Мать взяла предложенную ткань, вгляделась в неё сконфуженно и сказала: – Но это же…. – Это всё, что мне удалось найти, – пояснила Онория. – Я подумала, что нельзя терять времени. – Так и есть, – подтвердила мать. Она посмотрела Онории в глаза с мрачной прямотой. – Я видела такие раны прежде. Её прерывистое дыхание выдавало нервозность. – У твоего отца. На плече. Это было до того, как ты родилась. – Что случилось? Мать осматривала ногу Маркуса, прищурившись. – Попробуй добавить света. Когда Онория полностью раздвинула занавеси, мать произнесла: – Я не знаю, как он порезался. Только началось заражение. Очень тихо она добавила: – Почти такое же, как это. – Но отец поправился, – сказала Онория, переходя ближе к матери. Конец истории она могла угадать. У отца до самой смерти были две совершенно здоровые руки. Мать кивнула. – Нам очень повезло. Первый доктор хотел провести ампутацию. И я …. – Голос её прервался, затем она продолжила: – Я бы позволила ему сделать операцию. Я очень тревожилась о том, чтобы твой отец выжил. Она использовала чистую тряпку, чтобы промокнуть ногу Маркуса и посмотреть ближе. Когда леди Уинстед заговорила снова, голос её был тих: – Я бы сделала всё, что они говорили. – Почему они не отрезали ему руку? – тихо спросила Онория. Мать вздохнула, словно отгоняя плохие воспоминания: – Твой отец потребовал проконсультироваться с другим доктором. Он сказал мне, что если второй врач согласится с первым, он последует их совету. Но он не даст резать себе руку потому, что так решил один человек. – Второй доктор возражал против ампутации? Мать издала хмурый смешок: – Нет, он был почти уверен, что руку придётся отрезать. Но он сказал твоему отцу, что вначале можно попробовать очистить рану. По-настоящему очистить. – Я так и пыталась сделать, – торопливо заговорила Онория. – Думаю, я убрала довольно много гноя. – Это хорошее начало, – согласилась мать. – Но… Леди Уинстед сглотнула. – Но что? Мать продолжала рассматривать ногу Маркуса, слегка надавливая тряпкой. Она не смотрела на Онорию, когда произнесла: – Доктор сказал, что если твой отец не кричит, значит, мы чистим недостаточно хорошо. – Ты помнишь, что именно он делал? – шёпотом спросила Онория. – Я помню всё, – кивнув, подтвердила леди Уинстед. Онория ждала подробностей. И немедленно пожалела об этом. Её мать подняла взгляд и сказала: – Нам придётся привязать его. Глава 10 Менее чем за десять минут спальня Маркуса превратилась в импровизированную операционную. Миссис Уэзерби вернулась с горячей водой и запасом чистых полотенец. Двум лакеям поручили крепко привязать Маркуса к кровати, что они и сделали, невзирая на ужас, отображавшийся на их лицах. Мать Онории попросила принести пару ножниц. Самые острые и маленькие ножницы из всех в доме. – Мне нужно срезать отмершую плоть, – пояснила она дочери, в уголках её губ появились упрямые морщинки. – Я видела, что доктор делал с твоим отцом. – Но ты сама делала это раньше? Леди Уинстед посмотрела ей в глаза и отвернулась. – Нет. – Ох, – Онория сглотнула. В голову ничего подходящего для ответа не приходило. – Это не так уж сложно, если можешь держать себя в руках, – произнесла её мать. – Особенная точность не требуется. Онория посмотрела на Маркуса, затем перевела взгляд на маму, разинув рот: – Что значит особенная точность? Что ты имеешь в виду? Это же его нога! – Я понимаю, – ответила леди Уинстед. – Но уверяю тебя, ему не повредит, если я отрежу слишком много. – Не повредит? – Ну, разумеется, ему будет больно. – Леди Уинстед поглядела на Маркуса с сожалением. – Поэтому нам пришлось его привязать. Но вреда это ему не причинит. Лучше отрезать слишком много, чем недостаточно. Совершенно необходимо убрать все следы заражения. Онория кивнула. Звучит разумно. Мрачно, но разумно. – Я сейчас начну, – пояснила ей мать. – Есть то, что можно делать без ножниц. – Конечно. – Онория смотрела, как леди Уинстед села возле Маркуса и обмакнула ткань в кипяток. – Я могу помочь? – Онория чувствовала себя бесполезной, стоя в изножье кровати. – Сядь с другой стороны, – ответила мать. – Возле его головы. Поговори с ним. Возможно, ему так будет легче. Онория сомневалась в том, что Маркуса успокоит хоть какое-то её действие, но она знала, что так будет легче ей самой. Лучше делать хоть что-нибудь, чем стоять в стороне, как идиотка, в полном бездействии. – Привет, Маркус, – проговорила она, придвигая кресло ближе к кровати. Она не ожидала, что он ей ответит, и Марку действительно промолчал. – Знаешь, ты очень болен, – продолжила Онория, стараясь, чтобы голос её звучал бодро и весело, несмотря на смысл слов. Она сглотнула и заговорила самым жизнерадостным тоном: – Но оказалось, что моя мать своего рода эксперт в таких вещах. Разве не удивительно? Она посмотрела на мать с растущим чувством гордости: – Должна признаться, что я даже не подозревала, что она в этом разбирается. Девушка наклонилась и прошептала ему в ухо: – Я полагала, что моя матушка из тех, кто падает в обморок при виде крови. – Я это слышала, – заметила леди Уинстед. Онория послала ей извиняющуюся улыбку: – Прости. Но…. – Тебе не за что просить прощения, – мать взглянула на Онорию с кривой улыбкой прежде, чем вернуться к работе. Не поднимая глаз, она проговорила: – Я не всегда была такой…. В образовавшейся паузе Онория поняла, что мать не знает, что сказать дальше. – Такой решительной, какой была нужна тебе, – закончила, наконец, леди Уинстед. Онория сидела неподвижно, прикусив верхнюю губу, и обдумывала слова матери. Они походили на извинение, как будто мама действительно просила прощения.