— Замри. Я обернулась — кружевная рубашонка в одной руке, тонкие атласные трусики — в другой. — Что вы собираетесь делать, мэм? — Вы полицейский? — Так точно. Я вопросительно подняла бровь. — Опустите белье на пол и немедленно отойдите от вешалки. Так я и сделала. В понедельник лаборатория, как обычно, превращалась в дурдом. Четыре человека сгорело. Один застрелился. Один повесился. Две смерти от ножевых ранений. Ограбленный труп. И только один случай для меня. Объект нашли в подвале многоэтажного дома в Кот-Сен-Люк. Полицейские подозревают, что речь идет о младенце или ребенке. После утреннего собрания я попросила Ламанша подняться ко мне в лабораторию. Показала скелет, привезенный из монастыря, описала его историю и возможное происхождение и объяснила, как он попал ко мне. Как и ожидалось, шеф присвоил останкам идентификационный номер, предупредив, что теперь это дело следователя. И за мной окончательное решение, кому заниматься данным вопросом. Когда Ламанш ушел, я велела своей ассистентке Дениз произвести рентгеновский анализ челюсти скелета. Затем спустилась к предполагаемому ребенку. На первый взгляд останки представляли собой две маленькие и неполные теменные кости. На вогнутой поверхности виднелся сосудистый рисунок — результат близкого расположения внешней поверхности головного мозга. Все объяснилось после очистки. «Костями» оказались два куска скорлупы кокосового ореха. Венозным рисунком — затвердевшая грязь. Когда я доставила отчет в кабинет секретаря, Дениз вручила мне маленький коричневый конверт. Я поместила содержимое в проектор. Один лишь взгляд укрепил меня в подозрении, что зуб вставной. Причем сделано это было не очень квалифицированно. Рентген показал, что корни не совсем подходили в свои отверстия. Там было что-то еще. Возраст зуба. Степень его остроты. Понятно. Я отметила различия во внешнем виде. Но есть признаки, меняющиеся со временем. Чем старше зуб, тем изношеннее дентин в полости коронки и канале. Не нужно быть стоматологом, чтобы определить: первый верхний коренной зуб светлее остальных. Я позвонила Марку Бержерону. Его секретарь попросил оставаться на линии. Я слушала «Тысячу строк», напоминающую «Сладкую Каролину». Представила пациента с запрокинутой головой, открытым ртом и слюноотводом. Хорошо, что это не я. Марк ответил на середине «Аристократки». Мы договорились встретиться днем. Когда я запаковывала череп, позвонил Джейк. — Ты получил сообщение? — спросила я. — Я выехал из гостиницы в субботу и ночным рейсом улетел в Тель-Авив. — Ты в Израиле? — В Иерусалиме. Что случилось? Я рассказала ему о разнице между скелетом на фотографии и скелетом в моей лаборатории, потом описала отклоняющийся от нормы коренной зуб. — И что это значит? — Сегодня я встречаюсь с дантистом. Последовала долгая, очень долгая пауза. — Вытащи этот зуб и один или два других. — Зачем? — Для ДНК-теста. Кроме того, я попрошу тебя отломать кусочек бедренной кости. Сможешь? — Если Феррис и Лернер не ошиблись, то этим костям почти две тысячи лет. — Ведь возможно получить митохондриальную ДНК у старой кости, верно? — Конечно. И что потом? Судебный анализ основывается на сравнении ДНК — к примеру, жертвы и членов его семьи. С чем ты собираешься ее сравнивать в нашем случае? Снова пауза — в стиле Джейка. — Раскопки ведутся каждый день. Никогда не знаешь, что может быть найдено. Выделяются деньги. Я лично получил на это грант. Что там с расой? — А что с ней? — Помнишь недавнее дело, когда специалисты утверждали, что преступник белый, а работники лаборатории — что черный? — Ты имеешь в виду дело Деррика Тодда Ли в Батон-Руж? Тест на ядерную ДНК. — Такой тест можно провести с древними костями? — Надо будет просить разрешение. Это большое поле для изучения — д-ДНК. — Д-ДНК? — Древняя ДНК. Ребята в Кембридже и Оксфорде пытаются выделить ДНК древних материалов. Здесь, в Канаде, есть один институт под названием «Палео-ДНК лаборатория», находится в Тандер-Бей. Я вспомнила недавнюю статью в «Американском вестнике генома человека». — Группа французских ученых опубликовала доклад о ядерной и митохондриальной ДНК, определенной у скелета двухтысячелетнего возраста, найденного в древних захоронениях в Монголии. Джейк, но даже если мы и выделим ядерную ДНК, расовая идентификация будет очень приблизительной. — Насколько приблизительной? — Есть одна компания во Флориде, которая обещает провести тест, расшифровывающий варианты расовых смешений. Они утверждают, что могут определить индоевропейцев, коренных американцев, восточных азиатов, южных африканцев. — И все? — Пока да. — Для нас это бесполезно. — Именно, — согласилась я. Еще одна пауза. — Но ДНК-тест все-таки может определить принадлежность странного зуба другому индивидууму? — Вероятность невелика. — Но шанс есть. — Безусловно, — признала я. — Кто проводит подобные тесты? Я рассказала. — Встреться с дантистом, выслушай, что он скажет по поводу странного зуба. Затем возьми образцы. И отрежь достаточно кости для радиоуглеродного анализа. — Следователь это не оплатит. — Я заплачу сам. Я уже застегивала куртку, когда вошел Райан. Как всегда, с шокирующими новостями. 14