Кто он? — И ты уверена в том, что это Сноу? — Да. — Ты видела все сама? — Ну да!.. — Это невероятно. — И тем не менее это правда. — Сноу в Москве... — А Каракозов? Зачем ему Каракозов? Ляля растерянно теребила рукав своей блузки. — Только может быть... Понимаешь... — неуверенно пробормотала она. — И этот тип снова был у Каракозова... — С плоской спиной? — Да. — Ах, черт! Серебров ударил кулаком в ладонь: — Не нравятся мне эти ночные визиты... Но Сноу... — Я не ошиблась, Коля. Честное слово, не ошиблась, — видя его колебания, горячо сказала Ляля. — Как это было?.. Когда?.. — Вчера... Я возвращалась в Археологический городок... Лесом — напрямик — от дачи Югова до Археологического городка каких-нибудь три километра. Ляля постояла на остановке, но автобуса все не было. И она решила возвращаться пешком. Сначала нужно было пересечь кладбище, а потом пройти под железнодорожным мостом. Когда она спустилась к мосту, сумерки сгустились. За мостом начинался густой березняк. Тропинка шла с бугра на бугор, петляла по ложбинкам да малинникам. А когда начался сосновый лес, стало еще темнее — и Ляля струсила. Просто так, без всяких причин. Струсила и присела под куст. Лес вокруг шумит, чудятся какие-то голоса, чей-то осторожный шепот. И холодно стало на душе, так холодно, как перед большой бедой. С чего бы это?!. Она знала, она была уверена, что сейчас, непременно сейчас должно что-то случиться. И — увидела человека. Он шел легко — широким, размашистым шагом. На нем было все темное, и лицо его расплывалось в ночи неясным белым пятном. Она узнала его. Сноу. Джон Сноу, ассистент доктора Хаузена, гость профессора Югова. И оттого, что это был Сноу, а не просто какой-нибудь подгулявший дачник, оттого, что крался он по тропе ночью, таясь от людей, ей стало не по себе. А Сноу прошел совсем рядом и снова скрылся в кустах... — Почему ты не окликнула его? — Не знаю. У него было странное лицо. Человек с таким лицом способен на все. — И ты пошла за ним? — Сама не знаю, как. Словно все произошло помимо моей воли. — Это было опасно. — Конечно. Он мог заметить меня. — А что было потом? — Потом я снова увидела его — возле маленького озерца, что рядом с дачей Викентия Александровича. Он остановился у самой воды, присел и достал из пиджака какие-то металлические трубки... На даче Викентия Александровича было темно, а у Каракозова горел свет... — И он пошел к даче Каракозова? — Да. Он спрятался в канаве и стал ждать. Это длилось очень долго. Потом мне показалось, будто тихонько стукнула калитка. Вскоре после этого на даче потух свет... Сноу встал и осторожно подошел к забору. Нет, не подошел, — он подкрался и словно растворился среди деревьев и кустов. Его не было, была его тень. И тень была страшнее самого Сноу... Он остановился у забора, а я легла на его место. Отсюда действительно все хорошо было видно... — Он кого-то ждал? — Наверное. На даче снова зажегся свет. И тогда я увидела того... с плоской спиной... Он остановился у окна, и в руках у Сноу что-то щелкнуло... — Он стрелял? — Нет. Это был не выстрел. Просто в руке его что-то щелкнуло, и он словно сам испугался этого. Он вынырнул из тени забора и побежал по дороге... Серебров взволнованно прошелся по лаборатории. Ляля сидела с бледным и расстроенным лицом. — Давай, разберемся во всем спокойно, — сказал, наконец, Серебров. — Ты настаиваешь на своем? — Но ведь и ты могла ошибиться. — Пусть даже так. Пусть не Сноу, хотя я точно знаю, что Сноу... Но во все остальное ты веришь?.. Серебров сжал ладони, сосредоточенно посмотрел себе под ноги. — Нужно действовать. — Как? — Следить за Сноу. — Только и всего? — усмехнулась Ляля. — Может быть, установим заодно слежку и за доктором Хаузеном?.. Ляля устало сняла с себя халат. — Ужасно хочется спать... — Тебе нужно отдохнуть. — А тебе? — У меня уйма работы. Эти схемы необходимо подготовить к утру. Машину не подстегнешь. Он пощелкал ногтем по зеленоватой светящейся шкале. Ляля усмехнулась: — Ну, будь здоров. Желаю тебе счастья с электронной машиной. — Не говори глупостей. — Спокойной ночи. — Тебя проводить?.. — Не нужно... В метро было людно. Ляля спустилась на кольцевую. Из тоннеля тянуло приятным холодком. Эскалатор выбрасывал на перрон все новые и новые толпы народа. Ребята с гитарой возвращались с пикника — белозубые, веселые, загорелые. Ляля подумала, как хорошо было бы и им отправиться сегодня куда-нибудь за город, хотя бы в тот же Археологический городок или по Ярославской железной дороге. Забыть про экспедицию, про бугские шары, про электронно-счетные машины, про все на свете. И купаться, и лежать на песке, и загорать, и самое главное — ни о чем не думать. Но не думать было труднее всего, и мысли ее невольно возвращались все к тому же — к той страшной ночи у дачи Каракозова... К перрону подошел поезд — веселая воскресная толпа хлынула в светло-голубые вагоны. Дверцы мягко захлопнулись, Ляля качнулась и упала бы, если бы ее не поддержал под руку молодой белокурый парень с веселым улыбчивым ртом и крепкой шеей, на которой, наверное, не сходились воротники ни одной рубашки.