— А что бы я могла сдѣлать? Я готова на все, что въ моихъ силахъ. — Нѣтъ, у тебя нѣтъ сердца, а если бы и было, то я не допустила бы тебя. Мать Юниты однажды попала въ плѣнъ, и воины напились пьяные; она тихо подкралась и умертвила всѣхъ томагавкомъ. Индѣйскія женщины поступаютъ такимъ образомъ въ опасности. — Нѣтъ, этого я не могу, съ ужасомъ воскликнула Марія. — Я не имѣю ни силы, ни мужества, ни даже воли исполнить своими руками такое кровавое дѣло. — Да, я такъ и думаю. Останься въ блокгаузѣ. Блокгаузъ хорошъ, скальпа не выдастъ. — Еслибъ я только могла предупредить отца моего или Слѣдопыта объ опасности. — Ты любишь Слѣдопыта? — Да, каждый любитъ его. И ты бы любила его, еслибъ узнала ближе. — Нѣтъ, нѣтъ, я не люблю его. Онъ слишкомъ хорошій стрѣлокъ, слишкомъ вѣрный глазъ, слишкомъ много убиваетъ Ирокезовъ и Тускароровъ. Нѣтъ, я вовсе его не люблю. — А все-таки, Юнита, я должна спасти его, если могу. Выпусти меня отсюда; я сяду въ челнокъ и покину островъ, чтобъ предупредить моихъ друзей. — Нѣтъ, нельзя. Юнита позоветъ Стрѣлу, если ты пойдешь. — О, ты мнѣ не измѣнишь, когда такъ долго помогала мнѣ. Пусти меня, Юнита! — Нѣтъ, нѣтъ! Я сейчасъ громкимъ голосомъ позову Стрѣлу и разбужу воиновъ. Я люблю Марію и хочу спасти ее, но не допущу ее помогать врагамъ убивать индѣйцевъ. — Ну, хорошо, любезный другъ, я понимаю твои чувства; но скажи мнѣ только одно: если мой дядя ночью придетъ и будетъ просить впустить его, то позволишь ли ты мнѣ открыть ему дверь блокгауза? — Да, конечно; я больше люблю плѣннаго, чѣмъ скальпъ. Но Капъ такъ хорошо спрятанъ, что и самъ не знаетъ гдѣ. Изъ дальнѣйшаго разговора съ индіянкой, Марія узнала, что Стрѣла уже давно состоялъ въ связи съ французами, хотя это былъ еще первый случай, когда онъ явно обнаружилъ свое предательство. Онъ руководилъ всѣмъ нападеніемъ на островъ, впрочемъ подъ наблюденіемъ французскаго капитана, о которомъ мы поминали выше. Юнита не хотѣла объяснить, былъ ли онъ и средствомъ къ узнанію станціоннаго острова, но дала понять, что французы только въ послѣднее время получили вѣрныя свѣдѣнія о положеніи острова и притомъ отъ блѣднолицаго, состоящаго подъ начальствомъ маіора Лунди. Марія тотчасъ подумала о Гаспарѣ, и была весьма огорченно, что ей приходилось узнавать полныя доказательства измѣвы молодаго человѣка, который полюбился ей. Наконецъ, природа вступила въ свои права, и обѣ женщины склонились къ тому, чтобы уснуть спокойно нѣсколько часовъ. Онѣ устроили себѣ простое ложе, улеглись, и вскорѣ погрузились въ глубокою дремоту. Глава шестая Когда Марія проснулась на другое утро, то дневной свѣтъ уже ярко пробивался чрезъ бойницы во внутренность блокгауза. Она разбудила свою подругу, подошла съ ней къ одному изъ отверстій и съ особеннымъ любопытствомъ посмотрѣла на все окружающее. Еще нигдѣ не замѣтно было живаго существа, и вездѣ кругомъ царствовало глубочайшее спокойствіе. Но на томъ мѣстѣ, гдѣ обыкновенно варили пищу Мнабъ и его подчиненные, слабо догоралъ огонь, котораго дымъ, казалось, долженъ былъ служить къ тому, чтобы привлечь отсутствующихъ, не возбуждая ихъ подозрѣнія. Шалаши снова приведены были въ прежнее обыкновенное состояніе, и внезапно Марія вскрикнула отъ радости, когда глазъ ея упалъ на группу трехъ мужчинъ въ мундирахъ, сидѣвшихъ въ беззаботныхъ позахъ на травѣ, и, казалось, болтавшихъ между собою въ совершенной безопасности. Но вслѣдъ затѣмъ — кровь застыла въ жилахъ бѣдной дѣвушки, при второмъ взглядѣ, когда она узнала безцвѣтныя лица и стеклянные глаза своихъ убитыхъ товарищей! Они сидѣли совершенно вблизи блокгауза, и, такъ какъ ихъ окаменѣвшимъ членамъ даны были различныя, наподобіе живыхъ, положенія, то по всей наружности ихъ было столько легкомыслія, что всѣ чувства молодой дѣвушки должны были возстать противъ этого. Впрочемъ, обманъ этотъ былъ выполненъ такъ искусно, что легко могъ привести въ заблужденіе поверхностнаго наблюдателя на разстояніи ста локтей. Послѣ старательнаго изслѣдованія берега, Юнита обратила вниманіе своей подруги на четвертаго солдата, который прислоненный къ дереву сидѣлъ, свѣсивъ ноги къ водѣ, и держалъ въ рукахъ удочку. — Скальпированныя головы покрыты были шапками, и лица заботливо обмыты отъ всякихъ кровавыхъ слѣдовъ. При видѣ этого, Марія почти лишилась чувствъ, и ея ужасъ еще усилился, когда она увидѣла тѣло Женни, поставленное у шалаша въ наклоненной позѣ. Она, казалось, смотрѣла на группу мужчинъ, чепчикъ ея развѣвался вѣтромъ, и рука ея держала метлу. Хотя разстояніе было слишкомъ велико, чтобы разсмотрѣть ея черты, но Маріи все-таки показалось, что подбородокъ несчастной женщины продавленъ и ротъ ея скривленъ ужасною улыбкою. — Юнита! воскликнула она, когда, наконецъ, снова получила способность говорить: — это превосходитъ все, что я когда либо слыхала о предательствѣ и хитрости вашего народа. Это, въ самомъ дѣлѣ, ужасно и вызываетъ содроганіе! — О, Тускарора очень хитеръ, возразила индіянка съ улыбкою, выражавшею удивленіе хитрости своихъ соплеменниковъ. — Солдаты уже мертвы и помогутъ умертвить другихъ, — потомъ всѣхъ сожгутъ. Марія дрожа отвернулась, и изъ этихъ словъ ей стало ясно, какъ много отличается образъ мыслей спутницы ея отъ ея собственнаго. Между тѣмъ Юнита хладнокровно приготовила завтракъ, и уничтожила его такъ спокойно, какъ будто не произошло ничего особеннаго. Марія же ѣла очень мало: она предавалась своимъ мыслямъ, или же продолжала наблюденія чрезъ бойницы. Каждый разъ пугалась она и пятилась назадъ, когда взоръ ея падалъ на убитыхъ; но всякій разъ подходила она снова къ бойницамъ, когда слышала слабый шумъ, хотя бы то былъ только шелестъ листьевъ или дуновеніе вѣтра. Впрочемъ, день прошелъ, и не показался ни одинъ дикій или французъ, и Марія эту ночь спала спокойнѣе, чѣмъ предшествовавшую. Какъ только она проснулась, первымъ дѣломъ ея было подойти къ бойницамъ, такъ какъ въ этотъ день она могла ожидать возвращенія своего отца. Выглянувъ, она опять увидѣла страшную группу на травѣ и совершенно въ тѣхъ же положеніяхъ, какъ наканунѣ. Рыболовъ все еще наклонялся надъ водой, какъ будто пригвожденъ былъ къ своему дѣлу; изрытое лицо Женни выглядывало изъ двери, а сидѣвшіе солдаты казались занятыми беззаботною болтовней. Погода однако за ночь перемѣнилась, вѣтеръ дулъ съ юга, и облака, казалось, предсказывали бурю. — Юнита! сказала Марія, отходя снова отъ бойницы: — этотъ видъ становится все болѣе невыносимымъ. Я-бы лучше хотѣла имѣть передъ глазами непріятеля, чѣмъ это вѣчное царство смерти. — Тише, тише, возразила индіанка: они идутъ; я слышу крикъ воиновъ, берущихъ скальпъ. Смотри, смотри, вотъ Капъ, Стрѣла ведетъ его. — Дорогой дядя; слава Богу, онъ живъ! воскликнула Марія, снова приблизившись къ бойницѣ и выглянувъ въ нее. Она увидѣла Капа и квартирмейстера въ рукахъ индѣйцевъ, которые безбоязненно вели ихъ къ блокгаузу, ибо знали, что въ немъ не могло уже быть никакой мужской защиты. Марія едва успѣла вздохнуть, какъ вся толпа стояла уже у самой двери, причемъ она, къ нѣкоторому успокоенію, замѣтила, что между индѣйцами находился и французскій офицеръ. Послѣ краткаго совѣщанія съ Стрѣлою и французомъ, раздался голосъ квартирмейстера, который закричалъ Маріи: — Миссъ Дунгамъ, взгляните, пожалуйста, внизъ на насъ чрезъ одну изъ бойницъ, и имѣйте состраданіе къ нашему положенію. Намъ угрожаетъ немедленная смерть, если вы не отворите двери побѣдителямъ и не сдадите имъ блокгауза. Дайте же смягчить себя, и если желаете, чтобы мы еще нѣкоторое время сохранили наши скальпы. Маріи показалось, что квартирмейстеръ слишкомъ легкомысленно судитъ о такомъ важномъ предметѣ, какъ сдача блокгауза, и она вовсе не чувствовала склонности исполнить его желаніе. — Дядя Капъ! закричала она: — скажите мнѣ, какъ должна я поступить? — Слава Богу, милая Марія, что я снова слышу твой голосъ; я уже думалъ, что ты раздѣлила участь бѣдной Женни, и страхъ этотъ тяжело лежалъ на сердцѣ. Что тебѣ дѣлать, мое дитя? Если хочешь послѣдовать моему откровенному совѣту, то ни подъ какимъ условіемъ не отпирай двери. Квартирмейстеръ и я старики, и нѣтъ никакой важности въ томъ, проживемъ ли мы нѣсколько лѣтъ больше или меньше; ты же, Марія, должна остерегаться, чтобы не попасть въ руки этого кровожаднаго отряда дьяволовъ. Еслибъ я былъ въ блокгаузѣ, то ни одинъ индѣецъ не выманилъ бы меня оттуда. — Миссъ Марія, прервалъ квартирмейстеръ:- надѣюсь, вы не будете слушать вашего дяди, котораго мысли, повидимому, перепутались со страха. Увѣряю васъ, что намъ всѣмъ не сдѣлаютъ никакого вреда, если вы сдадите блокгаузъ, — и, напротивъ того, дядя вашъ и я видимъ предъ глазами вѣрную смерть, если вы упорно будете держаться на своемъ постѣ. — Господинъ квартирмейстеръ, я послѣдую совѣту моего дяди, твердо отвѣчала Марія. Прежде чѣмъ не рѣшится судьба всего острова, я не оставлю блокгауза ни въ какомъ случаѣ. — Но, миссъ Марія, я обѣщалъ нашимъ врагамъ сдать блокгаузъ подъ тѣмъ условіемъ, чтобъ они хорошо обходились съ нами. Подумайте, что я королевскій офицеръ и долженъ держать свое слово. Поэтому отоприте дверь и впустите насъ. — Не отворяйте! прошептала Юнита Маріи: не оставляйте блокгауза; онъ очень хорошъ для скальпа. Эта поддержка утвердила Марію въ ея рѣшимости. — Я знаю, Мунксъ, отвѣчала она, что вы, какъ волонтеръ, не имѣете права сдать блокгаузъ непріятелямъ, и потому не считаю себя обязанною принимать условія вашей капитуляціи. Я останусь тамъ, гдѣ нахожусь, пока вернется мой отецъ, котораго я ожидаю въ теченіе этихъ десяти дней. — Ахъ, Марія! напрасно стараетесь вы обмануть непріятелей. Индѣйцы навѣрно знаютъ, вѣроятно чрезъ молодаго измѣнника Гаспара, что отецъ вашъ долженъ вернуться еще сегодня до заката солнца. Поэтому сдайтесь и покоритесь терпѣливо волѣ Провидѣнія. — Нѣтъ, нѣтъ, Мунксъ, я сумѣю удержаться въ блокгаузѣ и даже, въ случаѣ надобности, защитить его. Посмотрите на бойницу въ верхнемъ этажѣ, Всѣ глаза поднялись кверху и увидѣли дуло ружья, осторожно выдвинутое сквозь отверстіе. Юнита именно снова прибѣгла къ той хитрости, которая уже однажды оказала хорошую услугу, и теперь ожиданіе ея не было обмануто, ибо какъ только индѣйцы увидали угрожающее оружіе, то поспѣшно отступили и старались съ необыкновеннымъ проворствомъ найти себѣ убѣжище. Одинъ французскій офицеръ не отступилъ, и удостовѣрившись быстрымъ взглядомъ, что дуло ружья направлено не на него, онъ хладнокровно понюхалъ табаку и остался спокойно возлѣ Капа и Мункса. — Ради Бога, Марія, кто тамъ сидитъ съ вами? спросилъ озадаченный квартирмейстеръ. — Ну, какъ вы думаете, еслибъ это былъ Слѣдопытъ, отвѣчала Марія:- я думаю, это былъ бы хорошій гарнизонъ для крѣпкаго поста. — Что вы говорите, миссъ Марія! Если онъ дѣйствительно въ блокгаузѣ, то пусть онъ заговоритъ, и мы поведемъ наши переговоры непосредственно съ нимъ самимъ. Мы друзья его, и намъ по крайней мѣрѣ онъ не сдѣлаетъ никакого зла. — Тутъ нечего разговаривать, Мунксъ, и потому Слѣдопытъ вовсе не покажется, отвѣчала Марія, отходя отъ бойницы въ знакъ того, что желаетъ прервать разговоръ. Французскій офицеръ, немало озабоченный однимъ услышаннымъ имъ именемъ Слѣдопыта, также удалился, настаивая на томъ, чтобъ плѣнные слѣдовали за нимъ, и Марія такимъ образомъ освободилась на нѣкоторое время отъ своихъ враговъ. Всѣ попытки овладѣть блокгаузомъ были на время оставлены, и Юнита извѣстила съ верхняго этажа, что вся толпа индѣйцевъ усѣлась за обѣдъ въ отдаленной части острова, и что Капъ и Мунксъ принимали въ этомъ участіе такъ спокойно, какъ будто имъ рѣшительно нечего было опасаться. Такое извѣстіе окончательно успокоило Марію, и она стала обдумывать средства или спастись бѣгствомъ, или же предупредить отца о грозившей ему опасности. Она ожидала его возвращенія въ этотъ день послѣ полудня, и очень хорошо знала, что всякая выигранная или упущенная минута могла рѣшить судьбу его. Между тѣмъ летѣли часы, и день склонялся къ вечеру, а Марія все таки не пришла вы къ какому рѣшенію. Юнита въ нижнемъ покоѣ приготовляла простое кушанье, пока Марія взлѣзла на крышу строенія, снабженнаго опускною дверью. Отсюда ей открывался болѣе пространный видъ на островъ, хотя видъ этотъ все-таки заграждался деревьями и кустами. Солнце закатилось, наступили сумерки, и Марія, не открывъ ничего о своихъ друзьяхъ, хотѣла совсѣмъ удалиться, какъ вдругъ въ скрытомъ каналѣ, почти совершенно за кустами, замѣтила она челнокъ, въ которомъ находилось человѣческое существо. Убѣжденная, что сигналъ повредить не можетъ, если даже въ челнокѣ находятся враги, Марія взяла небольшой флагъ, сдѣланный ею для своего отца, и стала махать имъ, стараясь, чтобъ это не было видно съ самаго острова Восемь или десять разъ Марія напрасно повторяла этотъ знакъ и уже теряла всякую надежду быть замѣченною неизвѣстнымъ, какъ вдругъ пловецъ быстро отвѣтилъ знаку своимъ весломъ, и подошелъ такъ близко, что Марія тотчасъ узнала въ немъ Чингахгока. Значитъ, наконецъ явился другъ и притомъ такой, который былъ способенъ и расположенъ оказать ей всю необходимую поддержку. Все мужество ея возросло. Могиканъ увидалъ и, по всей вѣроятности, узналъ ее и теперь, безъ сомнѣнія, когда стемнѣло, займется мѣрами къ ея освобожденію. Что ему не безъизвѣстно присутствіе непріятеля, заключила она изъ соблюдаемой имъ крайней осторожности, и знала, что можетъ положиться на его благоразуміе и ловкость. Единственная забота у ней оставалась о Юнитѣ: она едва смѣла надѣяться, что послѣдняя дозволитъ входъ въ блокгаузъ враждебному для нея индѣйцу. Такимъ образомъ, полчаса, которые протекли послѣ того, какъ Марія увидѣла Чингахгока, были для вся столь тяжелыми, какъ только можно было вообразить. Средства къ исполненію ея желаній были очень близки, но она не могла употребить ихъ, вполнѣ зная рѣшимость и обдуманность Юниты. Хотя ей и казалось труднымъ, но наконецъ должна она была рѣшиться обмануть свою подругу и спасительницу, когда дѣло касалось жизни ея отца, индіянкѣ же не грозила никакая непосредственная опасность. Она приблизилась къ ней, и сказала: — Юнита, ты не боишься, что твои снова подложатъ огонь къ блокгаузу, такъ какъ они думаютъ, что Слѣдопытъ здѣсь? — Нѣтъ, не думай, чтобъ они это сдѣлали. Блокгаузъ не сгоритъ. — Но, Юнита, у меня вовсе не спокойно на душѣ; я бы очень хотѣла, чтобы ты снова сходила на крышу и посмотрѣла, не дѣлается ли какихъ приготовленій. — Я пойду, если желаешь, но индѣецъ хитеръ, ждетъ отца. — Дай Богъ, чтобъ ты была права. Но подымись и посмотри вокругъ, милая Юнита. Опасность можетъ приблизиться тогда, когда ее меньше всего ожидаешь. Юнита тотчасъ встала и намѣревалась подняться на крышу, но на первой же ступенькѣ лѣстницы опять остановилась. Марія такъ сильно испугалась этого, что почти слышно было сильное біеніе ея сердца; она опасалась, что душа подруги ея озабочена была подозрѣніемъ настоящихъ ея намѣреній. Тѣмъ не менѣе, осторожная индіянка только сообразила, не дѣлаетъ ли она неблагоразумнаго поступка, и такъ какъ ей не представилось ничего, что могло бы возбудить ея подозрѣнія, то послѣ краткаго размышленія она снова стала подыматься по лѣстницѣ. Когда она достигла верха, то у Маріи блеснула счастливая мысль, которая, казалось, обѣщала ей большія выгоды для осуществленія ея плана. — Юнита! закричала она своей подругѣ:- пока ты на крышѣ, я пойду къ двери и буду прислушиваться. Такимъ образомъ мы наверху и внизу будемъ насторожѣ. Юнита не имѣла ничего возразить противъ этого предложенія, хотя и считала его безполезнымъ, и такимъ образомъ Марія получила возможность, не возбуждая подозрѣнія, направиться къ двери, пока пріятельница ея всходила на крышу. Юнита въ темнотѣ ничего не замѣтила съ своей высокой стоянки, между тѣмъ Маріи, казалось, слышался слабый и осторожный стукъ въ дверь. Опасаясь, что не все можетъ быть такъ, какъ она желала, а въ боязливой заботѣ извѣстить Чингахгока о своемъ присутствіи, она начала пѣть тихимъ, дрожащимъ голосомъ. При царствовавшей кругомъ глубокой тишинѣ, пѣніе ея проникло, однако, до крыши, и спустя минуту Юнита снова начала спускаться внизъ. Непосредственно затѣмъ послышался у дверей легкій стукъ, и Марія поняла, что уже нельзя терять времени. Полная надежды, но невѣрными отъ торопливости руками, начала она отодвигать запоръ; она слышала надъ своей головой шаги Юниты, и только еще одинъ запоръ былъ снятъ, какъ другой отодвинула она въ ту самую минуту, когда личность индіянки наполовину показалась на нижней лѣстницѣ. — Что ты тамъ дѣлаешь? стремительно воскликнула Юнита. Ты хочешь бѣжать? Не годится. Блокгаузъ хорошъ, останься тутъ. Обѣ схватились руками за послѣдній запоръ, который, вѣроятно, выскочилъ бы изъ тисковъ, еслибъ сильный толчокъ снаружи не сжалъ дерево. Тогда послѣдовала короткая борьба, хотя обѣ одинаково не склонны были къ употребленію силы. Вѣроятно, побѣда осталась бы на сторонѣ Юниты, еслибъ второй, еще сильнѣйшій ударъ снаружи не преодолѣлъ легкой преграды, которая еще удерживала запоръ, и не открылъ такимъ образомъ двери. Тогда обѣ дѣвушки увидѣли входящаго мужчину, и поспѣшно направились къ лѣстницѣ, какъ будто опасаясь за послѣдствія. Вошедшій заперъ дверь и, внимательно осмотрѣвшись, медленно поднялся по лѣстницѣ. Какъ только стемнѣло, Юнита заперла бойницу верхняго этажа и зажгла огонь. При свѣтѣ его дѣвушки ожидали свою новаго гостя, слыша его осторожные и обдуманные шаги. Обѣ были сильно изумлены, когда неизвѣстный вошелъ въ опускную дверь и глазамъ ихъ представилось лицо Слѣдопыта. — Слава Богу! воскликнула Марія, которая при такой защитѣ считала блокгаузъ неприступнымъ. — Слѣдопытъ, что сталось съ моимъ отцомъ? — До сихъ поръ сержантъ невредимъ и побѣдитель, хотя еще нельзя судить, чѣмъ все это дѣло кончатся, возразилъ Слѣдопытъ. — Но это не жена ли Стрѣлы, которая прижалась тамъ въ углу? — Да, эта она, отвѣчала Марія: — но вы не должны дѣлать ей никакихъ упрековъ, потому что ей одной обязана я какъ своею жизнью, такъ и безопасностью, въ которой нахожусь до сего времени. — Разскажите же мнѣ прежде, что случилось съ отцомъ и его людьми, и какъ вы сюда попали; потомъ и я вамъ сообщу подробности о моихъ собственныхъ приключеніяхъ. — Разсказать это недолго. Наша экспедиція шла удачно, ибо Чингахгокъ былъ насторожѣ и сообщилъ вамъ все, чего мы могли желать. Мы отыскали въ западнѣ три лодки, прогнали оттуда французовъ, овладѣли судами и потопили ихъ въ каналѣ на самой глубинѣ. Мы пріобрѣли много пороху, свинцу и индѣйскаго имущества, не потерявъ при этомъ ни одного человѣка, такъ что непріятель не особенно будетъ нами доволенъ. Однимъ словомъ, это была именно такая вылазка, какія любитъ маіоръ Лунди: мало вреда для насъ, и много для врага. — При всемъ томъ, маіоръ едва ли доволенъ будетъ исходомъ экспедиціи, сказала Марія со вздохомъ.