– Нет, – ответил лейтенант Холлис. – Здесь нас встретили автоматным и пулеметным огнем. Пришлось отступить. Лишь в одном, самом дальнем вьетконговском лагере нам удалось в полной мере осуществить задуманную операцию. – А во всех прочих местах, стало быть, вы получили по зубам? – ехидно констатировал полковник. – Ну и как вы все это объясните? – Пока не знаю, – сказал Холлис. – Зато я знаю! – полковник Маккензи вновь перешел на повышенный тон. – Да, знаю! Это означает, что вас там ждали! Это первое. А второе, никто не боится ваших дурацких комбинезонов и обезьяньих харь! Вот что это означает! Идите, Холлис, и выясните, почему вьетконговцы вдруг перестали вас бояться, и все такое прочее! Жду вашего доклада! Лейтенант Холлис молча повернулся и пошел к выходу. Глава 20 Когда сержанта Кларка вновь опустили в яму, остальные пленники набросились на него с расспросами. Но Кларк отвечал коротко и неохотно. Он лишь сказал, что его допрашивали, задавали ему много разных вопросов – да и все. – А почему так долго? – с подозрением спросил Хоккеист. – А это ты спроси у них, а не у меня, – отмахнулся Кларк, подумал и добавил: – Наверно, потому, что я – сержант. Значит, по их мнению, должен знать чуть больше, чем вы. – И что же, вы все им рассказали? – спросил Коллинг. – А ты? – Кларк коротко глянул на Коллинга. – А что – я? – хмыкнул Коллинг. – Я простой солдат. А вот вы сержант. Командир взвода. Значит, знаете больше, чем я. Сами же сказали. Кларк ничего не ответил, прислонился к стенке и закрыл глаза. Ему надо было подумать. Он не привык много думать, он всегда был человеком действия – и раньше, до армии, и когда стал сержантом. А вот сейчас действовать никакой возможности не было. Сейчас надо было думать. Тем более что он обещал подумать тем, кто его допрашивал. И не то чтобы Кларк горел каким-то особенным желанием сотрудничать с этими ловкими парнями, взявшими его в плен. Как раз таки особого желания и не было. А просто сам Кларк был другим. С того момента, как он попал в плен, а в особенности – когда он пообщался с русскими спецназовцами, он будто бы раздвоился сам в себе. И вот сейчас один Кларк боролся с другим Кларком. Один Кларк был все тем же сержантом американской армии, готовым выполнить любой приказ, не задумываясь о его сути, а вот второй Кларк… А второй Кларк только формировался, но было уже ясно, что он – враг первому Кларку, полная ему противоположность. Это было непривычно, это было мучительно… Солдаты между тем рассуждали между собой, кем могли быть те люди, которые взяли их в плен. То, что они не вьетконговцы, было очевидно: внешность у них была абсолютно не вьетконговская. А тогда кем же они были? Откуда взялись? И что им здесь нужно? – Хватит тарахтеть! – вынужден был вклиниться в их беседу Кларк. – Русские они, понятно вам? Русские. – Вот оно как! – присвистнул Коллинг. – Вообще-то я об этом догадывался… Что, они сами вам об этом сказали? – Да, сказали, – ответил Кларк. – Надо же, – ухмыльнулся Коллинг. – А мне вот не сказали. Хотя я и спрашивал. И что же им надо, этим русским? Какого черта они сюда приперлись? – На тебя посмотреть, – сказал Кларк. – Ради этого стоило припереться. – Терпеть не могу русских! – со злостью произнес Коллинг. – Ненавижу! – И что? – опять глянул на него Кларк. – Ничего, – буркнул Коллинг. – Просто ненавижу. – А тогда – заткнись! – резко оборвал разговор Кларк. – А ты им скажи об этом вслух! – насмешливо посоветовал Коллингу Хоккеист. – Им должно понравиться. Тогда, может, они расстреляют тебя самым щадящим способом. Будет совсем не больно и не страшно… – И ты тоже заткнись! – сказал Кларк Хоккеисту. В яме воцарилось молчание. Кларк опять закрыл глаза и попытался думать о том, как выманить этого Холлиса из норы. Не станут же пытаться эти русские брать приступом армейский штаб, где обретается Холлис! А значит, надо поступить как-то по-другому. Например, сделать так, чтобы Холлис сам прибыл в джунгли. Ну а в здешних джунглях любой человек беспомощен: хоть сам сержант Кларк, хоть Холлис. Уж кому, как не Кларку, знать о том, что такое на самом деле вьетконговские джунгли и как здесь легко сгинуть? Значит, нужно выманить Холлиса из норы… Пожалуй, это единственный способ заполучить его вместе со всеми его секретами… Остается только придумать, как можно это сделать. * * * В это же самое время о том же самом размышляли и спецназовцы. Илья Семенович уклонился от участия в совещании. – Толку-то от меня будет немного, – сказал он, обращаясь к Богданову. – Вы уж сами… А я, с вашего позволения, пообщаюсь с народом. Займусь некоторыми научными изысканиями. – Но только чтобы из лагеря ни на шаг! – приказным тоном произнес Дубко. – В случае чего – бегом обратно, под наше крылышко! – И вправду, Илья Семенович! – поддержал своего заместителя Богданов. – Вы уж там без вольностей… Сами понимаете. На это профессор ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и вышел из хижины. – Холлис… Холлис… – проворчал Дубко, когда за профессором закрылась дверь. Верней, даже не дверь, а сплетенная из тонких гибких ветвей циновка, служившая дверью. – Легко сказать – поймать в капкан такого зверя! Но как? Где его искать? Что, брать штурмом американскую берлогу? Так ведь не возьмем! Силенок не хватит – даже если нам помогут наши вьетнамские друзья. – Мой дед в таких случаях говорил… – начал было Соловей, но Дубко его перебил. – Как? – удивился он. – У тебя, помимо твоей гениальной бабушки, есть еще и дедушка? – А то как же! – с достоинством ответил Федор. – Между прочим – знаменитый на весь район охотник. Так вот, в таких случаях он говорил: если, дескать, нельзя войти в медвежью берлогу, то нужно сделать так, чтобы медведь сам вышел к тебе навстречу. А там уж – кто окажется ловчее… – И как же понимать твои иносказания? – прищурился Дубко. – Очень просто, – пояснил Соловей. – Нужно сделать так, чтобы этот Холлис сам прибыл сюда. Не в эту, конечно, хибару, а… – и Соловей обвел рукой окружающее пространство. – В общем, вы понимаете… – Понимать-то мы, положим, понимаем, но что с того? – пожал плечами Дубко. – Как эту красивую теорию применить на практике – как сказал бы наш уважаемый профессор. Вот в чем вопрос… Что по этому поводу говорил твой гениальный дед? – Давайте подумаем, – сказал Соловей. – Для чего еще мы здесь собрались? Чтобы думать и действовать. – Это да, – согласился Богданов. – Именно для того мы здесь и собрались… * * * Кларку велели вылезать из ямы ближе к вечеру. Кроме вьетнамских бойцов, охранявших узилище, на краю ямы стояли Соловей и Рябов. – Ну все! – вздохнул Шуберт. – На этот раз точно поведут на расстрел. На какую-нибудь показательную казнь. Под звуки барабанов и под страшный вой. Как мы их, так и они нас… Но почему решили начать именно с сержанта? – А с кого же еще? – ухмыльнулся Коллинг. – На то он и сержант, чтобы с него начинать! – Что же делать? – простонал Шуберт. – А ты вызови американского консула, – насмешливо посоветовал Коллинг. – Хотя что консула? Лучше самого американского президента. Крикни из ямы: ты нас сюда послал, ты нас и спасай! Обязательно примчится и спасет. – Как же – спасет… – произнес Хоккеист, и было такое чувство, что он вот-вот расплачется. И только Кларк не сказал ничего. Он молча встал и ступил на шаткую лесенку. Вскоре он был уже наверху. Не взглянув на своих подчиненных, оставшихся в яме, он заложил руки за спину и шагнул в густеющую тьму в сопровождении Рябова и Соловья. Его привели в ту же самую хижину. В ней находились Богданов, Дубко и Илья Семенович. В общем, все были в сборе. Внутри было гораздо темнее, чем снаружи. Подступающую тьму отчасти разгонял вьетнамский фонарь, висевший на стене. – И как настроение? – улыбнулся Богданов, взглянув на Кларка. – Сядь вместо меня в яму, тогда узнаешь, – буркнул Кларк. – Нет, не хочу, – на этот раз вполне серьезно произнес Богданов. – Да и не заслужил я ямы. И вообще, ты сам себя посадил в эту яму. Разве не так? Кларк на это ничего не ответил, лишь окинул взглядом всех присутствующих, затем прошел и сел на низенькую, сколоченную из жердей скамью. – И что скажешь? – спросил у него Богданов. Кларк помедлил с ответом, еще раз по очереди взглянул на каждого присутствующего и задержал взгляд на Илье Семеновиче. А затем сказал: – Обещал – значит, помогу. Говорите, что надо делать. – А сам-то ты что бы сделал на нашем месте? – спросил Богданов. – Как бы ты подобрался к Холлису? Придумал что-нибудь? – Может, и придумал, – с расстановкой произнес Кларк. – Да только… – Говори все, что хочешь сказать, – поощрил сержанта Дубко. – Мы готовы слышать любую идею, даже самую безумную. – Безумная идея – это безумный риск, – сказал Кларк. – А безумный риск – это почти сто процентов смерть. Вы прибыли сюда, чтобы умереть? – Отчего же, – спокойно возразил Богданов. – Мы прибыли, чтобы победить.