– А… а мы куда?.. – Куда надо. – А… а как мы назад? – Это у тебя спрашивать надо, «чувствующая» ты наша, – проворчал Юлькин спутник. – Что ты там натворила, в лаборатории? – Я… я ничего не творила! – впервые испугалась Юлька. – Честное слово, ничего! – Оно и плохо, – совсем по-взрослому вздохнул Игорёк. – Оказались здесь неподготовленными, ни костюмов, ни денег, ни снаряжения, пути отхода не знаем… Тут Юльке совсем поплохело. – Мы что… тут насовсем останемся? – Не ной! Не должны. Дед говорил кадетам, гостям нашим, что их вынесет обратно в их собственный поток времени. Вот и нас должно вынести; других, которые от нас отправлялись, раньше тоже так выносило, если меры не принимать. Юлька призадумалась. Слова Игорька утешали, да и сам он не был похож на отчаявшегося. – Игорёх… а бабушка говорила… рассказывала… ну, про того вашего, который первый был и Пушкина там спас. Почему его-то обратно не вынесло? – А! Это уже потом поняли. Сперва-то так и думали, мол, дорога в один конец. Потом сумели понять, как наладить связь в обе стороны. Машину там собрать сумели. А ещё потом разобрались, что если энергия запуска ниже какого-то предела, то посланного вынесет обратно, в ту точку, откуда он вышел. Ну, как мяч подбросить, он на землю упадёт. А ракета в космос выйдет и будет по орбите крутиться. Вот первый наш, Александр Сергеевич, он был как та ракета. Потом научились. – А мы? – Машину, я знаю, на тебя калибровали, – очень важным голосом сказал Игорёк. – Мощность совсем небольшая была. Так что должно нас вынести обратно. Можно было бы успокоиться, но… – Но ведь нас же отправлять не хотели? Не собирались, да? – Не хотели и не собирались! – аж возмутился Игорёк. – Ты что ж думаешь, нас с тобой вот так вот туда б отправили?! Да неужто мои ба с дедом такое б позволили?! Верно, признала про себя Юлька, не позволили бы. – Выходит, я таки что-то учинила, – вздохнув, призналась она. – Ну учинила… – А что, если я… ну, так сделала, что мы полетели, как та ракета? – Ой, брось! – отмахнулся Игорёк. – Не придумывай. Панику не разводи. Вынесет, точно тебе говорю. Если б ты «как ракета» была б, так вся техника бы вспыхнула разом от перегрузки. А этого не случилось, я-то помню! – А как ты вообще со мной очутился? – Как, как… – проворчал Игорёк, покраснел и отвернулся. – Удержать тебя пытался, ближе всех был. Схватил тебя за локоть, да куда там! Ты как трактор «Кировец» пёрла. Юлька подумала, не стоит ли обидеться на такое сравнение, но потом решила, что не будет. Сейчас надо держаться вместе. – В общем, нос торчком, хвост пистолетом! – бодро закончил Игорёк, но Юльке показалось, что бодрость эта несколько наигранна. – Ох, как там бабушка и Николай Михайлович, небось с ума сходят… – вздохнула Юлька. – Ну… сходят, – признал Игорёк и помрачнел. – Но тут уж ничего не сделаешь. Только ждать, когда нас обратно вынесет. Но есть шансы, что вынесет почти туда же, откуда ушли. Почти в то же время. Ну, может, минуты три пройдёт или пять. Я знаю, ба рассказывала. – Это хорошо, если три. – Юлька поёжилась. – А вот пять уже скверно. – Почему? – С сердцем может плохо стать. – Типун тебе на язык! – рассердился Игорёк. – С сердцем у ба всё будет хорошо! И у деда тоже! Они у меня знаешь какие крепкие!.. Юлька притихла. И в самом деле, чего она, не надо каркать, как мама говорит. Меж тем они почти бегом миновали Неву, прошли мимо знакомого памятника Суворову; а вот за ним, вместо зелени Марсова поля с гранитными надгробиями жертв революции, тянулся голый земляной плац, пустой и пыльный, кое-где присыпанный песком. Ещё правее него Юлька увидела странное здание, точно фанерное, с фальшивыми колоннами и полукруглой надписью над входом, аршинными буквами и почему-то на английском: «American Roller Rink»; правда, рассмотреть Игорёк ничего не дал, потащил по набережной направо, к Зимнему дворцу. Здесь тоже было интересно – и станции-пристани на Неве, к которым один за другим подваливали пароходики (совсем как «речные трамваи», ходившие в Юлькином времени в ЦПКиО и парк Победы, на «острова»), только здесь пароходиков было куда больше и сходил с них самый разный народ. По самой Неве буксиры тянули глубоко сидевшие баржи – река трудилась и выглядела куда более «живой», чем шестьдесят с лишним лет спустя. По набережной проезжали извозчики, надменно катили закрытые экипажи; редко, но всё-таки не совсем, трещал мотором автомобиль. Им вслед никто уже не таращился – или, может, так казалось? Игорёк решительно свернул по Зимней канавке, они с Юлькой выскочили на Дворцовую. Тут всё было почти так же, как и в их время, разве что появилась решетка вокруг сада у дальнего края Зимнего. Пробежали под аркой Генерального штаба, оставили позади Невский – Игорёк всё тащил и тащил Юльку вперёд, тащил за руку, чего никогда не позволил бы себе ни в школе, ни после. Самое большее – портфель Юлькин нёс. А тут – тянул, и никому, даже самой Юльке, это не казалось странным. …Сама улица называлась Большой Морской. Её Юлька не узнала – и бывала тут редко, и слишком много оказалось вывесок, рекламы, объявлений. Они с Игорьком бежали всё дальше, Юлька уже изрядно устала. – Ох… далеко ещё? – Нет. Уже совсем рядом. Поворот, ещё поворот – открылась Исаакиевская площадь, и тут Игорёк решительно остановился подле богато разубранного подъезда; столь же решительно нажал белую кнопку звонка, над коим полукругом по начищенной до нестерпимого блеска бронзовой пластинке значилось: «Дворникъ». – Ой… – Не ойкай! Я знаю, что делаю. Дверь приоткрылась. На пороге возник тот самый «дворникъ» – монументального вида мужчина с благообразной длинной бородой, в чистом сером фартуке, в серой форменной кепи и с начищенной же бляхой. Он изумлённо воззрился на новоприбывших, однако приличная (хоть и необычная) одежда Игоря и Юльки таки убедила его, что обращаться надлежит с известной вежливостью. – Чего изволите, господа хорошие? Чего надобно, мазель? Юлька покраснела – всё-таки платье на ней было коротковато по здешним нравам, такое носили девочки куда младше. – Любезный, нам в восьмую квартиру надо. К господину Ниткину Петру. Кадету Александровского корпуса. – Игорёк говорил так, словно всю жизнь отдавал приказы и распоряжения. Это, похоже, подействовало. – К молодому барину Петру? Это вы удачно явились, он как раз в отпуску… ну заходите тогда, присядьте, подождите. Сейчас горничной их весть подам… И, впустив их, снова запер дверь. Внутри оказался отнюдь не привычный Юльке подъезд, а чуть ли не приёмная: торчит крутой бок голландской печи, постелена ковровая дорожка, имеется стойка для калош и зонтиков, деревянная скамья, где и впрямь можно присесть. Сам дворник подошёл к висевшей на стене бронзовой же доске со вделанными в неё кнопками, нажал ту, что под цифрой «8». – Ариша, горничная их благородия господина генерала Ковалевского, сейчас спустится. – Благодарю сердечно, – Игорёк слегка поклонился. Дворник глядел на него выжидательно. Игорь смущённо кашлянул. – Одну минуточку, любезный… Дворник недовольно хмыкнул, но ничего не сказал. Юлька, пребывавшая в каком-то оцепенении, только сейчас сообразила, что происходит. Они пришли домой к Пете Ниткину!.. Значит, Игорёк запомнил его адрес, вот молодец какой!.. Вскоре на лестнице зашуршали торопливые шаги, быстро сбежала молоденькая и очень симпатичная шатенка, в строгом сером платье до полу, белейшем переднике и таком же кружевном чепце. Руки – в перчатках, хотя и скромных, светло-серых. Девушка из «семьи с положением», поняла Юлька, – недаром столько читала старых книг, Чарскую и не только. – Вот, Ариша, пришли до его милости молодого барина Петра, – сообщил дворник. Ариша аж рот раскрыла, глядя на гостей, особенно на Юльку, но вслух ничего не сказала, кроме лишь положенного: – Как прикажете доложить? – Доложите молодому барину Петру, что пришли его знакомые, Игорь и Юлия. Мы в мае познакомились, добавьте. Ариша кивнула, проворно ускакала вверх по ступеням. Лестница тут тоже была на загляденье – широкая, спиральная, Юлька таких никогда не видела. Она взглянула на Игорька – висок его весь покрылся потом. Она сама чувствовала, как кружится голова, – что-то теперь будет? А потом сверху на лестнице вдруг что-то затопотало, хлопнуло громко – словно кто-то вприпрыжку нёсся вниз с грацией гиппопотама-спринтера. Даже дворник аж подскочил. И, едва затормозив со всего разгона, к ним вылетел тот самый «молодой барин Пётр», кадет Петя Ниткин собственной персоной, не в кадетском мундире, но в бархатной домашней курточке и таких же штанах. Горничная – следом. – Юля! – завопил Петя поистине не своим голосом, так, что теперь подпрыгнула и Ариша. – Игорь!.. Господи, Господи, да это же… это что ж… а-а-а!!!