Она улыбнулась: — Лучше бы я была сейчас в Филадельфии. Гай засмеялся: — Ты там скоро будешь. Но без своего желчного пузыря. — Хорошо бы… Помни, Гай… — прошептала она, — ты обещал — никаких шрамов… — Я обещал? — Да… Он подмигнул Кейт. — Я тебе не говорил? Медсестры — худшие из пациенток. Самые требовательные бабы на свете! — Берегитесь, док! — предупредила одна из операционных сестер. — Когда-нибудь попадете к нам на этот стол! — Ты меня напугала! Кажется, Эллен наконец уснула. Кейт провела пальцем по ее ресницам — они остались неподвижны. — Она готова. — Ах, Кэти, моя дорогая. Ты слишком хороший доктор для… — Для женщины… Я уже слышала… — Ну что ж, тогда поехали… — Он пошел мыть руки. — Ее анализы в норме? — Кровь идеальна. — ЭКГ? — Я смотрела ее прошлой ночью. В норме. Гай отсалютовал. — С тобой рядом, Кейт, можно ни о чем не беспокоиться. — И он обернулся к операционным сестрам, которые раскладывали инструменты. — И вот что, леди. Наш интерн — левша. Сестра, помогающая ему, подняла глаза. — Он хорошенький? Гай подмигнул: — Просто мечта девушек, Синди. Я скажу, что ты спрашивала, — и, смеясь, исчез за дверью. — Как жена его терпит? — вздохнула Синди. Следующие несколько минут все работали как автоматы. Кейт выполнила все необходимые приготовления. Вставила трубку в трахею, подсоединила к кислородному аппарату, отрегулировала поток газа, добавив необходимое количество окиси азота и форана. Через нее поддерживалась жизнь Эллен. Каждый шаг, несмотря на автоматизм, требовал проверки — двойной, тройной. А если пациент был ей знаком и дорог, тем более. Работа анестезиолога является на девяносто девять процентов нудной рутиной. Но один процент падает на непредвиденные обстоятельства, одна мысль об этом вызывает ужас. Каждый раз она готовилась избежать этого процента голого ужаса. Кризис мог возникнуть мгновенно. Но сегодня все должно было пройти гладко. Эллен О'Брайен сорок один. И за исключением камня в желчном пузыре, у нее идеальное здоровье. Гай вернулся в операционную, с тщательно отмытых рук стекали капли воды. За ним следовал долговязый интерн-левша. Оба стали проходить ритуал одевания, сопровождавшийся скрипом латекса. Наконец, вся бригада заняла место у стола. Кейт окинула взглядом лица, скрытые масками. За исключением интерна, все были хорошо знакомы. Энн Рихтер. Пепельные волосы аккуратно заправлены под шапочку, она строга и, если кто-то позволит себе шутку во время операции, обязательно метнет на шутника неодобрительный взгляд. Гай всегда в хорошем расположении духа, карие глаза за толстыми линзами очков искажены, трудно поверить, что этот неуклюжий, похожий на медведя человек — классный хирург, и скальпель в его руке творит чудеса. Напротив Гая интерн-левша. Последняя в ряду Синди — темноглазая смешливая девушка. Сегодня у нее новые тени для глаз под названием «Восточный малахит», отчего она стала похожей на тропическую рыбку. — Красивые тени, Синди, — заметил Гай, протягивая руку за скальпелем. — Спасибо, доктор. — Синди со шлепком вложила ему в руку скальпель. — Мне они нравятся больше, чем предыдущие, кажется «Испанская слизь»? — «Испанский мох». — Но эти сегодня неотразимы, верно? — обратился Гай к интерну, у которого хватило ума промолчать, и продолжил: — Да, напомнили мне о любимом цвете. Кажется, он называется «Комет очиститель». Интерн хихикнул. Синди метнула на него уничтожающий взгляд. Гай сделал первый надрез. На коже появился розовый след, и интерн тут же промокнул кровь тампоном. Они работали, как пианисты в четыре руки. Сидя около пациентки, Кейт прислушивалась к ритмичной работе аппаратуры. Все шло как надо, все под контролем, она в такие моменты любила свой труд. Вздохи аппарата для вентиляции легких, попискивание кардиографа были успокоительной музыкой к действию, происходящему на операционном столе. Гай сделал более глубокий надрез, обнажился блестящий слой подкожного жира. — Мускулы напряжены, Кейт, — заметил он, — у нас будут проблемы с сокращением. — Посмотрим, как можно помочь. — Кейт повернулась к своему комплекту за крохотной ампулой сукцинилхолина. Этот препарат, введенный внутривенно, расслабит мышцы, что облегчит Гаю проникновение в брюшную полость. Оглядев набор ампул, она нахмурилась: — Энн? У меня не хватает ампулы сукцинилхолина. Добавь потом мне еще одну. — Странно, — заметила Синди, — я вчера вечером полностью обновила ваш комплект. — Почему-то здесь осталась только одна ампула. Кейт достала ампулу с пятью кубиками кристально чистого раствора, набрала половину в шприц и ввела в вену Эллен. Через минуту препарат начнет действовать. Она стала ждать. Скальпель Гая проник в брюшную мышцу. — Она все еще напряжена, — заметил он. Кейт взглянула на часы. — Прошло три минуты. Эффект должен быть. — Никакого. — Ладно, я добавлю еще. — Она набрала в шприц остаток препарата и снова ввела. — Энн, у меня больше не осталось… Ее прервал резкий сигнал зуммера. Кейт взглянула на экран кардиографа и то, что там увидела, заставило ее в ужасе вскочить со своего места. Сердце Эллен О'Брайен остановилось. Через мгновение все пришло в движение. Подносы с инструментами были отодвинуты в сторону, интерн, взобравшись на стул, снова и снова нажимал на грудную клетку Эллен. Вот это и был тот самый один процент, которого так боятся все анестезиологи. Самый ужасный момент в жизни Кейт Чесни. Стараясь не поддаваться панике, она вводила адреналин снова и снова, сначала в вену, потом напрямую в сердце Эллен. Я теряю ее, билась в мозгу мысль, боже мой, я ее теряю… На экране появился короткий всплеск — намек, что жизнь еще теплится. Она взглянула на Энн, застывшую с дефибриллятором в руках, лицо ее было белым как мел. — Начинай! — крикнула ей Кейт, но Энн не двинулась с места. За Энн команду выполнила Синди. Гай приложил пластины к груди Эллен и включил разряд. Ее тело выгнулось, как у куклы, которую дернули за все веревочки сразу. На мониторе была прямая линия. Кейт в отчаянной попытке пыталась оживить сердце. Ничего не помогало. Сквозь пелену слез она смотрела на прямую линию, показывающую полную остановку сердца. — Все кончено, — тихо сказал Гай. Он сделал знак интерну прекратить массаж сердца. По лицу того стекали крупные капли пота. — Нет! — Кейт сама положила руки на грудь Эллен. — Нет, нет. — Она снова и снова жала на грудную клетку, отчаянно, сильно, наваливаясь всем весом. Она должна… Живи, Эллен, ты должна жить… — Кейт. — Гай тронул ее за руку. — Нельзя останавливаться… — Кейт. — Он мягко, но настойчиво увел ее от стола. — Все кончено, — прошептал он. Кто-то выключил тревожный сигнал. Настала абсолютная тишина. Медленно подняв голову, Кейт увидела, что все смотрят на нее. Она снова взглянула на прямую линию на экране… Кейт вздрогнула, когда санитар с треском сомкнул молнию на саване Эллен О'Брайен. Она не могла смириться с жестокостью такого конца — этот неподвижный сверток был недавно молодой женщиной, полной жизни. Она отвернулась, когда тележку с телом покатили в морг. Давно скрип колесиков растаял в глубине длинного больничного коридора, а Кейт все стояла одна в операционной. Сдерживая слезы, она огляделась — на полу разбросанные пустые ампулы, шприцы, тампоны — печальный хаос, сопровождающий каждую смерть в клинике. Скоро все уберут, и не останется следов разыгравшейся здесь трагедии. Ничего — кроме нового тела в морге. И массы вопросов. О да, вопросов будет много. У родителей Эллен, у администрации клиники, вопросов, на которые у нее нет ответа.