Интуиция взвыла дурным голосом, а ей вторил мой предок: – Ноги, болван!!! Используй стихию света!!! «Вектор». Простая и почти бесполезная техника – её действие отправляло одарённого в скольжение на десяток метров по любой поверхности. Но только по прямой. А любая прочная преграда на пути становилась непреодолимой, разве что лбом попробовать. Вжжжжух!!! Я по инерции описал широкую дугу, привязанный к своему якорю, и деактивировал «цепь», позволяя «скольжению» нести меня дальше. – Что это было, дед?! – восторженно выдохнул я, остановившись и смахнув выступивший на лбу пот. – Это был мой болван-потомок. Интуитивно, хоть и после подсказки освоивший то, как можно использовать законы Неба и Земли. И ты только что чудом не свернул себе шею. Не знаю, радоваться мне или сожалеть… – Ну вот чего ты опять начинаешь? – обиженно буркнул я, срываясь с места и устремляясь обратно в общежитие. – Обошлось же. А я научился… – Ничему ты не научился, Леон. Тебе повезло. Осваивать это придется долго и упорно, шишек набьёшь не один десяток. Если не убьёшься ненароком! – назидательно прервал меня предок. – Устал я. Иди в тепло, не дай бог, застудишься ещё… Спорить с вредным духом – одно из самых бесполезных занятий в мире, из всех известных мне, во всяком случае. И я решил не дёргать спящего тигра за усы. – Экстравагантно! – отчётливо и громко хмыкнул комендант общежития, куривший возле парадного входа в кадетскую обитель. Проигнорировав непонятное высказывание и пребывая в глубокой задумчивости по поводу новых возможностей, я поднялся на свой этаж и, прихватив всё необходимое, направился в общую душевую. Пара встреченных кадетов посмотрели на меня ну очень странно – смесь любопытства и ехидства была написана на их рожах огромными печатными буквами. А причина так и осталась неизвестной до той поры, пока я не оказался перед зеркалом. Отражение нагло ухмыльнулось и ткнуло на меня пальцем, скорчив презрительную рожу. Мол, посмотри на себя, на кого ты похож! На него. Я оказался похож на него. В полном смысле этого слова. Мой торс теперь также обвивал двухцветный ленточный дракон… – КСО-О-О-О!!!!!! Ну почему всё это происходит именно со мной?! Blyat, когда же всё это закончится? Ну что за pizdec?! Выговорившись всласть, я вдруг замер, осененный последней догадкой, выдернул волос из прически и… – Pohui, – подвёл я итоги начинающегося утра и констатировал заметно расширившийся словарь ненормативной лексики. Всё же эти русские сильно на меня влияют. – Теперь понятно, почему они на меня так смотрели. И вот как такое можно объяснить?! * * * – Неудачный выбор цвета ещё не повод для радикальных решений. Положи бритву и не делай резких движений. Всё можно исправить… Елейный голос старосты нарушил моё задумчивое состояние. Опасная бритва в руке хищно блеснула лезвием напоследок и отправилась обратно в футляр. Своё дело она уже сделала, избавив меня от ростков юношеской поросли на лице. Размышлял же я о том, что серые волосы можно сбрить, а потом и придумать удобоваримую отговорку, но… Теперь стало поздно. Смерив шутника взглядом, я по-дружески улыбнулся и в один жест выразил своё отношение в данную единицу времени к сказанному и к нему в целом – вытянутый средний палец интернационален и в переводе не нуждается. – Милостивый государь, как можно! – изобразил Лёха притворную обиду и покачал головой. – Распустился, осолдафонился, а был такой приличный юноша! Ещё и волосы красить начал! Мой тихий, сдавленный рык он всё же расслышал и ретировался за дверь умывальной, в которой я заканчивал приводить в себя в порядок, напоследок крикнув: – Я тебе в комнате дополнительные материалы и конспекты оставил. Учись, отрок! Экзамены уже близко! – Когда-нибудь я его прибью, – пообещал я отражению, а оно сочувственно закивало, всем видом оказывая мне моральную поддержку. – Тебе нужно научиться легче относиться к словам, внук. Иначе вся твоя жизнь будет состоять из бесполезных битв, – влез дух предка. – Разберусь как-нибудь. – Не огрызайся, бестолочь, а слушай старшего, раз своего ума не нажил! Чему вас только учат?! – Ты знаешь чему, – насупился я. – Может, объяснишь, что со мной происходит? – Тень меняет тебя, в том числе и физически. У каждого адепта это происходит индивидуально, и я не могу сказать, отразится ли инициация ещё на чём-то или нет. Цвет волос и татуировка, отражающая ипостась твоего духа, – не самый худший вариант. – А что может быть хуже? – Третий глаз на лбу, внук, или рога. Ещё пожалуешься, или наконец приступишь к делам? У тебя их слишком много для одного человека, а ведёшь ты себя так, словно не отвечаешь за весь род, – мягко, хоть и с долей ехидцы в голосе, шепнул предок. – Хватит ныть и жалеть себя. Иногда это полезно. А теперь достаточно. Иди… Глава 8 Залитый искусственным светом спортзал наполняли глухие звуки ударов по грушам и «лапам», шумные выдохи и хеканья отрабатывающих связки и комбинации бойцов и короткие резкие замечания наставников – закрытый клуб для отставных военных Российской империи вёл свою привычную деятельность, собирая давних товарищей, сослуживцев и просто коллег под одной крышей с целью хорошенько размять кости. Десятка три разновозрастных мужчин и женщин рассредоточились по всей площади зала, сбиваясь в небольшие группки или тренируясь поодиночке. Во всех них можно было найти нечто похожее, и стороннему наблюдателю, в первую очередь, конечно же, бросилось бы в глаза их физическое состояние: мускулистые, подтянутые тела, либо полуобнажённые, либо в минимуме одежды блестели от выступившего пота, щеголяли разнообразными татуировками, изображавшими либо стилизованные рода войск, либо стихийные символы. Но внешнее сходство было не самым главным, не определяющим, слишком поверхностным и способным ввести в заблуждение. То, что объединяло собравшихся, можно было увидеть только в их глазах. Спокойная уверенность ветеранов, прошедших через горнило клановых войн или локальных конфликтов на границах великой империи; некоторая отстранённая расчетливость профессионалов, привыкших взвешивать каждое действие, каждый поступок; холодный блеск глубоко запрятанной жестокости. – Алла, твой «Крокодил» сам не свой, что с ним? – спросил низкорослый крепыш, с трудом удерживая «лапы» перед молотящей по ним со всё возрастающей скоростью женщины. – Он мне уже третью грушу испоганил! – прокомментировал он звон лопнувшей цепи и грохот в дальнем углу зала, где упомянутый спортивный снаряд избивал Гена Лаптев. В голосе говорившего звучала приторная горечь еврея, обманутого в лучших ожиданиях – ничего не потерял, но всё равно как-то досадно. Собственно, державший зал для занятий Олег Кац и был евреем, избравшим характерную профессию для своей предприимчивой нации во время службы в армии – был снабженцем. – Не ной, а то я промахнусь и заряжу тебе в табло. Случайно. А потом буду долго извиняться, – пригрозила ему Алла и закончила зубодробительную комбинацию ударов руками хлестким «тоби маваши гери», или в просторечии «ножницами». Кучерявый крепыш едва успел сориентироваться и прикрыться, буквально в последний момент его «лапа», отбив направленный в ногу лоукик, рванула вверх, прикрывая голову от нанесенного в падении завершения связки – «маваши джодан», двух последовательных ударов ногой в голову. – Ты повторяешься, только поэтому я сейчас и не лежу в нокауте, детка. Но кого-то из моих ребят ты бы точно отправила полежать и подумать о высоком, – отметил он, стягивая «лапы» и бросая их на настил. Женщина благосклонно приняла его протянутую руку и поднялась на ноги, заправляя за ухо длинный волнистый локон, выбившийся из «хвоста», в который были стянуты огненно-рыжие волосы. – Когда ты начинаешь нудеть, меня так и тянет разбить тебе нос, – сообщила ему Алла, одновременно даря ехидную ослепительную улыбку. – И вообще… он же заплатит тебе за них, к чему твоё нытье? – Куда он денется! Конечно заплатит! Кац всегда получает свои деньги! Но не три «груши» в день!!! У меня на складе их почти не осталось, а обычные, из магазина, не подойдут, вы их за пару часов разорвете. Придется заказывать. Мне не жалко, просто работа остановится, а это неприемлемо. Ты уж поговори с ним, а? – Я-то поговорю, только толку… – нахмурились Алла, бросая на мужа обеспокоенный взгляд. Проведенные в браке одиннадцать лет научили её не лезть к нему, когда тот в ярости, а именно в этом состоянии Гена находился последние несколько дней. – Ты же слышал про недавний случай с нашим воспитанником? – Слышал, как не слышать. Половину Китайского квартала на уши поставили, а твой там ещё и прикончил какого-то ветерана. У вас боевитый мальчонка. Говорят, уложил ветерана, пусть и молодого, ещё – одному просто навалял, а старому и опытному ветерану показал, где раки зимуют. Ну и оскал как у молодого волка. Достойная нам смена подрастает, – рассмеялся Олег, показывая неплохую осведомленность, потому что на самом деле инцидент старательно замалчивался всеми: китайцами, полицией и остальными, кто был участником или как-то причастен. – Боевики клана Луэн, если всё правильно помню. Что это значит, тебе объяснять не надо, я так полагаю… А следов никаких. Узкоглазые молчат как рыбы, другие источники тоже ни хрена не знают, вот Гена и бесится. А тебе вообще грех жаловаться! Ты именно через нас загрёб контракт от княжества. Патрулирование улиц в Китайском квартале, новая база рядом с «Красным фонарём»! Имей совесть и не нуди. А то ещё должен останешься! – закончила объяснения Алла и отсалютовала давнему другу кулаком, прижатым к сердцу. – Я на сегодня всё, бывай, Еврейчик… Как в глухую провинцию Сибири занесло ликвидаторов из всемирно известного клана наемников, занимало и беспокоило многих. Ответы на этот и другие вопросы волновали воображение имперских полицейских, опричников, службу безопасности ВКШ и, конечно же, опекунов несовершеннолетнего Хаттори, но не торопились находиться. Смысла давить на местных китайцев никто не видел, зная порядки темных кланов и закон молчания. Неудивительно, что Крокодил нервничал и психовал, не зная причин и, самое главное, – повторится ли покушение? Закинув в небольшую сумку шестиунцовые перчатки и снятые с рук бинты, женщина закинула её на плечо и неторопливо прошествовала по залу, старательно виляя бедрами – остро чувствуя недостаток женственности, эта привлекательная представительница слабого пола старалась избавиться от привычного образа пацанки, используя даже такие мелочи, как походка. Оценивающие взгляды она ощущала легкой, немного дразнящей щекоткой вдоль позвоночника, вызывавшей приятное удовлетворение собой. Поэтому, поддразнив мужчин зрелищем подтянутой фигуры с неплохими формами, затянутыми лишь в короткие свободные шортики и обтягивающий топ, а себя – их первобытными инстинктами, Алла вцепилась в воротник футболки мужа и потащила его за собой. Её личный лысый громила, к четвертому десятку лет окончательно превратившийся в образец брутальный мужской красоты, опешил от неожиданности и воспротивился только сделав несколько шагов: – Ты что делаешь, женщина? – О, ты вспомнил, что я женщина. Какая прелесть! – восхитились жена словами мужа. – Так вот как это работает! Пойдем в душ, может, вспомнишь, что ещё надо со мной делать? – добавила она уже шепотом, прижимаясь к мужу как ластящаяся кошка и изгибаясь при этом всем телом. Мелькнувшая было тень недовольства на лице мужчины сменилась хищной улыбкой, и, не теряя времени, он проворно подхватил жену за талию, забрасывая её себе на плечо, не обращая внимания на притворное возмущение плененной красавицы. – Сама напросилась! – рыкнул он, звучно припечатывая ладонь к её ягодице. Двери душевой хлопнули, пропуская их в свои недра, а Олег только коротко посмотрел парочке вслед и громко, на весь зал заявил: – Думаю, что тренировка для всех затянется ещё на полчасика… не будем мешаться под ногами у большого и светлого чувства… Ответом ему был только дружный смех людей, понимавших друг друга с полуслова в любой ситуации. И все вернулись к прерванным упражнениям. * * * «Если человек живет в уединении и избегает общества, он малодушен. Только ложные мысли заставляют его считать, что он сможет достичь чего-то, отгораживаясь от других» – это утверждение из Хагакурэ, или «Сокрытого в листве», по традиции бывшего одной из моих настольных книг в детстве, стало мне понятным только в России. Причины были вполне очевидны: несмотря на пышную церемонию представления и последующего знакомства с частью одноклассников, сближения и дружбы не произошло. Никто из них, стоит заметить, не избегал молчаливого иностранца, скорее наоборот, меня пытались вовлечь в некоторые беседы, интересовались моим мнением, приглашали разделить с ними трапезу в столовой. А радикальная смена цвета волос и вовсе не вызвала хоть сколько-нибудь заметной реакции. Поудивлялись и забыли. Моя реакция на все попытки ребят сблизиться была вежливой и чуть отстранённой – лаконичные ёмкие ответы, короткие реплики и извинения, с которыми я отклонял любые предложения, так или иначе способные отвлечь от учёбы. На всё остальное просто-напросто не хватало времени, а успеваемость была острой проблемой, ввиду некоторого отставания по школьным дисциплинам и зияющим пробелам в военных. Поначалу было ощущение правильности подобного поведения, но дни сменялись днями, а успехи фактически отсутствовали. Отдельным фактором были разговоры с духом дедушки и тренировки под его руководством. Многочасовые, отнимающие много физических и духовных сил, они затягивались порой до глубокой ночи. Прогресс шёл медленно, старый самурай-синоби буквально заваливал меня знаниями, объясняя тонкости и нюансы плетения техник или особенности той или иной методики концентрации. Голова пухла, арсенал приемов рос, а толку от этого было – пшик на постном масле. Применять полученные знания было негде, да и некогда. Мной всё чаще овладевало опасение, что в ближайшее время всё новоприобретенное просто выветрится из головы. К середине учебной недели, точнее в четверг, с самого утра мне предстояло попытаться разгрести накопившиеся за весь период мелкие дела. И первым в повестке стоял разбор электронной почты, ставший уже традиционным занятием. Письма и отчёты сливались в могучий поток бюрократии, с лёгкостью поглощавший меня и моё время. Отдельно стояла личная переписка. Скрепя сердце и лихорадочно перелопатив память, я вынужден был ответить на письма двух девчонок, одноклассниц моего брата. Слияние подкинуло мне сюрприз, этакое наследство из прошлой жизни – Риасу и Рисса в своё время по уши втрескались в моего брата, а он… Он пожалел их чувства и не стал вносить ясность в зарождающиеся отношения, попросту попытался перевести их в дружбу. И вчистую проиграл эту битву. Неудивительно, ведь он пытался побить сразу двух женщин в поле их привычной деятельности. У них генетическая память, инстинкты, а у нас, мужчин, только холодная логика, которая против них очень редко работает.