Глава 20 Пока особых расхождений со старым привычным прошлым не наблюдается. По крайней мере, погода в точности такая же и не думает меняться. Впрочем, мое появление на климате точно никак не сказывается. Да и бревна вроде бы те же самые: тяжелые, мокрые, противные и нескончаемые. Честно говоря, лично я особой разницы не почувствовал, поскольку на новоявленного стропальщика больше всего работы и свалилось. И если все остальные получили избавление от каторжных работ, даже не подозревая об этом, то мне пришлось скакать по платформе вверх-вниз вдвое больше, чем в прошлом варианте. Через два часа меня сменил Мишка Клишин, у которого работа с тросом намного лучше получилась, словно он с ним рядом родился. В отличие от меня, потомственного пролетария умственного труда. Пришлось пообещать раздобыть хавчика, иначе заманить его на такую работу не удалось. Что интересно, сразу же из ниоткуда обнаружилось несколько чрезвычайно заинтересованных рож, любопытствующих, каким образом можно раздобыть еду под дождем на рельсах. Изобразив загадочную неадекватность, я тут же отправился на полукриминальный промысел. Как завещал нам великий Остап Ибрагимович, не следует нарушать Уголовный кодекс без особой необходимости. Поэтому работать надо в другой плоскости: мы будем экспроприировать экспроприаторов. Крылатая, но плохо произносимая, фраза весьма популярна в этом историческом периоде и, кстати, родилась где-то в этих краях, когда товарищи Джугашвили и Микоян грабили почтовые дилижансы и банки, в лучших традициях Дикого Запада. Именно этот процесс и получил благородное название: «экспроприация». Главное условие, чтобы отбор денег у буржуев происходил не ради банального обогащения, а ради светлой утопической идеи. Что такое утопия, объясню в следующий раз, здесь и так все знают. Если Бендер потрошил миллионера Корейко, а товарищ Коба грабил царских сатрапов, то и мне следует сделать то же самое. Поэтому экспроприировать будем уже украденное ранее. Как я упоминал ранее, кроме тяжелых бревен, вагона угля и прочих неудобных к выгрузке предметов, нам полагается и более приятный во всех отношениях груз: продукты питания в большом количестве и богатом ассортименте. Их и грузить намного удобнее, и упакованы эти вожделенные дары тыла всего лишь в картонные короба. Наученные горьким многолетним опытом, армейские интенданты бдят и особо внимательно пасут дембелей, которые и разгружают этот вагон, напоминающий пещеру Али-Бабы. Тут и тушенка, и сгущенка, и кисель в пачках (его едят прямо в брикетах на ходу), и соки, и печенье, и конфеты. Всего и не перечесть – глаза разбегаются. Но, как известно, если солдат захочет что-то спереть, то его ничто не остановит, если только кто-то не стащит раньше. И на этом поле боя идет титаническая борьба умов между тыловиками и дембелями, с переменным успехом, кстати. В данный момент времени действует старая, довольно простая, но успешная схема. На автомобилях ЗИЛ-130/131 по конструкции изначально два бензобака, но используется обычно один, тот, что со стороны водителя расположен. В пустой бак и загружается похищенное добро. Заливная горловина такого размера, что в нее идеально проходит банка тушенки или колбасного фарша. К сожалению, стандартная армейская тушенка на полкило весом в бак не пролезает. Короба вскрываются прямо в вагоне, и банки поштучно выносятся к машине, где потом забрасываются в бензобак. Извлекаются трофеи при помощи специально изогнутой проволоки, которая хранится тут же рядом под кузовом, по причине банальной лени, наверное. Позже за найденную хитрую фиговину будут дрючить сразу, как только обнаружат, но пока схема еще не раскрыта и дембели чувствуют себя излишне спокойно. У меня же более «продвинутая» технология, почерпнутая из будущих времен. Банки со сгущенкой надо бросать в… рабочий бак с бензином! Это следующий этап эволюции. Конечно, потом отмывать придется, но зато и обнаружить такую закладку намного сложнее. Поэтому я просто извлекаю дембельскую заначку из одного бака и забрасываю в другой. Грузовик, кстати тот самый «пассажирский» «зилок» легкомысленной гражданской голубой расцветки. Так что не перепутаю никак. Остается ночью пробраться в автопарк и вытащить трофеи из бака. Восемь банок сгущенки я посчитал достаточным, большую недостачу могут заметить. Две банки колбасного фарша забрал с собой. Тут есть одна тонкость, которую следует учитывать. Отмыть от бензина консерву достаточно сложно, здесь нет ни «Фейри», ни других кухонных средств, поэтому очистка проводится открытым огнем. Банки просто бросают в костер, после чего счищают сажу песком. И если сгущенка такое издевательство переносит легко, то колбасный фарш превращается в противное склизкое месиво. Вскрыв банки с колбасным фаршем, угостил товарищей по несчастью консервированной убоиной. Но больше всего восторгов вызвала простая алюминиевая ложка, заблаговременно умыкнутая из столовой именно для такого случая. – Хозяйственный ты мужик, Александр, хоть и городской, – озвучил общее восхищение Мишка Клишин, зачерпывая ложкой из банки. – Если бы хлеба догадался прихватить – цены бы тебе не было! – Здесь не ресторан гостиницы «Интурист», чтобы все твои желания выполнять. Жуй быстрее, глотай шустрее, ложку дальше по кругу передавай, пока сержант не вернулся и не выдал тебе двойную порцию сладких кренделей на десерт. – Вкусно, и даже без хлеба, – присоединился к разговору следующий кулинарный критик, добравшийся до содержимого банки. – А там нельзя еще пару банок взять? Понятное дело, что солдат может сожрать десятую часть своего веса за сутки, но надо же и совесть иметь вместе с благоразумием. – Без вариантов. Там майские дедушки запас делают, сам удивляюсь, как проскочил незамеченным. Сидоренко тоже весенний, так что закругляемся, пока не спалили. Пустые банки зарываем в землю, на виду не бросаем – вмиг догадаются, откуда они взялись. Моя задумка с автокраном сработала лишь наполовину. Самое главное, что работать стало в разы легче и безопаснее, но я упустил из виду, что кроме погрузки есть еще и процесс выгрузки, а на складе в самой части ни о какой механизации речь не шла. Поэтому за один день мы не управились, хотя пару часов свободного времени для отдыха выкроили. Часам к шести начальство в виде старлея-тыловика и прапорщика Зейналова утомилось и решило закругляться, оставив завершение работы на завтра. Все было замечательно, кроме самого автокрана, который категорически решил не заводиться. Весь день отработал без сбоев, а как домой – так заглох и ни в какую! Лишь чихает и плюется, когда его «маслаешь» кривым стартером. Аккумулятор сдох в самом начале, да на него и надежды не было изначально. К тому же зарядил дождь, так что ремонтные работы пришлось отложить. Оставлять двух новобранцев, даже не принявших присягу, вне пределов воинской части, да еще на ночь глядя, не положено по инструкции, поэтому с нами остался сержант Сидоренко. Крайне недовольный, к слову. Оно и понятно, и ужин пропустит, и праздник в автопарке по случаю удачной добычи пропустить может. Как только дождь чуть стих, я забрался под капот и быстро обнаружил неисправность. Выскочил высоковольтный провод с катушки зажигания. Воткнул его обратно и сообщил, что можем отправляться, а если поторопимся, то и на ужин успеем. Планам на сытный вечерний корм не удалось сбыться. По прямой от железнодорожной станции до нашей воинской части менее двух километров или десять минут неспешной езды, даже с учетом сумерек и дождя. Но доехать нормально мы не смогли. Товарищ Огнев по неопытности свернул не туда, и вместо главной дороги пришлось ехать по параллельной улице. Сидоренко крепко обматюкал нашего Сусанина, но возвращаться не стали, по его словам, все равно выйдем прямо к части, только асфальт здесь похуже. Одна случайность повлекла за собой вторую. Через пять минут мы уперлись в какое-то собрание местных жителей прямо посреди проезжей части. Мелькнула мысль, что это очередной митинг, которые любят устраивать местные демократы по любому поводу. Но как-то место и погода плохо сочетались с таким предположением. Окраина города и дождь – даже для сильно упоротых это перебор. Какой-то абрек бросился к нам наперерез и начал орать что-то нечленораздельное. Что примечательно, в руках у него оказался метровый прут из арматуры, коим он и размахивал оживленно. Как я понял, нам предлагали развернуться и уехать подобру-поздорову. Правда в матерной форме, но зато конкретно и без ненужной двусмысленности. Наверное, это было бы лучшее решение для нас, толпа агрессивная и не менее двух десятков человек, причем даже вилы и топоры в руках встречаются. Что уже ни в какие ворота не лезет. Акулий плавник мне в суп! Сегодня первое декабря, а это значит только одно! Никакой это не митинг, это армянские погромы начались. Как только сталкиваешься с самим событием, так тут же в памяти всплывает «контекстная подсказка», связанная с этим моментом. В начале декабря 1988 года начались самые массовые армянские погромы в Азербайджане и соответственно азерские погромы в Армении. Число беженцев и пострадавших с обеих сторон превысило двести тысяч человек, причем взаимный геноцид не прекратился даже после трагедии в Спитаке. Лишь ослаб на некоторое время. Даже в моем времени историки не могли определить, с чего все началось, а сейчас и подавно никто ничего понять не может. Считается, что первопричина – это армянские погромы в Сумгаите, пригороде Баку в марте 1988 года. Но это совершенно точно не так, поскольку главными участниками этих событий и самыми большими зверствами отличились азерские беженцы из Еревана, которые в тот момент жили в палаточных городках вокруг Сумгаита в жуткой нищете. К тому моменту десятки тысяч азербайджанцев уже были выгнаны из всех крупных городов Армении. Кто и зачем создал этот кровавый сценарий и воплотил его в жизнь, так, наверное, и останется тайной на ближайшее столетие. И даже определенного заказчика назвать трудно – слишком многие были заинтересованы в этой бойне. Может, мы и не вмешались бы, все же численное превосходство у противника было подавляющим, к тому же вооружены холодным оружием, но в этот момент раздался женский крик. В таких случаях пишут: «полный боли и отчаяния», но мне не до поэтичных метафор было. Четверо мужиков вытащили из распахнутых ворот визжащую девицу, держа ее за руки и за ноги. Тут и гадать нечего – не в ролевые игры баловаться будут. Дальше все как в калейдоскопе завертелось. С одного удара вырубаю мужика с арматурой, он отвлекся на женский визг и прозевал мой прыжок из кабины. – Жека, жми клаксон и не останавливайся ни на секунду. Хватаю из-за сиденья бутылку с «эрзац-веретенкой», все же правильная была первая ассоциация с «коктейлем Молотова», поджигаю тряпку и швыряю на асфальт под ноги погромщикам. Сигнал на машине воздушный, давление от компрессора в несколько атмосфер, поэтому похож на гудок паровоза, и рев его создает нужное впечатление. Коктейль имени министра иностранных дел СССР откровенно подкачал, едва занялось чадящее пламя, никто не пострадал, да я и не старался попасть – лишь напугать. Арматура – это реально страшное и эффективное оружие в умелых руках, но калечить людей я посчитал неразумным. Мне же потом отвечать придется, наверняка эти же козлы потом жалобу накатают, что тихо-мирно пасли овец на дороге, и их «железной палкой злой урус-солдат бить сильно делал». Поэтому с сожалением отбросил стальной «прут воздаяния» и пустил в ход армейский ремень с прекрасной медной бляхой в качестве украшения. Зато мог себя ни в чем не сдерживать, развешивая люлей направо и налево, не ограничивая в удовольствии. Сюрприз! Из ворот выскочил дашнак в папахе и с… обрезом в руках. – Так мы не договаривались, – возмутился я и заехал бляхой ему прямо в лоб. Если бы не папаха – точно прибил бы, от всей души врезал. Но аборигену определенно повезло – отделался всего лишь обмороком. Имея в руках обрез охотничьего ружья, производить воспитательные действия оказалось намного удобнее. Доморощенные абреки мгновенно бросились врассыпную. К тому же рядом неожиданно объявился сержант Сидоренко с той самой брошенной мной арматуриной в руках. – Славно повоевали, – произнес он с явным сожалением, поскольку никого не успел перевоспитать лично, хотя инструментом обзавелся. – Валить надо, могут вернуться. Как я и предполагал, жертвой погрома оказалась армянская семья. Отец, жена и симпатичная черноглазая дочка – Карина. Папашу отметелили на совесть, похоже, пару ребер сломали, сам он передвигаться не может, хозяйка отделалась легким испугом. Судя по имени – она вообще не армянка, а местная талышка! Может, поэтому не тронули, может, просто очередь не дошла. Пришлось забирать спасенных с собой, не оставлять же. С огромным трудом запихали всех троих на переднее сиденье, мы же с Сидоренко устроились на подножках, держась за зеркала заднего вида. Ружье прихватил с собой. Сдам в особый отдел, как вещественное доказательство. С грехом пополам доползли до ворот части, Жека, боясь нас потерять, не разгонялся больше двадцати километров в час. Глава 21 На территорию части нас, естественно, не пустили, тормознули на КПП и вызвали дежурного по части. Тот, оценив обстановку, не придумал ничего лучше, как задержать всех «до выяснения», так что я пролетел мимо ужина, как фанера над Парижем. Шляхтич и вовсе заявил, что со мной больше никогда и никуда не поедет, потому что все мои планы заканчиваются одинаково печально. Ну, это он погорячился, Карина определенно на него глаз положила или даже оба сразу. Оно и понятно, кто перед очами за рулем – тот и герой, а тот, кто снаружи мокнет, цепляясь за зеркало, чтобы не на… навернуться – тот второстепенный член предложения, как говорила моя учительница русского языка. Через четверть часа появился майор Жилинский и начал трясти меня аки грушу в период сбора урожая. Что примечательно, моих подельников отпустил практически сразу, мгновенно вычислив главную движущую силу авантюры. – Рассказывай, Морозов, как ты докатился до такой жизни? Ничего не скрывая и особо не привирая, поведал краткую хронологию событий, опустив описание своих подвигов. Нет, не от скромности, просто о моих похождениях уже все рассказали раньше свидетели. – Увидел, как бандиты пытаются изнасиловать девушку. Решил вмешаться. Как всякий нормальный мужик и комсомолец. Кто же знал, что у них тут армянский погром намечается. – Откуда стало известно про погром? – тут же вцепился в меня особист, словно энцефалитный клещ, дождавшийся грибника без шляпы. – Так сами жертвы и рассказали. Говорят, по всему городу за армянами охота идет. А может, и по всей республике. На самом деле, это я, пока вместе с жертвами сидел на КПП, ненавязчиво слил информацию, чтобы потом на них же и сослаться. Мол, так и так, армии дан приказ – спасать и укрывать жертв погромов на территории воинской части. И действительно такой приказ будет отдан, но, как у нас принято, с большим опозданием и крайне бестолково. Пограничникам, например, по старой и явно неадекватной традиции запретили выезжать на операцию с боевым оружием. Чтобы не провоцировать местное население – с такой милой официальной формулировкой. Вдруг ненароком кого-нибудь подстрелят, и тогда точно полыхнет, ситуация как на пороховой бочке во время сварочных работ. Майор же явно уловил путаницу в показаниях свидетелей, но из-за нехватки времени не успел докопаться до источника противоречий – до меня. Требовалось срочно принимать меры, а какие именно – никому не понятно. Информации мало, никаких указаний сверху не поступало, и всю серьезность положения пока еще никто не осознает. Поэтому иду ва-банк.