– У вас есть что предъявить мне, комиссар? – Мой тон стал сухим, деловым. – Нет, но у меня официальная аккредитация на Росе. Надеюсь, понимаешь, если я поймаю тебя на месте преступления, Рауль, ты сядешь, и надолго. А здешние тюрьмы не самое приятное место в галактике. – Всего хорошего. – Я поклонился, тем более что подошла моя очередь… Кондуктор долго и придирчиво обнюхивал запястье, смешно морща вытянутый нос гиены, но пропустил меня. Сразу за порогом внутренности альбатроса укрывал длинный белый ворс, который приятно зашевелился, приветствуя пассажира. Мы находились в пути почти день. Альбатрос держался в воздухе за счет газа, который выпускал в кожистые мешки наверху туловища; даже знать не хочу, чем он это делал. В горизонтальной плоскости, учитывая, что головы находились по обеим сторонам туловища, движение происходило, видимо, за счет отрыжки. Когда оба солнца скрылись за горизонтом, я открыл окно, которое, как и многое здесь, представляло собой чувствительную мембрану. Выпустил дронов; не скажу, что чудо, но достижение инженерной мысли, неведомое на планете. Они должны были долететь до второго пузыря и, впрыснув анестетик, сделать в теле альбатроса достаточный надрез, чтобы в него смог пролезть я. По сути, дроны являлись слегка модифицированными обычными медицинскими роботами. Подождав некоторое время, я выбрался наружу. Нет, крюки мое тело выпускать не умело, зачем лишние траты, когда можно обойтись простыми перчатками. Запуская когти в плоть, каждый раз перчатки впрыскивали все тот же местный анестетик. Шкура транспортного животного, конечно, не должна быть слишком чувствительна, но осторожность не помешает. Добравшись до второго пузыря, я увидел, что мои крошки уже вошли на нужную глубину. Разошедшиеся края раны были покрыты тонким слоем гемостатического геля. На дне серела пленка внутренней плевы. Дальше план предполагал запуск внутрь микророботов. Некоторая сложность состояла в том, что роботы не должны быть достаточно велики, иначе их тут же заметят биосистемы слежения, но и не малы – любые наночастицы расценивались как биологическая атака. В чем, в чем, а в «био» росцы, да и остальные жители планеты были сильны. Мои малютки были запрограммированы присосаться к открытым участкам тел охранников и впрыснуть парализующий токсин. Конечно, измененные тела тут же нейтрализуют его, но в том-то и дело, что токсин поступал без перерыва, давая мне несколько драгоценных секунд, достаточных для произведения физической манипуляции над охранником. Проще говоря, я намеревался вырубить кхмеров хорошим ударом. Склонившись над раной, я сделал в плеве прокол и выпустил роботов. И тут, может, мой прокол не был таким безболезненным, как казалось, может, просто защекотало в одном из носов, альбатрос дернулся. Даже не успев среагировать, по гелю, как по маслу, я стремительно сполз вниз. Мое тело прорвало мембрану, и я свалился на пол пузыря к ногам охранников. Свалиться-то я свалился, но то, что увидел… Кхмерам было не до меня. Они дрались. Измененные мужчины кидались друг на друга, с остервенением молотя огромными кулаками. Кроме кулаков в дело шли зубы; противники вгрызались в плоть друг друга, с рыком вырывая куски мяса из тел. Я попытался подняться, но тут же снова упал, поскользнувшись на крови. Несколько мертвых охранников лежало на полу. И посредине всего этого стояла она – девушка, прекраснее которой я не встречал в жизни. Длинные темные волосы развевались, большие глаза лихорадочно блестели, лишь немного опущенные уголки губ слегка портили это божественное лицо. Худые прекрасные ручки сжимали небольшой саквояж, за содержимым которого пришел и я. Немыслимый коктейль из феромонов буквально накрыл меня. Я почувствовал, как где-то внутри загорается, да что там, полыхает животный инстинкт, почти невозможное, непреодолимое желание обладания ею – самкой. Ради этого я был готов вцепиться в горло, грызть зубами соперников – других самцов, невзирая на их размеры и собственные раны. Наниты в моей крови тут же нейтрализовали большую часть веществ, однако феромоны поступали еще и еще, накручивая меня. Немного помогало то, что передо мной была самка пусть и во многом схожего, но иного биологического вида. Иначе я бы прямо с пола ринулся в гущу боя. Вот охранники прекратили драться, в живых остался один, самый здоровый. Утробно урча, он начал приближаться ко мне. А девушка стояла и молчала, кажется, уголки губ немного поднялись в улыбке, но очарования ей это не прибавило. Мне сделалось страшно. И в этот момент мембрана двери за спиной парочки отошла, в проеме возникла худая фигура с невозможным в этом мире пороховым пистолетом. Два выстрела, как два хлопка, и охранник с девушкой упали на пол. Сам-то я не ношу оружия, я – вор, а не убийца! Но полиция – иное дело. Ганимар прошел внутрь, на лице была дыхательная маска. Я знал: феромоны могли всасываться и через кожу, но, похоже, инспектора это мало волновало. Ганимар склонился над охранником, попробовал пульс – мертв. Подошел к девушке. – Они… моих родителей… ненавижу! – донеслось до меня. Рука, сжимающая саквояж, безжизненно сползла на окровавленный пол. Инспектор закрыл ей глаза, сделал шаг, склонился надо мной: – Ты как? – Жив… кажется… – Феромонный коктейль начал отпускать, возвращая мне контроль над собственным телом. – Они хотели подставить тебя. Там… – Инспектор махнул за спину. – Шеле-хес, ее дед. – Мертв? – спросил я. – Почему – мертв, живой, хотя то, как новая власть обращается с преступниками… лучше бы умер. Мы оба посмотрели на саквояж, думая о его содержимом. – Значит, остались только мы? – спросил я. – Да, – ответил Ганимар, но покачал головой, легко прочитав мои мысли. Я вздохнул: – Что ж, давай довезем, чем черт не шутит, может, действительно его содержимое спасет несколько жизней». – Вот и все, – закончил Тахл. – И еще одно: кажется, я мочь открыть нашу камеру. – Вы, ты, открыть! – тут же вспылил ученый, на которого, видимо, рассказ эльфа не произвел впечатления. Жан Элиасен и раньше не особо жаловал эльфа, а с их пленением, что называется, распоясался, поддевая его при каждом удобном случае. Впрочем, они все были на нервах. – Да понимаешь ли ты, что такое дракон! Высокотехнологичное создание! Последнее слово механостроительной техники и мысли! Ты не в состоянии даже осознать, какие силы движут данным… гм… созданием, не говоря уже о… – Не совсем открыть, – тут же поправился Тахл. – Вот-вот! Что я говорил! – Замок простой, электромагнитный, скорее всего – катушка с подвижный сердечник. – Бессмысленный набор антинаучных терминов! – Я мочь сломать его, думаю, что мочь. Жан хотел еще что-то сказать, но Даниил так посмотрел на него, что доктор заткнулся. – Что тебе для этого нужно? – Кусок ткани, его я затолкать в паз, чтобы не вошел сердечник, и нужна вода. Когда нас выводить, я заметить отверстие в двери, над замок. Туда нужно лить вода, она почти наверняка попасть на катушку и замкнуть ее, но нужна… емкость, бутылка, маленькая, желательно с носиком, легче попасть. Хотя можно и просто набрать в рот… – Вот, эта подойдет. – Из складок одеяния Лиз выудила изящный флакончик духов в форме цветка, с инкрустацией на лепестках. Даниил взял у нее бутылек, снял крышку, показал эльфу – горлышко было достаточно узкое. Тахл кивнул. – Отлично! – Даниил перевернул флакончик и принялся трясти, выливая остатки содержимого. – Фиалковые, мои любимые, – вздохнула Лиз. Комнату тут же заполнил цветочный запах. Надо сказать – почти удушающий… не случайно духами следовало пользоваться по каплям. – Завтра, на прогулка, отвлечете охрану, а я сделать остальное. Глава 4 Они стояли, загораживая от скучающего члена команды дракона распахнутую дверь их камеры. Надо сказать, это оказалось несложно. Единственный охранник привалился к стене и, кажется, дремал. Оно и понятно: куда деться пленникам с летающего чудовища. Разве вниз – навстречу верной смерти. – Итак, инспектор, если верить словоохотливому ученому, нас продадут в рабство. Не желаешь облегчить душу? Что ты скрыл от нас в своем рассказе об убийствах, крысах и тайнах ночного Варосса? Владимиров посмотрел на Даниила, потом на Тахла, который как раз открыл флакон и аккуратно лил содержимое в дырочку. – Мы же собираемся сбежать. Разве нет? – А если не получится? Если замок не сломается, если дверь заест, если не удастся скрыться? Да, в их плане было слишком много «если». Поразмыслив, они решили: если удастся затея с дверью, правильнее всего будет совершить побег, когда дракон опустится на землю. Идеально – в каком-нибудь городе. Просто ринуться, побежать, расталкивая охранников, в надежде затеряться в толпе. План, конечно, так себе, особенно учитывая способности Владимирова к быстрому, да вообще – к бегу, но в их обстоятельствах нечто иное придумать было сложно. – Тогда какая разница. Нас продадут или убьют, хоть так, хоть так – больше мы не увидимся. – Владимиров вспомнил ночной визит заговорщиков, встречи с крысиным королем. Интересно, как дела на родине? Войска Карла Голитинейшского уже осадили город, может, взяли? Получили ли заговорщики желаемое? Хотя прошло не так много времени. За чередой стремительно сменяющих событий собственной жизни Варосс казался далеким и почти нереальным, словно его не было. Не раз и не два инспектор думал, не оказал ли ему друг Карелла медвежью услугу? Возможно, в осажденном городе жизнь была бы много спокойнее. На дракон работорговцев он бы точно не попал. – В любом случае мне нечего сказать. – Так уж и нечего. Подумай, может, кому-то из нас посчастливится вернуться в герцогство. Что передать твоим родным, начальству? Похоже, Даниил не сомневался, что этим «кем-то» окажется именно он. Что ж, может, и так. Тахл закончил с водой и сейчас как раз засовывал тряпицу. – У меня нет родных, а начальство… у начальства будут свои заботы. Честно говоря, ответы я надеялся получить здесь, среди вас, видимо зря. Они посмотрели на леди Лиз, возле которой почти постоянно терся ученый. Он что-то непрестанно говорил, Лиз улыбалась. Раскрасневшийся Тахл отошел от двери. – Кажется, все. Теперь – ждать. Надо же, я так не волноваться, даже когда… давно не волновался… наверное. Все трое посмотрели на дверь, ведущую из зала для прогулок, как раз возле которой и дремал охранник. Еще одно «если», и самое важное «если» их плана основывалось на предположении, что, когда пленники сидят по камерам, эта дверь не запирается, как и последующие. Вполне логичное предположение: зачем ограничивать передвижения собственной команды. Инспектор заметил: произведя замысловатый пасс шарфом в поклоне, ученый удалился от девушки – подошла его очередь к туалету. – Простите. – Растолкав собеседников, Даниил заспешил к Лиз. Подходя к ней, Даниил чувствовал волнение. Оно было не столько неприятное, сколько непривычное. У него были женщины, больше того – он нравился противоположному полу, да, в основном дамам постарше, но все же. Его товарищ детства – Ольшан Криницкий, с которым они детьми мечтали покорить мир, почти сразу, после приюта женился, осел в Арреве – небольшом местечке рядом с Вароссом. В редкие встречи Даниил жалел его – заботы, дети, а Ольшан жалел Даниила. Кто прав? Ему – Даниилу – скоро тридцать, а что он оставит в жизни после себя? Хоть одна душа во всем мире пожалеет, если его не станет? Даже нет, не пожалеет – заметит, что человека по имени Даниил Кабалин уже нет на этом свете. И отчего такие мысли лезли в голову в близости Лиз? – Я думал, он никогда не уйдет… Хотя они сутками находились в одной комнате, протяни руку – дотронешься, по-настоящему удавалось пообщаться только в часы прогулки. – Я тоже! – Лиз прыснула в кулачок. – Как Тахл, все получилось? – Узнаем, когда будут запирать за нами дверь. Сэр Уилфред, с ним все нормально?