- Вам не показалось, - громко, будто со сцены, ответила Нонна, - у нас тут развеселая компания, уверяю вас, скучно точно не будет! - Ой, все-таки я, наверное, пойду, - Марина Юрьевна отстранилась от Алика, поправив юбку, шарфик на шее и протянула руки к своей папке, надеясь, что беспрепятственно ее получит. Но Субботина отступила чуть назад, а Нонна взяла Марину Юрьевну под локоток и повела ее в сторону лестницы. Она знала, что Григорий поддерживает связь с этой научной дамой и обсуждает какие-то там статьи и археологические находки, и раз уж участковая впустила ее в семейное гнездо, то надо с ней “подружиться”, впрочем, как и с остальными. - Марина Юрьевна, не волнуйтесь, папку без вас я не открою, - сказала ей вслед Субботина, - а вам надо бы переодеться, ваша блузка не выдержала страстной поддержки Алика… Смущенная гостья попыталась остановиться и рассмотреть, что там случилось с блузкой, но Нонна уже тянула ее вверх по лестнице. Алик потянулся было за ними, но участковая поймала его за рукав и своей железной рукой направила в сторону гостиной. Венера, хмыкнув, демонстративно их обогнала, а Лилия, чуть помедлив, замкнула делегацию. В гостиной из-за плотно закрытых штор царил полумрак и было прохладно. Субботина быстро окинула взглядом знакомое помещение в поисках выключателя, но Венера подскочила к камину и схватила подсвечник: - А давайте зажжем свечи! - А давай ты не будешь прыгать, как глупая коза? - передразнила ее Лилия. - А давай ты не будешь умничать, сестричка! - неожиданно выпалила Венера и от удивления прикрыла рот рукой. - Все, загостились… - пробурчала Лилия и отвернулась к камину, - еще такого родства мне не хватало… Участковая нахмурилась, у нее почему-то заныло сердце, в памяти всплыл обед с Лестовым, но она тут же отогнала от себя сентиментальные мысли, едва увидев заполненные листы на столике. Венера, не встретив больше возражений, уже расставляла подсвечники, а Алик, освободившийся от бульдожьей хватки участковой, выскользнул в столовую и принес оттуда нарезку колбасы, хлеб и графин с морсом. “Откуда только у Лестова столько морса?”- подумала Субботина, отложила в сторону папку музейной дамы и взяла в руки “биографии”. Она забралась с самый угол кожаного дивана и поджала ноги, закрыв их полами шелкового халата. Ей было приятно, что его покупал сам Григорий, и пусть не ей, а Нонне, но носит-то халат она, и никто, кроме нее, его не надевал! Это была ее маленькая личная победа и Субботина впервые за долгое время вдруг похвалила себя. Мысленно, конечно: “Ай да Арина, ай да красотка!” Она еле заметно улыбнулась, но от Алика не ускользнули очаровательные ямочки на щеках и вдруг изменившееся настроение участковой. Он решил закрепить этот эффект и протянул Арине Васильевне хрустальный бокал, наполненный розовым морсом. Она благосклонно его приняла и сделала маленький глоток. В голове приятно зазвенело, она как-то вся расслабилась и принялась за чтение. Сверху лежал лист с показаниями Алика. Глава 68. Эффект морса Буквы слегка расплывались, но Субботина старательно фокусировалась и внимательно читала текст, будто перед ней был увлекательнейший роман. Она изредка потягивала морс из хрустального бокала и повествование риелторов казалось ей все более увлекательным. Она даже перестала контролировать их боковым зрением и снова полностью предоставила их друг другу. Однако Алик так и стоял у нее перед глазами… “Я, Алексей Николаевич Мирнов, родился в 1997 году, как утверждает моя мать, где-то в Египте, в палатке, на каких-то раскопках. Меня воспитывала бабушка по материнской линии, она не разрешила возить меня по раскопкам и фактически забрала себе. Она еще в молодости ушла от деда, у которого, по словам матери, был дурной характер. С отцом я познакомился накануне своего совершеннолетия, а мать все время была в разъездах - она работала младшим научным сотрудником в каком-то археологическом институте. В школе учился на “четверки”, не считая “тройки” по физкультуре. После одиннадцатого класса поступил в юридический техникум, но после второго курса бросил учебу. Несколько лет работал в автосалоне, а потом устроился в агентство “Винтовая лестница”, где успешно продаю недвижимость уже четвертый год. Не женат и пока не планирую (здесь Субботина приподняла бровь и усмехнулась). По поводу инцидента, случившегося в доме Лестова Григория Валентиновича, могу рассказать следующее. В два часа после обеда 15 июля мы с коллегами Венерой Миловской и Лилией Цветковой выехали на остров Синяж, чтобы осмотреть коттедж, выставленный на продажу. До этого момента каждый из нас уже побывал в доме Лестова, но полноценно осмотреть объект и обговорить условия никому не удалось, так как жилье оказалось с особенностями, и хозяин не собирался их устранять. Эти “особенности” в виде человеческих скелетов, разложенные в самых неожиданных местах, могли напугать потенциальных покупателей, как напугали сначала нас, но мы с коллегами решили довести это дело до конца (тут Субботина вспомнила реплику Нонны о сокровищах и стараниях Алика выкрасть ключ). По дороге на остров Синяж мы попали в бурю, но и это не остановило нас, хотя мы и добрались до коттеджа только на следующее утро. Мы долго стояли возле калитки и звонили, но Лестов не открывал. Здесь я вынужден признать, что не помню, как оказался в темном подвале, я повернулся к машине и почувствовал, что теряю сознание. Перед глазами все размылось. Очнулся уже в темноте. Оказалось, что девочки тоже были рядом. Потом мы нашли сундук и пили что-то из графина. Но именно с этого момента стал ощущать, что я - это не совсем я. В меня будто вселился другой человек, причем из другой эпохи…” С текстом о другой эпохе Субботина ознакомилась вскользь, она поежилась и отхлебнула морс из бокала. Ощущение, что в тебя вселился кто-то другой, она отчетливо помнила, помнила и свои странные наряды, в которых оказывалась непостижимым для нее образом, и свое недавнее перемещение с террасы снова в коттедж она никак не могла объяснить и склонна была опять подозревать в этом Лестова. Ну мог же он что-то подсыпать в вино, усыпить ее и привезти обратно в дом, уложить в саркофаг… Участковая поморщилась. Мистическая мишура основательно мешала ей уловить главную нить во всей этой истории с исчезновением риелторов, а потом их чудесном спасении, но теперь, кажется, она ее ухватила, даже несмотря на то, что Алик все-таки что-то скрывал. Лестов в своих показаниях подчеркнул, что риелторы подъехали к его дому около девяти часов утра, она это точно помнила, хотя под рукой и не было ее любимой папки, чтобы проверить, но своей памяти Субботина все же доверяла, во всяком случае до последнего времени. Однако выехали они накануне в два часа дня, естественно, предварительно сообщив об этом начальству, у офисных работников не бывает иначе. Рабочий день в агентстве начинается в девять часов утра. Спрашивается, с чего это так всполошился их начальник, что начал названивать в полицию, хотя с начала рабочего дня прошло всего-то часа два. Получается, он ждал их с утра, а они не явились на работу, вернее, продолжили трудиться в Синяже, но он об этом, конечно же, не знал и в чем-то их подозревал... И он очень настойчиво просил участковую позвонить ему, как что-то станет известно. Субботина подняла глаза на Алика. Он сидел на другом конце дивана и жевал бутерброд, мечтательно закатив глаза в потолок, в желтоватом подрагивающем пламени свечей его лицо казалось более худым, и она уловила в нем черты Григория, особенно если представить шевелюру Алика более короткой и редкой. Участковая снова поморщилась. Этого еще не хватало - Лестов и на расстоянии пытается ее смутить и отвлечь от работы. Алик, почувствовав взгляд Субботиной, посмотрел в ее сторону, и она увидела знакомый коньячный цвет глаз, так сильно действующий на нее, что по розовеющим щекам участковой покатились слезинки. “Лед тронулся!” - восторжествовал Алик и как мячик-попрыгунчик оказался рядом. “Они же похожи - Гриша… Алик… как же я раньше этого не замечала! - ошарашенно думала Субботина, вытирая слезы и отстраняясь от прыткого риелтора. - Это все проклятый морс!” Она встала с дивана, обмахиваясь листами, и поставила бокал на стол. - Еще? - услужливо спросил Алик, потянувшись за графином. Участковая отказалась, а Лилия с Венерой протянули бокалы. Дверь гостиной открылась и в комнату торжественно вошла Нонна, будто все только и ждали ее выхода “на бис” под руку с Мариной Юрьевной. Музейная дама смущенно теребила поясок полупрозрачного халата, под которым угадывалась коротенькая сорочка на тоненьких бретельках. Новоиспеченная “подруга” подтолкнула ее вперед к столу, где лежала заветная папка. Алик засуетился и начал разливать морс в бокалы, которые принес из столовой заранее. Как и хотела Нонна, халатная вечеринка при свечах набирала обороты. Все устроились на большом кожаном диване и приготовились слушать Марину Юрьевну. В мерцании свечей ее лицо казалось очень худым и бледным, огромные глаза смотрели на гостей Григория чуть испуганно. Ей было странно читать историю для Григория без его присутствия, но она чувствовала, что выбора у нее не нет. И ей опять показалось, что за головой Субботиной, в окне, за приоткрывшимися занавесками, она видит скелет с мерцающим бордовым цветком на шее, чтобы снова не упасть в обморок, она сосредоточилась на содержимом папки. “А этот парень довольно-таки симпатичный! - думала в это время Грета, разглядывая взъерошенный затылок риелтора. - Может, Йозеф на него намекал тогда в склепе?” И она принялась вычислять даму, к которой неровно дышал Алик. Глава 69. Минута икс Григорий Лестов проснулся и вытаращил глаза. Он сидел на террасе в полном одиночестве. Серое небо сливалось с озером, моросил дождь, и он не мог пошевелиться. Почему он здесь, а не в доме, на кровати? И где Арина? Она ведь была рядом…Что могло пойти не так? Она буквально растаяла в его объятьях? Такой силы обаяния Григорий, конечно, от себя не ожидал, но других версий у него пока не было. "А может, я еще сплю? Ведь не могли же все разом исчезнуть, как студенты, когда слышат о том, что лекция отменяется?" - подумал профессор. Ущипнуть себя он не мог и решил, что лучше все-таки задействовать голосовые связки. Ведь бывало же так, что кричишь во сне, а получалось, что наяву. Он поднапрягся, чуть прокашлялся. И его едва слышный хрип, похожий на звук виниловой пластинки, с которой соскользнула игла, донесся до Валентина Григорьевича, отлучившегося с террасы всего на минутку. Он тут же выскочил из-за двери, Григорий даже не успел снова поразмышлять: сон это или явь? Отец придирчиво оглядел сына, откинул плед и принялся растирать ему руки и ноги. Глафира следом за ним материализовалась с горячим чаем на подносе в широкой фарфоровой чашке, где ярким солнечным пятном отсвечивал лимон. - Папа, где Арина? - первым делом прохрипел Лестов-младший, морщась от болезненных мурашек, побежавших по телу. Он не понимал, ему было холодно в футболке и шортах или он слишком долго не двигался? Он что, уснул прямо здесь? И распахнутое окно, неожиданные объятия Арины, узор на выцветших обоях старого гостевого домика не более чем алкогольный дурман? - Папа, - уже более сильным голосом произнес Гриша, - как я тут оказался? Валентин Григорьевич промолчал, продолжая растирать конечности сына. Гриша снова ощутил себя десятилетним мальчиком, вернувшимся после многочасовой зимней прогулки, отчего ладошки и ступни ничего не чувствовали, а отец их растирал, вот также молча, насупившись, будто Гриша совершил преступление века. Шуршание дождя красноречиво заполняло паузу, в которую даже Глафира не решалась вклинится. Она терпеливо стояла и ждала своего часа, когда беспрепятственно сможет напоить Гришу чаем. - Ну-ка встань, - сказал наконец Валентин Григорьевич, оставив на коже “пациента” спасительные красные пятна. Тот придирчиво осмотрел себя и, упираясь в подлокотники кресла, осторожно встал на ступни. На полу он стоял твердо, но память ему решительно не подчинялась. Провал по всем фронтам. - Ну вот, теперь можно и чаю, а то совсем ведь остынет, - защебетала Глафира, она надеялась, что это хоть немного отвлечет Гришу от вопросов, на которые у них не было ответов. Он принялся жадно пить чай, причем, не садясь в кресло. Потом обвел взглядом притихшую Глафиру и все еще насупленного отца и заявил, что он уезжает, раз никто не хочет ему ничего объяснять. - Хотя нет, сначала придется искать Арину, или вы все-таки что-то знаете? - спросил Лестов-младший тоном Лестова-старшего. - К сожалению, только то, что ее здесь нет… Позавчера утром… В общем, Глафира принесла вам завтрак, а вместо Арины с тобой в кровати лежал… какой-то скелет… А ты крепко спал… Ну, в общем, она не даст соврать, - и Валентин Григорьевич кивнул в сторону Глафиры, смущаясь от того, что ему приходится нести такую околесицу. - Грета? - простонал Гриша, падая обратно в кресло и хватаясь за голову. - У нее даже имя есть? - прошептала Глафира и, прижав поднос к себе медленно пошла в дом. - Не думала, Григорий, что ты такой ловелас… Лестов-младший усмехнулся. Да уж, в последнее время ему “везет” с дамами. Он даже боялся представить, что испытала Арина в тот момент, когда увидела рядом собой Грету. Скорее всего, она убежала в чем мать родила до дороги и поймала попутку, пока он… - Получается, что я проспал больше двух дней? - вдруг осенило Гришу. - Как, как такое возможно, папа? Над террасой повисло молчание. Дождь прекратился. И Валентин Григорьевич решил, что именно сейчас наступила та самая минута икс, когда Гриша должен узнать, что у него есть младший брат, лишь бы не признаваться сыну в своих странных гипнотических способностях. Глава 70. Архивное дело В столовой мерцали свечи. За большим дубовым столом сидели барон Йозеф фон Лест и его дочери - Амалия и Грета. Их позы были почти естественными, они держались прямо, облокотившись на высокие резные спинки дубовых стульев. И лишь слегка наклоненные вбок головы, будто они внимательно прислушивались друг к другу, выдавали весь ужас этого вечера. Я обошел вокруг стола, взял свечу в небольшом легком подсвечнике с буфета и приблизился к главе семейства. Его приоткрытые серые глаза остекленели, в них маленькой точкой блеснуло пламя свечи, не потревожив его. Вокруг глазниц образовались синеватые круги. Из уголка скривившегося рта вытекла розовая жидкость и застыла на гладком подбородке тонкой дорожкой. Голова барона склонилась вправо, в сторону худолицей темноволосой девушки. На ее бледном лице застыла чуть заметная улыбка. Бескровные пухлые губы приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, а розовая струйка скатилась по белой шее, скрываясь в декольте. В темно-серых глазах застыло удивление, она смотрела на сестру, светловолосую девушку, сидевшую напротив по другую сторону от барона. Та склонила голову чуть вперед, ее тонкие длинные пальцы лежали на упавшем бокале, а худой подбородок, шея и грудь были залиты чем-то розовым. На столе, в серебряных тарелках, осталась практически нетронутая еда - мясо с овощами. А большой стеклянный графин был пуст… Я зашел к барону случайно, был в гостях по соседству у купца Сафонова, и направляясь домой, решил обсудить с Лестом дела. Барон заканчивал строительство гостиного двора. Двухэтажный дом с номерами он построил два года назад, но постояльцев пока не принимал, а обживал с дочерьми первый этаж. Говорили, что он нанял толкового повара, и что даже собирался выдать за него одну из своих дочерей, что несомненно я считал глупой болтовней. Дверь мне открыла служанка, испуганная и бледная. Она молча пригласила меня войти, потом сложила руки домиком и прижала сцепленные ладони к губам. Из-под чепчика выбились пряди волос, но она даже не пыталась их прибрать. - Господин Йозеф у себя? - поинтересовался я, отдав ей шляпу и накидку. Напольные часы в холле пробили восемь часов вечера, в это время Лесты обычно уже заканчивали ужин и пили чай в гостиной. Служанка так и стояла с моими вещами в руках. - Вам плохо? - насторожился я. - Там… в столовой… - и она присела на кушетку, зажав рот ладошкой. Когда я закончил осматривать помещение, часы пробили половину девятого. По моим предварительным данным, семейство Лест отравили. Я вышел в холл, чтобы задать служанке несколько вопросов, но оказалось, что она оставила мою одежду на кушетке, так и не удосужившись повесить на вешалку, и покинула дом, как и вся остальная прислуга... - Это из заметок станового пристава 1 стана Синяжского уезда Феофана Усова, - сказала дрожащим от перенапряжения голосом Марина Юрьевна, - их восстановил и литературно обработал один краевед… - Она замолчала и обвела взглядом притихших слушателей, - К сожалению, это все, что удалось найти в архивах музея. Я обещала на днях Григорию найти что-то о семействе Лест… и вот нашла… В гостиной мерцали и потрескивали свечи. Побледневший и притихший Алик сполз с дивана и подошел к графину, налил в стакан морс и залпом выпил. - И мне, пожалуйста, - сиплым голосом попросила Марина Юрьевна. - И мне, - протянула ему бокал Нонна. - Да тут шекспировские страсти кипели, оказывается! - Где это тут? - строго спросила Субботина.