Маркус посмотрел на вторую девушку, иронически склонив голову набок: – Как вы полагаете, мисс Ройл? Могла ли леди Онория молча уехать? – Нет, милорд, – слегка улыбнувшись, ответила мисс Ройл. – Она была весьма настойчива в стремлении увидеть вас. – Сесилия! – негодующе воскликнула Онория. Маркус решил не обращать на неё внимания и повернулся в сторону её кузины. – Вот как, мисс Ройл? Её забота обо мне греет мое сердце. – Маркус, – вмешалась Онория. – Прекрати прямо сейчас. – А она чрезвычайно упрямое создание, – не унимался тот. – Маркус Холройд, – сурово сказала Онория, – если ты сию минуту не перестанешь насмехаться надо мной, я сообщу миссис Ройл, что ты жаждешьпереехать в Брикстэн на время своего выздоровления. Маркус замер, пытаясь сдержать смех. Он поглядел на мисс Ройл, которая тоже старалась не рассмеяться. Они оба проиграли в этой схватке. – Миссис Ройл мечтает продемонстрировать свои навыки по уходу за больными, – добавила Онория с чертовски безмятежной улыбкой. – Ты победила, – сказал Маркус, откидываясь на диванные подушки. Смех вызвал приступ кашля, и у него ушла минута на то, чтобы прийти в себя. – Как долго ты вчера находился под дождём? – потребовала ответа Онория. Она встала и потрогала его лоб. Интимность этого жеста удивила мисс Ройл, которая широко раскрыла глаза. – У меня жар? – спросил Маркус. – Не думаю. – Но в голосе её звучало колебание. – Ты теплее обычного. Наверное, тебе нужно одеяло. Маркус хотел сказать, что в этом нет необходимости, но вдруг подумал, что одеяло пригодилось бы на самом деле. Ему было странным образом приятно, что она предложила это. Поэтому он кивнул. – Я принесу, – мисс Ройл вскочила на ноги. – Я видела горничную в холле. Когда она вышла, Онория села на место, глядя на него с тревогой в глазах. – Прости меня, – сказала она, едва они остались наедине. – Мне так жаль, что с тобой такое произошло. Он отмахнулся от её извинений: – Со мной всё будет в порядке. – Ты так и не сказал мне, как долго пробыл под дождём, – напомнила она. – Час? – предположил он. – Или два. Онория испустила душераздирающий вздох. – Прости меня, – повторила она. Он ухмыльнулся: – Ты это уже говорила. – Да, я…. Маркус хотел снова улыбнуться, поскольку разговор получался смешной, но его прервал очередной приступ кашля. Она тревожно всмотрелась в него: – Может, тебе стоит переехать в Брикстэн? Маркус ответил ей взглядом, говорившим «ни за что на свете». – Я волнуюсь, потому что ты здесь совершенно один. – Онория, – удалось ему выговорить, кашлянув ещё дважды. – Ты скоро вернёшься в Лондон. Миссис Ройл приятнейшая из соседей, в чём я убеждён, однако я предпочитаю болеть в собственном доме. – Да, – согласилась Онория, покачав головой, – не говоря уже о том, что дай ей волю, и она обвенчает тебя с Сесилией ещё до конца месяца. – Кто-то говорит обо мне? – жизнерадостно спросила мисс Ройл, входя в комнату с тёмно-синим одеялом. Маркус тут же зашёлся в кашле, на этот раз немного притворном. – Вот и я, – сказала Сесилия. Она подошла, держа в руках одеяло, но, кажется, не знала, что с ним делать дальше. Она обратилась к Онории: – Наверное, тебе следует помочь ему. Онория взяла у неё одеяло, разворачивая его на ходу. – Вот так, – тихо проговорила она, склонившись над Маркусом, чтобы раскинуть мягкую ткань. Она слегка улыбнулась, подтыкая края. – Не тесно? Маркус покачал головой. Странное ощущение, когда о тебе заботятся. Выполнив свою задачу, девушка выпрямилась, набрала воздуха и объявила, что ему нужен чай. – О, да, – согласилась мисс Ройл. – Самое то. На сей раз Маркус не стал даже пытаться протестовать. Он был убеждён, что представляет собой самое жалкое зрелище, закутанный в одеяло, с ногой на столике. Граф боялся представить, о чём думают дамы во время его кашля. Однако, оказалось довольно приятно оказаться предметом чьих-то забот, и если Онории хочется настаивать на чае, он с удовольствием осчастливит её, выпив чашку. Маркус подсказал ей, где искать шнур сонетки, и она вызвала горничную. – Хирург осматривал твою ногу? – спросила она. – Нет необходимости, – отвечал он. – Нога не сломана. – Ты уверен? С этим шутить не стоит. – Я уверен. – Мне было бы спокойнее, если бы…. – Онория, успокойся! Перелома нет. – А сапог? – Сапог? – Мисс Ройл выглядела озадаченно. – Боюсь, что сапог спасти не удалось, – ответил Маркус. – О, Боже, – сказала Онория. – Я так и думала, что его придётся разрезать. – Разрезать сапог? – эхом подхватила мисс Ройл. – Какой ужас. – У него ужасно опухла лодыжка, – пояснила ей Онория. – Другого выхода не было. – А как же с сапогом? – не успокаивалась мисс Ройл. – Не самая моя любимая пара, – вставил Маркус, чтобы подбодрить бедняжку мисс Ройл, которая выглядела так, словно кто-то обезглавил щенка. – Интересно, а можно ли сшить только один сапог, – задумчиво проговорила Онория. – Парный к оставшемуся. Тогда можно будет избежать утраты. – О, нет, не получится. – Мисс Ройл, очевидно, являлась знатоком в этом деле. – Подобрать точно такую же кожу совершенно невозможно. От развёрнутой дискуссии об обуви Маркуса избавило появление миссис Уэзерби, которая на протяжении долгих лет являлась его домоправительницей. – Я начала готовить чай ещё до того, как вы о нём спросили, – объявила она, входя с подносом. Маркус улыбнулся, совсем не удивившись. Она всегда так поступала. Он представил экономку Онории и мисс Ройл. Миссис Уэзерби приветствовала Онорию, засияв от радости. – О, вы должно быть сестра мастера Дэниела, – воскликнула она, расставляя приборы. – Да, – ответила Онория с радостью. – Вы его знаете? – Знаю. Он приезжал несколько раз, обычно в отсутствие старого графа. И, конечно же, он приезжал раз или два с тех пор, как мастер Маркус сам сделался графом. Маркус почувствовал, как краснеет при упоминании своего детского почётного титула. Он никогда не поправлял миссис Уэзерби. В детстве она была ему как мать, и единственной, кто одаривал его улыбкой или добрым словом во всём Фенсмуре. – Как приятно с вами познакомиться, – продолжила миссис Уэзерби. – Я много слышала о вас.