— Ты же знаешь, что она не хочет тебя видеть. — Тогда зачем она мне звонила? — возразил я. — Ох, Снуп, — вздохнула она, — Эли тебе не звонила. Она рассказала мне, что ты поджидал ее у дома. — Нет, она действительно мне звонила! Я и правда заходил к ней на днях, но она сказала, что не хочет меня видеть, и я ушел. Но вчера она сама позвонила и предложила выпить кофе. Ли уставилась на меня с непроницаемым выражением лица. Неужто посмеет назвать меня лжецом? Нет, она на такое не способна. Она слишком добрая. Поэтому и будет единственной, кто выживет в резне. Я понимал, почему Ли сомневается в правдивости моих слов. Когда я встречался с Эли, она вечно жаловалась на меня: то я слишком прилипчивый, то разбил зеркало в ванной (это вышло случайно). Естественно, она рассказала, как я заявился к ней без приглашения, но вот о последующем звонке умолчала. В субботу утром зазвенел телефон, и Эли виноватым голосом спросила, хочу ли я еще с ней поговорить. Я, конечно, согласился, и тогда она предложила встретиться в кофейне — на «нейтральной территории», как она сказала. Как будто мы враждующие страны, а не бывшие любовники. Эли пришла на встречу вся в белом, и этот намек на чистоту ужасно меня разозлил. Я уже хотел рявкнуть, что ей далеко до невинности, когда вдруг она первой начала разговор, да еще и с извинений. — Прости, — сказала она, глядя мне прямо в глаза, — я в тот раз слишком бурно отреагировала. Не ожидала увидеть тебя, вот и все. Я улыбнулся. Совсем забыл, что Эли, любительница преувеличений и нелогичных поступков, всегда быстро шла на мировую. Я принял ее извинения и тоже попросил простить меня за то, что явился без предупреждения. Может, теперь-то я добьюсь желаемого и узнаю, какие ошибки не стоит совершать с Одри, чтобы ее не отпугнуть? Увы, ничего нового я не услышал. Все та же песня про «нам не суждено быть вместе». Тогда зачем нужна была эта встреча? Чтобы совесть не мучила? Какая эгоистичная трата чужого времени. Эли ободряюще улыбнулась. Розовая помада совсем не подходила к ее оливковой коже. — Ты обязательно кого-нибудь найдешь. Я до крови прикусил щеку изнутри и улыбнулся в ответ. Если бы она только знала… Глава 42 Одри Я села в постели и поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте. Сердце колотилось о грудную клетку. Я оставалась совершенно неподвижной, даже не дышала, прислушиваясь, что могло меня разбудить. Тишина. Я осторожно вылезла из кровати и подошла к окну, затем сдвинула край шторы и выглянула в переулок. Никого. Я с облегчением выдохнула. Может, опять сама разговаривала во сне? Я потянулась за телефоном, чтобы проверить отслеживание сна, но оказалось, я забыла включить приложение. Я уже собиралась отложить телефон, как заметила две старые непрослушанные записи с одинаковой датой. Обе были сделаны в день открытия выставки «Жизнь и смерть Розалинды Роуз». Боюсь представить, какую чушь я бормотала в ту ночь после аврала на работе, конфликта с Лоуренсом и неожиданного прихода Ника… Я включила воспроизведение и услышала приглушенный удар, за которым последовало тихое постукивание. Чьи-то шаги? С ужасом я осознала, что приложение фиксировало звуки внутри квартиры. Значит, это мои шаги. Хм, что-то новенькое. Еще никто не жаловался на то, что я хожу во сне. Кажется, той ночью я выпила снотворное, а в одной статье писали, что под его действием люди могут звонить друзьям, есть, заниматься сексом и даже вести машину — и ни о чем не помнить наутро. Как знать, может, и я после него превращалась в лунатика. Я прибавила громкость, гадая, что еще могу услышать. «Привет». Мой голос прозвучал на записи так громко и отчетливо, что я едва не рассмеялась. Раньше приложению удавалось записать лишь сонное бормотание и испуганные крики. Такого бодрого тона раньше не было. А потом раздалось какое-то шуршание — улыбка исчезла с моего лица. Я перемотала запись и прослушала ее дважды, прежде чем поняла, что это не шаги и не шорох простыней. Чей-то голос тихо произнес: «Это просто сон». В панике я уронила телефон. Той ночью рядом со мной кто-то был. Снова заснуть шансов не было. Зажав в руке нож — замечательный острый нож, который я купила исключительно ради эстетики и ни разу не использовала, — я прошлась по квартире, осматривая каждый укромный уголок, и едва не потеряла сознание от страха, когда мне показалось, что кто-то прячется за занавеской в ванной. С диким криком я отдернула ее и занесла руку для удара… Нет, просто тень. Дрожа, я рухнула в кресло-мешок и окинула взглядом квартиру. Никого. Только я… По крайней мере сейчас. Это просто сон. Меня трясло, как после ледяного душа. Кто же здесь был? И зачем приходил? Я еще раз включила запись, но больше ничего особенного не услышала. Вторая запись, сделанная часом позже, звучала знакомо: опять тихое постукивание и в конце приглушенный удар. Как бы необъяснимо это ни звучало, но, похоже, кто-то наблюдал за мной во сне. Но какой псих мог сделать что-то подобное? Должно быть, это Райан. Никаких следов взлома я не заметила, а ключи были только у него. Другого объяснения… Я вдруг вспомнила, что произошло после ухода Ника. Услышав шаги в переулке, я вышла на улицу и, наверное, забыла запереть дверь. Заходи кто хочет!.. Только кому понадобилось смотреть, как я сплю? Тому, кто хочет спать рядом с тобой. Я покачала головой, отгоняя эту мысль. Кэт считала, что обезглавленные цветы принес Ник, но он бы так не поступил. И не стал бы тайком пробираться в мою квартиру. Это не мог быть Ник… Не мог же? Ник ждал меня в вестибюле музея, развалившись в одном из изящных кресел и уставившись в телефон. Живот скрутило. Я не могла поверить, что собираюсь обвинить Ника в безумном поступке, достойном фильма ужасов. Ника! Парня, с которым мы занимались сексом сотни раз, который держал меня за руку в тату-салоне и в попавшем в зону турбулентности самолете, с которым мы вместе были на куче свадеб и похорон. И все же с момента моего переезда в Вашингтон наши отношения стали довольно странными, так что разговора было не избежать. Обсудить случившееся я решила при личной встрече, чтобы видеть реакцию Ника. Я так давно его знаю, что легко могу понять, когда он врет. Если дергает за правое ухо, говоря: «Нет, Одри, я не спал с той первокурсницей», на самом деле это означает: «Да, Одри, я спал с той первокурсницей — и даже не один раз». — Привет, — поздоровалась я, скрывая волнение. — Спасибо, что пришел. — Не вопрос, детка. — Ник оторвал взгляд от телефона и широко улыбнулся, но заметив мое выражение лица, добавил: — Что случилось? Внутренний голос продолжал убеждать меня, что я схожу с ума. Не стоило портить отношения с Ником, обвиняя его в случившемся. Но отступать было поздно, и я, глубоко вдохнув, села в соседнее кресло. — Мне нужно, чтобы ты был честен со мной, хорошо? — Да. — Помнишь, пару недель назад я не позволила тебе остаться на ночь… — Ты наконец-то образумилась и хочешь извиниться? — со смехом перебил он. — Ладно, я тебя прощаю. Необязательно было вызывать меня на официальные переговоры. Ник явно ждал, что я посмеюсь над его шуткой — и в любой другой ситуации я бы так и сделала, — я же лишь покачала головой. — Дай мне закончить. Куда ты после этого пошел? Домой? — Ты хочешь знать, не подцепил ли я другую девчонку? — Нет, это меня мало волнует. — Ник надулся и хотел что-то сказать, когда я продолжила: — Не важно, куда ты пошел, главный вопрос вот в чем: ты ко мне не возвращался? — Нет, конечно. Напряжение в груди ослабло. Он не дергал за ухо, не ерзал — в общем, никаких признаков вранья. Лицо Ника было открытой книгой — сбитой с толку книгой, но тем не менее открытой. — А перед уходом ты… не стоял в переулке? — Чего? Зачем мне там стоять? — И еще насчет цветов… — Одри, да что происходит? — Что-то очень странное, — призналась я и достала телефон. — Вот, послушай. Я открыла приложение и передала мобильный Нику. Он запустил аудио: стук в дверь, затем тишина. — Что это? — поинтересовался он. Я приложила палец к губам. В этот момент стали слышны шаги, а затем громкое «Привет». По спине пробежал холодок. Никогда не привыкну слышать, как разговариваю во сне. — Это твой голос. — Внимательнее рассмотрев приложение, Ник улыбнулся. — Погоди, это приложение для отслеживания сна. Ты что, лунатик… — Слушай дальше. «Это просто сон», — тихо произнес голос. Внутри у меня все сжалось, а Ник и бровью не повел. «Ладно», — опять сказала я на записи. Ник ликующе затряс кулаком над головой. — Сколько лет я твердил, что ты разговариваешь во сне. И вот подтверждение! Я никогда не отрицала, что говорю во сне, только Ник утверждал, что я выкрикиваю всякие пошлости. Я не стала в очередной раз объясняться, а вместо этого спросила: — Ты больше ничего не услышал?