— Да, я уже знаю, что вы хотите сказать, Марія. Но дайте мнѣ разсказать дальше. Какъ сержантъ съ честью окончилъ свою экспедицію, то послалъ меня и Чангахгока въ челнокахъ впередъ, чтобъ извѣстить васъ, что съ тяжело нагруженными лодками онъ ранѣе завтрашняго дня не прибудетъ. Я сегодня утромъ разстался съ Чингахгокомъ, условившись, что онъ объѣдетъ одни, а я другіе каналы, чтобы узнать, свободенъ ли путь. Съ тѣхъ поръ я его больше не видѣлъ. Марія прервала этотъ разсказъ, чтобы сообщить ему, какъ она открыла Могикана, и что она ожидала его въ блокгаузѣ. — Нѣтъ, вы напрасно ждете его, Марія, потому что настоящій лазутчикъ не пойдетъ за стѣны строенія, пока можетъ найти полезное занятіе на свободномъ воздухѣ. Я бы тоже не пришелъ, дитя мое, еслибъ не далъ сержанту обѣщанія поддержать ваше мужество и оберегать ваше спокойствіе. Съ грустью въ сердцѣ изслѣдовалъ я сегодня утромъ островъ, и горько было мнѣ, когда я считалъ васъ между убитыми. — Но какой счастливый случай воспрепятствовалъ вамъ смѣло приблизиться къ острову и далъ вамъ этимъ возможность избѣгнуть непріятельскихъ рукъ? — Случай, Марія? ну да, пожалуй, такой случай, какой создаетъ Провидѣніе, чтобъ указать собакѣ, гдѣ она найдетъ оленя, или оленю, какъ онъ долженъ избѣгнуть собаки. — Нѣтъ, нѣтъ! Эти дьявольскія штуки съ трупами не способны обмануть человѣка, который провелъ всю жизнь свою въ лѣсахъ. Я подплылъ по каналу и увидѣлъ тамъ неудачнаго рыболова. Хотя индѣйцы довольно искусно посадили несчастнаго, но все это было сдѣлано не съ тѣмъ остроуміемъ, какое нужно, чтобы обмануть опытный глазъ. Онъ держалъ удочку слишкомъ высоко, и притомъ былъ слишкомъ спокоенъ для человѣка, у котораго рыба не хочетъ клевать. Кромѣ того, мы никогда не идемъ слѣпо на извѣстный постъ, и я однажды цѣлую ночь лежалъ въ виду форта потому собственно, что перемѣнены были мѣста часовыхъ. Да, ни Чингахгокъ, ни я не дадимъ перехитрить себя такими плоскими штуками, которыя скорѣе могли быть разсчитаны для шотландцевъ или ирландцевъ. — Думаете ли вы, что отецъ и люди его еще могутъ быть обмануты? быстро спросила Марія. — Нѣтъ, если я могу этому воспрепятствовать. При томъ же вы говорите, что Чингахгокъ насторожѣ, и надѣюсь, что намъ обоимъ удастся предупредить ихъ объ опасности; прежде чѣмъ будетъ поздно, — хотя мы навѣрно и не знаемъ, по какому каналу оно прибудутъ. — Слѣдопытъ, прошу васъ, не будемъ терять мы одной минуты. Не можемъ ли мы сѣсть въ вашъ челнокъ и поспѣшить отцу навстрѣчу? — Нѣтъ, этого я не посовѣтую, потому что, какъ сказалъ уже, не знаю, по какому каналу онъ приплыветъ. Впрочемъ, вы можете положиться на то, что Делаваръ сумѣетъ проникнуть всюду. Мой совѣтъ остаться здѣсь. Стволы, изъ которыхъ построенъ блокгаузъ, еще зелены, и потому трудно будетъ поджечь ихъ, а если намъ нечего опасаться огня, то эта крѣпость можетъ держаться противъ цѣлаго индѣйскаго племени. — Нѣтъ, никто не выгонитъ меня изъ этой позиціи, пока я буду имѣть возможность удерживать огонь. Сержантъ во всякомъ случаѣ находится теперь на одномъ изъ острововъ, и прибудетъ не ранѣе завтрашняго дня. Если мы удержимся въ блокгаузѣ, то можемъ по крайней мѣрѣ ружейными выстрѣлами предупредить его, и если затѣмъ, какъ и нельзя иначе ожидать отъ сержанта, дѣло дойдетъ до боя, то это строеніе имѣетъ неисчислимую важность. Нѣтъ, нѣтъ; я стою на томъ чтобъ остаться здѣсь. — Ну, такъ оставайтесь, если считаете это за лучшее. Но не надо ли намъ освободить Юниту? — Я уже объ ней думалъ: неблагоразумно было бы закрыть глаза въ блокгаузѣ, пока ея открыты. Мы отведемъ ее въ верхній покой и отнимемъ лѣстницу, тогда она по крайней мѣрѣ въ нашихъ рукахъ. — О, нѣтъ, Слѣдопытъ: она спасла мнѣ жизнь, и потому я не могу такъ жестоко поступить съ ней. Не лучше ли дать ей свободу? Она слишкомъ любитъ меня, чтобъ сдѣлать мнѣ вредъ. — Милое дитя! вы не знаете индіянки. Юнита конечно не ирокезка, но она живетъ въ обществѣ этихъ бродягъ, и потому научилась чему нибудь изъ ихъ хитростей. Но тише: что это такое? — Это звукъ ударовъ веселъ. Лодка вѣрно плыветъ по каналу. Слѣдопытъ поспѣшно заперъ опускную дверь, которая вела въ нижній этажъ, задулъ огонь и приблизился къ бойницѣ. Прошло нѣсколько минутъ, пока глазъ его могъ проникнуть въ темноту. Наконецъ, онъ замѣтилъ приближеніе двухъ лодокъ, находившихся не болѣе пятидесяти локтей отъ берега. Темнота ночи препятствовала ближайшему разсмотрѣнію предметовъ и Слѣдопытъ прошепталъ дрожавшей отъ ожиданія Маріи, что лодки могутъ заключать въ себѣ какъ враговъ, такъ и друзей. Но теперь было видно, какъ нѣсколько человѣкъ выходятъ изъ одной лодки, и затѣмъ послѣдовали три радостныя по-англійски восклицанія, устранявшія всякое дальнѣйшее сомнѣніе. — Слѣдопытъ тотчасъ снова поднялъ опускную дверь, спрыгнулъ по лѣстницѣ внизъ, и сталъ отодвигать запоры наружной двери съ такою поспѣшностью, которая сильно обнаруживала, какъ велика должна была быть для его друзей опасность. Марія послѣдовала за нимъ и старалась помочь ему, но болѣе мѣшала ему, чѣмъ помогала. — Едва только отодвинутъ былъ первый запоръ, какъ раздался залпъ многихъ ружей, и вслѣдъ затѣмъ весь островъ наполнился боевыми криками индѣйцевъ. Теперь дверь была отперта, и Слѣдопытъ съ Маріею кинулись впередъ. Все снова стихло. Но когда Слѣдопытъ нѣсколько секундъ прислушался, то ему показалось, что онъ слышитъ полусдержанные стоны вблизи лодокъ; но вѣтеръ былъ такъ свѣжъ и шелестъ листьевъ до того смѣшивался съ воемъ бури, что нельзя было удостовѣриться въ дѣйствительности этихъ звуковъ. Марія уже неспособна была перенести страшнаго напряженія; она прошла мимо своего товарища и побѣжала къ лодкамъ. — Нѣтъ, нѣтъ; Марія, этого нельзя! тихо, но серьезно сказалъ Слѣдопытъ, схвативъ ее за руку и остановивъ. — этого нельзя ни въ какомъ случаѣ, не то послѣдствіемъ будетъ вѣрная и совершенно безполезная смерть. Мы должны вернуться въ блокгаузъ. — Но что же станется съ бѣднымъ отцомъ моимъ, съ дорогимъ, умерщвленнымъ отцомъ? Пойдемте къ нему, если питаете ко мнѣ хотя каплю любви. — Нельзя, Марія! Впрочемъ, странно, что никто не говоритъ и не отвѣчаетъ съ лодокъ на выстрѣлы. Я и самъ оставилъ звѣробоя въ блокгаузѣ, такъ какъ не показывается ни одинъ непріятель. Въ эту минуту зоркій глазъ Слѣдопыта, постоянно кидавшій взгляды во всѣ стороны и старавшійся проникнуть темноту, замѣтилъ четыре или пять темныхъ личностей, которыя, согнувшись, старались прокрасться мимо его, чтобъ отрѣзать ему отступленіе въ блокгаузъ. Тотчасъ взялъ онъ Марію на руки, какъ дитя, а съ усиленнымъ напряженіемъ удалось ему вернуться въ строеніе, между тѣмъ какъ преслѣдователи его плотно шли по его пятамъ. Едва спустилъ онъ Марію, какъ обернулся, заперъ входъ, и только-что успѣлъ задвинуть одинъ запоръ, какъ дверь затряслась отъ страшнаго въ нее удара и грозила разрушеніемъ. Но опасность уже миновала, такъ какъ задвинуть другіе запоры было дѣломъ лишь одной минуты. Марія взошла на верхній этажъ, между тѣмъ какъ Слѣдопытъ остался караулить внизу. По желанію своего товарища, бѣдная, напуганная дѣвушка зажгла свѣчу, и затѣмъ вернулась внизъ, гдѣ Слѣдопытъ ожидалъ ее, и тотчасъ изслѣдовалъ все пространство и верхніе этажи, чтобы удостовѣриться, что никто не спрятался въ укрѣпленіи. Результатъ этого розыска показалъ ему, что онъ въ блокгаузѣ одинъ съ Маріею, такъ какъ Юнита скрылась. Удостовѣрившись въ этомъ, онъ вернулся въ главный покой, поставилъ свѣчу на столъ, осмотрѣлъ курокъ своего длиннаго ружья и наконецъ присѣлъ. — Ну, такъ значитъ для насъ наступили тяжелыя времена, начала Марія дрожащимъ голосомъ. — Отецъ мой и его команда либо убиты, либо захвачены въ плѣнъ. — Мы это завтра увидимъ, Марія; пока же я думаю, что дѣло не совсѣмъ чисто: я не слыхалъ еще побѣдныхъ криковъ этихъ дьяволовъ. Во всякомъ случаѣ, мы можемъ съ увѣренностью положиться на то, что насъ пригласятъ къ сдачѣ, если непріятель дѣйствительно остался побѣдителемъ. Юнита не замедлитъ извѣстить своихъ о нашемъ положеніи, и тогда они, вѣроятно, попытаются выкурить насъ, пока еще ночь, и они могутъ совершить это подъ защитою темноты. — Тише, Слѣдопытъ: мнѣ какъ будто слышатся стоны. Онъ прислушался, и тотчасъ удостовѣрился, что напряженный слухъ Маріи не обманулъ ее. Но все-таки онъ попросилъ ее умѣрить свои чувства, напомнивъ, что дикіе имѣютъ обыкновеніе прибѣгать къ разнымъ уловкамъ, чтобъ достигнуть своей цѣли, и что поэтому весьма вѣроятно, что этими стонами хотятъ лишь вызвать ихъ изъ блокгауза или побудить къ тому, чтобъ отперли дверь. — Нѣтъ, нѣтъ! горестно воскликнула Марія. Въ этихъ звукахъ нѣтъ обмана. Они происходятъ изъ страждущаго тѣла и страшно натуральны. — Ну, хорошо, для успокоенія вашего, дитя мое, я посмотрю, другъ ли тамъ или нѣтъ. Спрячьте свѣчу, Марія; я переговорю съ неизвѣстнымъ чрезъ бойницу. Марія повиновалась, и Слѣдопытъ тихо спросилъ: кто тамъ внизу? — Слѣдопытъ! отвѣчалъ голосъ, тотчасъ узнанный за принадлежащій сержанту, — это вашъ старый другъ. Скажите мнѣ только, ради Бога, что сталось съ моей дочерью? — Я здѣсь, отецъ, тотчасъ вскрикнула Марія. Здѣсь, невредимая и въ безопасности. Если бы Богъ далъ, чтобъ и вы могли сказать то же самое. Послѣдовало радостное восклицаніе сержанта, которое, однако, явно смѣшано было съ болѣзненнымъ стономъ. — Слѣдопытъ! сказала Марія, съ притворнымъ спокойствіемъ: — надо во что бы то ни стало впустить отца въ блокгаузъ. — Да, дитя мое, необходимо: этого требуютъ ваши природныя чувства и божескій законъ. Но соберитесь съ силами, и когда почувствуете себя довольно сильною, тогда пойдемъ. — Я чувствую себя сильною! никогда я не была такъ спокойна и рѣшительна, какъ теперь. Тогда Слѣдопытъ немедленно сбѣжалъ внизъ по лѣстницѣ и отодвинулъ запоры. Когда-же онъ осторожно сталъ отворять дверь, то почувствовалъ, что на все напираютъ снаружи, что почти побудило его снова запереть ее. — Посмотрѣвъ въ щелку, онъ, однако, совсѣмъ открылъ дверь, и тѣло сержанта, прислоненное къ нему упало во внутрь блокгауза. Слѣдопытъ протянулъ его совсѣмъ за дверь, потомъ поспѣшно задвинулъ запоры и затѣмъ обратилъ всѣ свои заботы на раненаго. Марія принесла свѣчу, омочила водой сухія губы отца своего и поспѣшно приготовила покойное ложе изъ соломы, сдѣлавъ изъ своихъ платьевъ подушку для головы больнаго. Все это происходило ври глубочайнемъ молчаніи, и даже Марія не пролила ни одной слезы, пока не услышалъ слова благословенія, которыми сержантъ награждалъ ея нѣжность и заботливость. Между тѣмъ Слѣдопытъ изслѣдовалъ рану своего друга и нашелъ, что онъ раненъ навылетъ. При этомъ съ глубокимъ огорченіемъ замѣтилъ онъ, что можно было имѣть лишь слабую надежду на возстановленіе дорогаго раненаго. — Благодареніе Богу, дитя мое, что хоть ты избѣгла убійственнаго оружія дикихъ, сказалъ между тѣмъ сержантъ утомленнымъ голосомъ, обращая полный любви взоръ на дочь свою. — Разскажите мнѣ, Слѣдопытъ, всѣ обстоятельства этой печальной исторіи. — Ахъ, сержантъ! она довольно печальна. Намъ измѣнили и сообщили непріятелю о положеніи вашей станціи. Это такъ же вѣрно, какъ то, что мы находимся въ блокгаузѣ. — Значитъ, маіоръ былъ правъ! простоналъ Дунгамъ. — Не такъ, какъ вы думаете, сержантъ! Нѣтъ; по всей границѣ нѣтъ сердца преданнѣе Гаспара! Послушайте дальше. Вы знаете, что я и Чингахгокъ оставили васъ и мнѣ не нужно напоминать вамъ объ этомъ. Миль на десять далѣе, внизъ по рѣкѣ, мы съ нимъ разстались, считая благоразумнымъ не приближаться безъ должной осторожности даже къ дружественному жилищу. Что стало съ Чингахгокомъ — мнѣ неизвѣстно, хотя Марія и утверждаетъ, что онъ отъ насъ недалеко. Во всякомъ случаѣ, храбрый Делаваръ исполнитъ свой долгъ, и вы можете быть увѣрены, что мы получимъ о немъ извѣстіе такого рода, какое будетъ соотвѣтствовать его благоразумію. Я, съ своей стороны, когда приблизился къ острову, то почуялъ сперва дымъ, и это побудило меня держаться насторожѣ. Вскорѣ послѣ того я замѣтилъ искусственнаго рыболова, о которомъ разсказалъ уже Маріи, и тогда всѣ адскія ухищренія индѣйцевъ стали для меня такъ ясны, какъ будто я имѣлъ ихъ предъ собой на бумагѣ. Первая мысль моя была о Маріи, и какъ только я узналъ, что она здѣсь въ блокгаузѣ, то и явился сюда, чтобъ вмѣстѣ съ ней жить или умереть. Еще Слѣдопытъ говорилъ, когда Марія услышала легкій стукъ въ дверь. Она подумала, что снаружи стоитъ Чингахгокъ, и встала, для того, чтобъ убѣдиться въ дѣйствительности этого. Отодвинувъ два запораг она спросила: кто тамъ, и по отвѣту тотчасъ узнала голосъ своего дяди. Немедленно отняла она и третій запоръ, и Капъ поспѣшно вошелъ, послѣ чего дверь тотчасъ снова была заперта. Когда Капъ узналъ о несчастномъ положеніи своего зятя, то твердый морякъ тронутъ былъ почти до слезъ. Свое собственное появленіе объяснилъ онъ тѣмъ, что за нимъ былъ весьма слабый надзоръ, считая его и квартирмейстера спящими. Мунксъ спалъ на самомъ дѣлѣ, а онъ, во время замѣшательства при аттакѣ, спрятался въ кусты, гдѣ нашелъ челнокъ Слѣдопыта, и съ помощью его, не замѣченный, удачно достигъ блокгауза. Первоначально у него было намѣреніе увезти въ челнокѣ свою племянницу; но когда ему сдѣлалось извѣстно положеніе сержанта, то, конечно, пришлось оставить этотъ планъ. — Если дѣло пойдетъ хуже, Слѣдопытъ, обратился онъ къ нему, — то намъ придется спустить флагъ и сдаться безусловно. Но мы обязаны передъ нашимъ отрядомъ — держаться столь долго, сколько возможно. — Это само собою разумѣется, возразилъ храбрый охотникъ; но что же было съ вами до настоящаго времени? — Когда дикіе напали на насъ и разстрѣляли капрала Мнаба и солдатъ его какъ зайцевъ, то мы съ квартирмейстеромъ побѣжали къ пещерамъ, которыхъ, кажется, множество на томъ островѣ. Тамъ мы оставались спрятанными, подобно осужденнымъ въ нижнемъ декѣ корабля, до тѣхъ поръ, пока не выгналъ насъ голодъ. Впрочемъ, дикіе обходились съ нами лучше, чѣмъ я могъ ожидать, хотя вообще это самая безжалостная толпа негодяевъ, какая только блуждаетъ по свѣту Божію. Тебѣ, кажется, хуже приключалось, чѣмъ мнѣ, Дунгамъ. Оба родственника взаимно сообщили другъ другу свои впечатлѣнія, пока Марія и Слѣдопытъ взошли на верхъ, чтобъ произвести рекогносцировку. Но послѣдній скоро снова показался у опускной двери и подалъ Капу знакъ подняться на лѣстницу и уступить Маріи мѣсто свое около сержанта. — Мы должны быть благоразумны и въ то же время смѣлы, прошепталъ онъ. — Негодяи серьезно имѣютъ намѣреніе поджечь блокгаузъ, такъ какъ знаютъ, что теперь не выиграютъ ничего, если оставятъ его въ цѣлости. Бродяга Стрѣла находится между ними и совѣтуетъ имъ исполнить это нынѣ же ночью. По этому мы должны быть наготовѣ. Къ счастію, въ блокгаузѣ есть пять полныхъ бочекъ воды, и это уже много при осадѣ. Пойдемте, пріятель. Капъ не ожидалъ вторичнаго приглашенія и тихо пробрался въ верхній этажъ, между тѣмъ какъ Марія сѣла около своего раненаго отца. Слѣдопытъ, спрятавъ свѣчу, открылъ одну изъ бойницъ, и сталъ около нея, чтобы тотчасъ отвѣчать, если, какъ онъ предполагалъ, сдѣлано будетъ имъ приглашеніе сдаться. Послѣдовавшая затѣмъ тишина, дѣйствительно, вскорѣ прервана была голосомъ квартирмейстера. — Слѣдопытъ, другъ вашъ приглашаетъ васъ на совѣщаніе, закричалъ Мунксъ: — подойдите къ одной изъ бойницъ безъ всякаго опасенія. — Что вамъ отъ меня нужно, господинъ квартирмейстеръ? спросилъ Слѣдопытъ; — у васъ вѣрно неотложное порученіе, когда вы рискуете подходить ночью подъ бойницы блокгауза, гдѣ, какъ знаете, находится извѣстное ружье звѣробой. — О, вы другу своему не сдѣлаете никакого вреда, и въ этомъ я спокоенъ. Знайте, что я пришелъ только для того, чтобъ посовѣтовать вамъ сдать блокгаузъ подъ тѣмъ лишь условіемъ, что съ вами обойдутся какъ съ военноплѣнными. — Благодарю васъ за совѣтъ, но я нимало не думаю послѣдовать ему, такъ какъ не входитъ въ мое обыкновеніе — сдать такой постъ, пока еще не истощился запасъ провіанта и воды. — Я, конечно, ничего не сказалъ бы противъ этого мужественнаго намѣренія, еслибъ видѣлъ возможность его осуществленія. Но вы, вѣроятно, знаете, что мистеръ Капъ убитъ? — Боже избави! прозвучалъ чрезъ другую бойницу голосъ храбраго моряка. Я пока чувствую себя совершенно здравымъ и не думаю оставить блокгаузъ, пока владѣю моими пятью чувствами. — Если это голосъ живаго человѣка, то я очень радъ слышать его, отвѣчалъ Мунксъ: — мы всѣ думали, что вы пали при послѣднемъ страшномъ замѣшательствѣ. Но, Слѣдопытъ, хотя васъ облегчаетъ присутствіе вашего друга Капа, что доставляетъ, конечно, не мало удовольствія, какъ я знаю по собственному опыту, во все-таки нѣтъ болѣе сержанта Дунгама, который, со всѣми своими храбрецами, погибъ въ послѣднемъ дѣлѣ. — Нѣтъ, вы опять ошибаетесь, Мунксъ, возразилъ Слѣдопытъ:- сержантъ также находится въ блокгаузѣ. — Хорошо, радуюсь, что слышу это; мы достовѣрно считали его въ числѣ погибшихъ. При всемъ томъ, если Марія еще въ блокгаузѣ, то ради Бога не оставляйте ее тамъ долѣе, потому что врагъ имѣетъ намѣреніе подвергнуть строеніе испытанію огнемъ. Вы знаете силу этой страшной стихіи, и потому лучше сдѣлаете, если сдадите постъ, чѣмъ привлекать на себя и всѣхъ товарищей вашихъ несомнѣнную гибель. — Квартирмейстеръ! я знаю силу огня, и мнѣ хорошо извѣстно, что онъ употребляется не только для того, чтобъ варить и жарить. Съ другой стороны, я не сомнѣваюсь, что вы уже слыхали о силѣ ружья-звѣробоя, и могу увѣрить васъ, что человѣкъ, который осмѣлится подложить кучу хвороста къ этимъ бревнамъ, непремѣнно отвѣдаетъ этого оружія. Горящія стрѣлы никогда не зажгутъ строенія, такъ какъ у васъ на крышѣ нѣтъ драницъ, а только смолевые чурбаны, зеленая кора и воды сколько угодно. При томъ же, крыша такъ плоска, что по ней можно ходить, и потому съ этой стороны нѣтъ опасности, пока достаточно будетъ воды. Я дружески настроенъ, пока меня оставляютъ въ покоѣ; но тотъ, кто попытается въ глазахъ моихъ зажечь этотъ блокгаузъ, тому да будетъ извѣстно, что пламя остынетъ въ крови его. — Слѣдопытъ! это безумныя и безполезныя рѣчи, которыя вы сами осудите, если поразмыслите о вашемъ дѣйствительномъ положеніи. Было бы безумною смѣлостью, если бы вы стали помышлять о защитѣ. — Квартирмейстеръ, я высказалъ вамъ мой взглядъ, и всякій дальнѣйшій разговоръ безполезенъ. Пусть негодяи Мингосы начинаютъ свою адскую работу. Ни слова болѣе. Пусть каждая сторона употребляетъ, какъ можетъ, свои средства и способности. Во время всего этого разговора Слѣдопытъ держалъ свой корпусъ скрытымъ, чтобъ не могъ попасть въ него черезъ бойницу какой-нибудь предательскій выстрѣлъ, а теперь велѣлъ Капу взойти на крышу, чтобы быть готовымъ для встрѣчи перваго нападенія. Капъ тотчасъ повиновался, и, достигнувъ крыши, увидѣлъ отъ десяти до двѣнадцати горѣвшихъ стрѣлъ, вонзившихся въ кору, между тѣмъ какъ воздухъ наполнился звуками воинскихъ криковъ непріятелей. Затѣмъ послѣдовалъ бѣглый ружейный огонь, и пули такимъ градомъ посыпались на бревна, что не оставалось уже сомнѣнія въ дѣйствительномъ начатіи боя. Но Слѣдопытъ и Капъ слишкомъ привычны были къ такимъ звукамъ, чтобы могли испугаться ихъ, а Марія слишкомъ занята была своимъ горемъ, чтобы почувствовать безпокойство. Но въ сержантѣ боевой шумъ возбудилъ новыя силы; его матовые глаза снова заблестѣли огнемъ, и кровь вернулась въ поблѣднѣвшія щеки. Его мысли однако бродили въ разныя стороны, и Марія впервые замѣтила, что отецъ ея начинаетъ путаться въ словахъ. — Легкая рота впередъ! закричалъ онъ. — Гренадеры, пали! Очень смѣлы, чтобъ напасть на нашъ фортъ! Зачѣмъ не стрѣляетъ артиллерія? Въ эту самую минуту раздался густой, громоподобный выстрѣлъ тяжелаго орудія, и послышался трескъ отъ расщепленія дерева, когда большое ядро попало въ бревна верхняго этажа. Весь блокгаузъ задрожалъ отъ удара бомбы, проникшей во внутрь строенія. Слѣдопытъ едва избѣгнулъ этого страшнаго выстрѣла, а Марія вскрикнула отъ страха, когда бомба разорвалась, думая, что ею раздроблено надъ ея головою все живое и неодушевленное. Къ увеличенію ужаса ея, въ это самое время раненый отецъ ея безумно вскричалъ: на приступъ! — Марія! закричалъ между тѣмъ Слѣдопытъ сверху чрезъ опускную дверь: — не бойтесь: вся эта исторія только штуки Мингосовъ; какъ говорится, много шума изъ пустяковъ. Негодяи выстрѣлили изъ отнятой вами у французовъ гаубицы, и этимъ кончается вся шутка, такъ какъ у нихъ болѣе нѣтъ бомбъ. Выстрѣлъ этотъ произвелъ много замѣшательства, но никто не равенъ. Капъ бодро стоитъ на крышѣ, и я нимало не напуганъ. Марія отъ души поблагодарила своего великодушнаго утѣшителя и снова обратила все свое вниманіе на отца, который все хотѣлъ вскочить, хотя слабость о не допускала его до этого. Она такъ занята была больнымъ, что едва слышала раздававшіеся кругомъ крики дикихъ, хотя это волненіе могло бы потрясти нервы болѣе сильные, чѣмъ ея. Между тѣмъ Капъ выказывалъ достойное удивленія благоразуміе. На крышѣ строенія онъ былъ какъ на палубѣ корабля, и такъ какъ онъ зналъ, что тутъ нечего опасаться абордажа, то распоряжался съ такимъ безстрашіемъ, которое близко было къ слѣпой смѣлости и навѣрно было бы осуждено Слѣдопытомъ, еслибъ этотъ увидѣлъ его дѣйствія. Вмѣсто того, чтобъ заботливо прикрывать свой корпусъ, какъ это необходимо при индѣйскихъ войнахъ, Капъ показывался беззаботно на всѣхъ пунктахъ крыши, и съ особенной настойчивостію и равнодушіемъ поливалъ водой направо и налѣво горѣвшія стрѣлы. Его появленіе было главною причиною криковъ непріятелей, такъ мало привыкшихъ видѣть своихъ противниковъ столь смѣлыми и беззаботными. Со всѣхъ сторонъ засвистали около него пули, но ни одна не попала въ него, хотя одежда его была неоднократно прострѣлена. Когда бомба ударила сквозь балки подъ крышей, морякъ уронилъ свое ведро, замахалъ шляпой, и когда бомба съ трескомъ лопнула, издалъ троекратно громкій крикъ радости. Такое необыкновенное дѣйствіе, вѣроятно, спасло жизнь его, потому что съ этого времени индѣйцы перестали стрѣлять въ блокгаузъ калеными стрѣлами и цѣлить въ Капа, такъ какъ они одновременно и единодушно пріобрѣли увѣренность, что онъ помѣшался. Какъ мы уже знаемъ, индѣйцы никогда не подымали руки на того, котораго умственныя способности считали ослабшими или спутанными. Образъ дѣйствій Слѣдопыта былъ совершенно отличенъ отъ стараго моряка, и всѣ поступки его происходили на основаніи долголѣтней опытности и глубоко укоренившагося благоразумія. Онъ все-таки заботливо держался внѣ линіи бойницъ, и мѣсто, избранное имъ для своихъ наблюденій, было внѣ всякой опасности. Это происходило не отъ страха или заботы о собственной безопасности, но единственно изъ участія къ судьбѣ Маріи, которая погибла бы безвозвратно, еслибъ ему самому приключилось какое либо несчастіе. Въ первыя минуты аттаки, Слѣдопытъ думалъ только о томъ, чтобы доставить цѣль своему звѣробою; но когда шелестъ кустарниковъ у двери блокгауза обнаружилъ ему, что хотятъ повторить попытку подложить огонь, то онъ немедленно занялся приготовленіями, чтобы уничтожить опасность въ самомъ зародышѣ ея. Онъ позвалъ Капа съ крыши, гдѣ уже нечего было болѣе опасаться, и пригласилъ его быть съ водой наготовѣ у отверстія, лежавшаго непосредственно надъ угрожаемымъ пунктомъ. Менѣе опытный человѣкъ легко поступилъ бы въ такой опасный моментъ съ слишкомъ большою поспѣшностью и торопливостію. Не такъ дѣлалъ другъ нашъ. Онъ не только заботился потушить огонь, который самъ по себѣ внушалъ ему мало заботы, но болѣе думалъ о томъ, чтобы дать непріятелю урокъ, который сдѣлалъ бы его болѣе осторожнымъ на остальную часть ночи. Потому онъ рѣшился терпѣливо ожидать, когда свѣтъ разгоравшагося пламени покажетъ ему цѣль, зная очень хорошо, что небольшой образчикъ его ловкости удержитъ враговъ въ должномъ почтеніи. Поэтому онъ не мѣшалъ Ирокезамъ въ ихъ приготовленіяхъ, и предоставилъ имъ безпрепятственно собирать сухіе кусты, скучивать ихъ у стѣнъ строенія, поджигать ихъ и снова удаляться въ свои убѣжища. Капъ только долженъ былъ держать въ готовности полное ведро воды, чтобы въ данную минуту имѣть возможность вылить ее на огонь. Но эта минута, по мнѣнію Слѣдопыта, должна была наступить не прежде, чѣмъ пламя освѣтитъ сосѣдній кустарникъ и дастъ его быстрому и опытному глазу время увидать личности нѣсколькихъ дикихъ, ожидавшихъ съ холодною и безчувственною жестокостію послѣдствій пожара. Теперь только заговорилъ онъ.