Я завернулся в полотенце и отправился исследовать гардеробную. Я нашел темно-зеленую рубашку, вполне подходившую мне по размеру, темные брюки и коричневые высокие ботинки на шнурках – я надеялся, что этот наряд подойдет для путешествия по разным эпохам. Я вышел в гостиную. Нур еще не появилась, и я на несколько минут задержался у окна, разглядывая улицу. Почтальон, толкая свою тележку, передвигался от дома к дому, какой-то старик выгуливал собаку. Я невольно удивился тому, что этот обычный, скучный мир спокойно существует бок о бок с нашим. – Привет, – услышал я голос Нур и обернулся. Она стояла в дверях. Я не сразу поверил, что передо мной та же самая девушка, которая пришла со мной в этот дом. Она выбрала простую белую рубашку «хенли» и синие джинсы; ее волосы были тщательно причесаны и блестели как вороново крыло, и она была прекрасна. Большую часть времени с начала нашего знакомства мы бегали по разным стройкам и вонючим закоулкам, взмокшие от пота, покрытые грязью и пылью, и я почти забыл, что она – настоящая красавица. Это открытие застало меня врасплох. Внезапно я сообразил, что не сумел скрыть своих чувств и теперь – о боже! – стоял и пялился на нее, как дурак. Я отвел взгляд и откашлялся. – Ты, э-э-э… Ты очень хорошо выглядишь, правда, – выдавил я. Она рассмеялась, и мне показалось, что на ее смуглых щеках выступил румянец. – Ты тоже. Возникла пауза, которая длилась, наверное, две или три секунды, но мне показалась бесконечной, потом Нур нарушила молчание: – Ну, мы, э-э-э… наверное, нам нужно возвращаться обратно, да? Вдруг весь дом задрожал от оглушительного звона. В комнату ворвался сотрудник Министерства временных дел. – Что это такое? – воскликнул я. – Кто-то пришел, – ответил он. Неизвестный названивал в дверь с таким нетерпением, словно близился конец света. Служащий сбежал вниз по лестнице, чтобы открыть дверь. Через несколько мгновений послышался громкий топот, и в комнату влетели запыхавшиеся Хью и Эмма. – Вы должны немедленно возвращаться! – выговорила Эмма. – Мы пытались дозвониться, но линия все время занята, – добавил Хью. – Что случилось? – спросил я, и мы с Нур встревоженно переглянулись. – Неужели вы нашли петлю Ви? В глазах Нур вспыхнул огонек надежды, но Эмма покачала головой. – Пока нет, – ответила она. – Это все Гораций. Он сейчас разговаривает с мисс Шилоклювкой. Как только он сообщил ей, что ему нужно, она немедленно пригласила его к себе. Они ждут нас. – Судя по всему, они что-то обнаружили, – сказал Хью. – Что-то важное. Но не хотят говорить, что именно. И мы, буквально наступая друг другу на пятки, бросились к лестнице. Лодка, на которой приплыли Эмма и Хью, ждала нас у пристани; на сей раз она была оснащена мотором. Эмма рявкнула на лодочника, велела плыть как можно быстрее, как будто за ним гонятся все демоны ада, и уже через минуту мы влетели в туннель, ведущий в петлю. У меня даже закружилась голова. Мы неслись по Лихорадочной Канаве, оставляя за собой широкую бурую кильватерную струю и вцепившись в борта, чтобы не вывалиться. Когда мы, наконец, пришвартовались в центре городка, я подумал, что никогда больше по доброй воле не сяду в лодку. Кабинет мисс Шилоклювки находился в здании, в котором были расположены и другие странные министерства – в бывшем «Приюте святого Варнавы для умалишенных, шарлатанов и преступно злонамеренных лиц». Мы протиснулись через вестибюль, заполненный народом, где за крошечными окошками восседали неприступные бюрократы, преодолели несколько лестничных пролетов и очутились в коридоре. Кто-то неожиданно выскочил из двери и врезался прямо в меня. Во все стороны полетели бумаги. – Да пропади ты пропадом! У меня все было сложено по порядку! – воскликнул человек и опустился на колени, чтобы собрать документы. Только тут я его узнал. – Гораций! – окликнула его Нур. – Это мы! Он резко поднял голову. Вид у него был немного безумный – бумаги торчали у него под мышками, были заткнуты за ленту шляпы, как перья; сочетание этих странных «украшений» и неуместно строгого смокинга делало его похожим на взъерошенного павлина. – О! – воскликнул он. – Отлично! Столько всего нужно вам рассказать. Даже не знаю, с чего начать… Мы опустились на колени и помогли ему собрать бумаги. – Итак, насчет этого текста, о котором упоминал Эйч, – быстро заговорил Гораций. – Мисс Шилоклювка знает его. Он называется «Апокрифон»! Оказалось, что это настоящая книга. Он запихал пачку бумаг в переполненную кожаную папку, потом засунул еще несколько листов за пазуху. – Она очень туманно написана, и это при том, что странные пророчества по определению всегда бывают невнятными. Но когда я спросил об этой книге мисс Шилоклювку, она чуть с кресла не свалилась. Отменила все встречи, назначенные на сегодня, и собрала лучших имбрин-учениц, чтобы заняться нашей проблемой. Она сказала, что не слышала упоминаний ни о Пророчестве Семи, ни об «Апокрифоне» уже очень много лет – и все это время боялась наступления того дня, когда эти слова будут произнесены. Собрав бумаги, он поднялся на ноги и указал на дверь, находившуюся напротив нас. Она была вдвое больше других дверей в коридоре; на табличке было написано: «Э. Шилоклювка. Прием строго по записи». Я направился к двери, намереваясь открыть ее, но она распахнулась внутрь с громким скрипом раньше, чем я успел прикоснуться к ручке. Помещение было темным и напоминало пещеру. Мои глаза не сразу привыкли к полумраку. В дальней стене было несколько окон, но стекла, заклеенные газетами, пропускали внутрь лишь слабый оранжевый свет. Кабинет освещали свечи в подсвечниках и канделябрах – их было, наверное, больше сотни, и повсюду, куда ни глянь, мерцали и подрагивали огненные язычки. В тусклом свете я не мог разглядеть ничего, кроме книг и девушек. Спиралевидные башни из книг поднимались к потолку; стеллажи, уставленные книгами, занимали все стены; книги, сложенные в стопки, кренились под невообразимыми углами – но стопки чудесным образом не рассыпались. Около каждой сидела молодая женщина в длинном платье. Их было двенадцать, и все они с серьезным видом прилежно изучали книги и записывали что-то в блокноты, сутулясь так сильно, что у них наверняка болели спины. Это были ученицы академии имбрин мисс Шилоклювки, которую сама мисс Сапсан закончила много лет назад. Они были настолько погружены в свою работу, что даже не поднимали на нас глаз, когда мы проходили мимо. Мы осторожно обходили кучи книг, пока не заметили знакомое лицо: мисс Шилоклювка сидела за письменным столом, заваленным бумагами. – А, вот и вы наконец, – произнесла она. – Заходите, молодые люди. Фанни, подвинься! Предмет, который я принял за ковер, издал грозное рычание; огромный бурый медвегрим неуклюже поднялся с пола, вразвалку направился в угол и свернулся там. – Не бойтесь, моя дорогая, – обратилась мисс Шилоклювка к Нур. – Он ручной и смирный, как эму-раф, но ведет себя здесь, словно хозяин. – Ничего, все нормально, – пробормотала Нур, хотя было видно, что она не до конца оправилась от шока. Мисс Шилоклювка прищурилась. – Надеюсь, вы не возражаете против скудного освещения. Китовый жир сильно чадит, а от газовых ламп у меня болят глаза. – И она пригласила нас сесть напротив стола, на длинную кушетку, обитую бархатом. Затем имбрина нацепила на нос крошечные очки в тонкой металлической оправе и наклонилась вперед, опираясь на локти. Доброжелательная улыбка, которой она приветствовала нас, исчезла, и в ее глазах, несмотря на катаракту, сверкнули решительные искорки. – Не буду тратить время, поскольку у меня его мало, – заговорила она слегка дрожащим голосом. – «Апокрифон», как вы, должно быть, догадались по его названию, считается весьма сомнительным произведением в среде ученых, занимающихся странными пророчествами. Честно говоря, о нем вообще крайне редко вспоминают. Это малоизвестная книга. Точнее, это даже не книга: ее не написали, а просто записали. Полное название этого текста звучит как «Апокрифон Роберта Ле Бурже, Носителя Откровений из Авиньона», но я слышала и укороченную версию: «Апокрифон Боба Болтуна». – А что такое «носитель откровений»? – удивилась Нур. – Это такое шикарное слово, означающее то же, что и «пророк», – сказал Гораций. – Жизнь Ле Бурже была далеко не шикарной, – продолжила мисс Шилоклювка. – Старина Боб был необразованным наемным работником на какой-то ферме. Он даже говорить едва умел, бормотал что-то неразборчивое. Большинство считали его одержимым, идиотом или тем и другим одновременно. Но иногда этот деревенский дурачок начинал трястись, словно в него ударила молния, и говорил звучными, правильными стихотворными импровизациями. Это было само по себе поразительно, но когда окружающие заметили, что его стихи похожи на предсказания – некоторые даже сбывались, – он стал знаменитостью, и люди начали записывать то, что он говорит. – Должно быть, они решили, что он что-то вроде ангела, – сказала Нур. – Скорее, вроде дьявола, – возразила мисс Шилоклювка. – Его бросили живьем в кипящее масло – такова была кара за ворожбу. Но он выбрался из котла целым и невредимым. В другой раз его повесили, но он притворился мертвым, а потом сбежал прямо с виселицы. Разумеется, он был странным – это одна из самых замечательных фигур в нашей истории. – Она слегка повернула голову и произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь: – Кто-нибудь при желании может написать о нем отличную курсовую работу! – Потом снова взглянула на нас. – «Апокрифон Боба» – это сборник его изречений, записанный самыми разными лицами, которые случайно оказывались поблизости. – А что насчет Пророчества Семи? – спросил я. – Пророчество Семи появляется в нескольких переводах текста. По-видимому, в момент его произнесения Боба слушали люди из разных стран, и каждый записал стихи на своем родном языке. Между ними существуют некоторые разночтения, и наиболее известная версия пророчества – это в лучшем случае гипотеза, обоснованное предположение. Результат совмещения нескольких версий, переведенный на английский язык. К счастью, моя лучшая ученица говорит на большинстве древних языков и сейчас трудится изо всех сил, пытаясь разгадать загадку Боба. Вперед выступила элегантная молодая женщина, сжимавшая в руках записную книжку. У нее были пышные волнистые волосы, уложенные в виде двух «крыльев», темная кожа; глаза ее светились умом и проницательностью. – Это Франческа, – представила девушку мисс Шилоклювка, – и если она сдаст экзамены в конце семестра, а я полагаю, что так и будет, она получит титул «мисс Выпь» и станет нашей самой молодой имбриной. Лицо мисс Шилоклювки просияло от гордости. Франческа скромно улыбнулась. – Начинайте, дорогая. Франческа открыла записную книжку. – Пророчеству Семи примерно четыреста лет, – заговорила она, – но оно начинается с описания современных нам реалий. Вот, например… Послушайте слово, короткий рассказ, О том, что в грядущем ожидает всех нас. Когда будут люди, как птицы, летать, Не вол и не плуг будут поле пахать, Как молния, быстрей стрелы, Мысль облетит вокруг земли. Когда созданья мерзкой тьмы Начнут охоту за детьми, Имбрины оставят заботу о нас… Она умолкла и взглянула на нас поверх очков. – В общем, вы понимаете. – Она перевернула несколько страниц. – Далее еще несколько стихов в том же духе, а потом: