— Ну, въ этомъ, братъ, ты долженъ понимать больше, чѣмъ я. Сколько я знаю, то ни у одного острова нѣтъ имени, а что касается ихъ положенія, то мнѣ рѣшительно ничего неизвѣстно, такъ какъ я никогда и не бывалъ тамъ. Но, можетъ быть, кто либо изъ матросовъ сообщитъ тебѣ эти свѣдѣнія. — Ну, я попытаю счастія и попробую разспросить рулеваго. Капъ и сержантъ подошли къ рулевому, но ничего отъ него больше не узнали, какъ то, что только Гаспаръ и помощникъ его, называвшійся лоцманомъ, могли указать положеніе станціи. — Мы же съ своей стороны, добавилъ рулевой, такъ мало знаемъ дорогу, какъ будто никогда и не видали ея, потому что Гаспаръ посылаетъ насъ всегда подъ палубу, когда мы достигаемъ извѣстнаго разстоянія отъ острововъ, Капъ съ неудовольствіемъ покачалъ головой и попалъ такимъ образомъ въ немало затруднительное положеніе. — Это опять фактъ, говорящій противъ Гаспара, сказалъ онъ, отзывая въ сторону сержанта. Такъ какъ я вижу, что у этого малаго мы ничего не добьемся, поэтому часа два буду держаться настоящаго направленія, а потомъ остановлюсь и кину лотъ. Намъ необходимо, такъ или сякъ, подчиниться силѣ обстоятельствъ. Сержантъ не имѣлъ ничего сказать противъ этого, и, считая себя вполнѣ безопаснымъ подъ управленіемъ своего зятя, улегся на палубѣ и вскорѣ крѣпко заснулъ. Напротивъ того, Капъ спокойно сталъ ходить по палубѣ взадъ и впередъ, такъ какъ это былъ человѣкъ, котораго крѣпкое тѣло могло сопротивляться всякой усталости. Во всю ночь онъ не закрылъ глазъ. Когда сержантъ Дунгамъ проснулся, то уже разсвѣтало. Лишь только поднялся онъ и осмотрѣлся вокругъ, какъ у него вырвалось восклицаніе удивленія. Погода совершенно измѣнилась. Густой туманъ покрывалъ всю окрестность и озеро шумѣло пѣнящимися волнами. Отъ зятя онъ узналъ, что въ полночь вѣтеръ стихъ было, а около часа ночи обратился въ бурю съ сѣверо-запада. Сержантъ, хорошо сознававшій опасность ихъ теперешняго положенія, тотчасъ предложилъ своему зятю послать за Гаспаромъ и спросить совѣта этого опытнаго молодаго моряка; но Капъ упорно уклонился отъ этого, и сержантъ вынужденъ былъ покориться его непреодолимой рѣшимости. Цѣлый день и послѣдовавшую затѣмъ ночь куттеръ плавалъ по озеру наугадъ, и гонимый силою бури, бралъ всевозможныя направленія. Капъ старался всѣми силами держать его довольно далеко отъ берега, и разсчитывалъ, что вѣтеръ успокоится, и ему все-таки удастся достигнуть станціи безъ помощи Гаспара. Буря, однако, не уменьшалась, а усиливалась, и снова наступившая ночная тьма поставила судно въ столь крайнюю опасность, что Слѣдопытъ, который до того былъ молчаливъ, нашелъ себя вынужденнымъ положить дѣлу конецъ. По его сильному настоянію, на разсвѣтѣ слѣдующаго дня, Гаспаръ и его помощникъ позваны были изъ ихъ заключенія и снова вступили въ управленіе кутееромъ, который далеко укловился отъ настоящаго пути. Однако Гаспаръ далъ ему надлежащее направленіе и хотя все еще подвергался подозрительнымъ наблюденіямъ Капа и сержанта, однакожь повелъ куттеръ прямо къ его мѣсту назначенія. Достигнувъ тысячи острововъ, онъ, въѣхавъ въ каналъ, съ увѣренностію плылъ между безчисленнымъ множествомъ большихъ и малыхъ острововъ, и наконецъ бросилъ якорь у одного берега, густо поросшаго кустарникомъ. Станціи достигли благополучно; солдаты на куттерѣ привѣтствованы были жаждавшими ихъ прибытія товарищами съ тою радостію, которая всегда имѣетъ мѣсто при смѣнѣ. Марія съ восторгомъ вступила на беретъ, а отецъ ея отдалъ своимъ людямъ приказаніе послѣдовать ея примѣру съ такимъ удовольствіемъ, которое доказывало, какъ сильно усталъ онъ отъ плаванія на куттерѣ. И въ самомъ дѣлѣ, станція имѣла видъ, способный возбудить пріятныя надежды въ людяхъ, заключенныхъ столь долгое время въ тѣсномъ пространствѣ куттера. Островъ, на которомъ она находилась, былъ впрочемъ очень малъ, но такъ пріятенъ для взора, что казался весьма уютнымъ убѣжищемъ. Берега его окружены были кустами, подъ защитою которыхъ построено было нѣсколько шалашей, служившихъ жилищами офицеру и его отряду и кладовыми для храненія различныхъ припасовъ. На восточной оконечности маленькаго острова находился покрытый густымъ лѣсомъ полуостровъ, а вблизи его блокгаузъ, который въ нѣкоторой степени приведенъ былъ въ оборонительное положеніе. Балки были такъ плотно и старательно соединены, что ни одинъ пунктъ не оставался беззащитнымъ. Окна походили на бойницы, дверь была маленькая и тяжелая, а крыша составлена изъ древесныхъ стволовъ, покрытыхъ корой для защиты внутренности зданія отъ дождя. Нижняя часть строенія служила для храненія боевыхъ и жизненныхъ припасовъ, второй этажъ былъ жильемъ и, въ то же время, крѣпостью, а пространство подъ крышей раздѣлено было на три отдѣленія, въ которыхъ можно было раскинуть кровати для десяти или двѣнадцати человѣкъ. Все это распредѣленіе было весьма просто, но вполнѣ достаточно для защиты солдатъ отъ неожиданнаго нападенія. Такъ какъ строеніе было вышиною менѣе 40 футовъ, то оно совершенно скрывалось за вершинами деревьевъ и не было видимо съ внутренности острова. Подъ блокгаузомъ находилась цистерна, изъ которой можно было получать воду въ случаѣ осады. Чтобы облегчить это дѣло, верхній этажъ былъ вытянутъ надъ нижнимъ на нѣсколько футовъ, и въ выступавшихъ балкахъ прорѣзаны были отверстія, могущія служить бойницами и опускными дверями, но обыкновенно, закрытыя досками. Внутреннее соединеніе различныхъ этажей устроено было посредствомъ лѣстницъ. Часъ, который слѣдовалъ за прибытіемъ куттера, половъ былъ волненія. Отрядъ, занимавшій до того этотъ постъ, съ нетерпѣніемъ ожидалъ возвращенія въ фортъ, и тотчасъ сталъ садиться на судно, какъ только окончилась, съ обыкновенными формальностями, передача караула смѣненнымъ офицеромъ сержанту, Гаспаръ получилъ приказаніе снова поставить паруса; но передъ отъѣздомъ Капъ, Мунксъ и сержантъ имѣли тайное совѣщаніе съ смѣненнымъ прапорщикомъ, которому и сообщили подозрѣніе на счетъ вѣрности молодаго моряка. Офицеръ обѣщалъ имѣть надлежащую осмотрительность, взошелъ на судно, а менѣе чѣмъ черезъ три часа послѣ своего прибытія куттеръ снова пришелъ въ движеніе. Затѣмъ, когда Марія приняла нужныя мѣры для всеобщаго удобства, вся компанія собралась къ скромному ужину, и сержантъ объявилъ своей дочери, что въ теченіе ночи онъ оставитъ островъ и предоставитъ ее попеченію капрала Мнаба и солдатъ, а равно лейтенанта Мункса и Капа. Затѣмъ отъѣзжавшіе, имѣвшіе намѣреніе, произвести на французовъ неожиданное нападеніе, простились съ оставшимися и всѣ безъ исключенія отправились на отдыхъ. Глава пятая Когда Марія проснулась, солнце уже стояло высоко: она вскочила съ своего ложа, быстро накинула платье и вышла на открытое мѣсто, чтобы вдохнуть пріятный и освѣжающій воздухъ чуднаго утра. Островъ казался совершенно покинутымъ, и только когда Марія окинула глазами всю окрестность, то замѣтила оставшихся у ярко горѣвшаго огня. Кромѣ Капа и квартирмейстера находились тамъ капралъ Мнабъ и его солдаты, а равно солдатка, приготовлявшая завтракъ. Шалаши стояли спокойно, солнце обливало своими золотыми лучами всѣ открытыя мѣста между деревьями, и небесный сводъ надъ головою Маріи блисталъ нѣжною синевою. Не видно было ни одного облачка и все какъ бы выражало глубокій миръ и невозмутимую безопасность. Когда Марія замѣтила, что бывшіе у огня усердно заняты были своимъ завтракомъ, то, никѣмъ незамѣченная, направилась она къ концу острова, гдѣ деревья и кусты скрывали ее отъ всѣхъ глазъ. Здѣсь она прислушивалась къ тихому шуму быстро бѣгущихъ волнъ, и восхищалась разнообразными прелестными видами, которые представлялись ея взорамъ сквозь отдѣльныя отверстія въ кустахъ. Вдругъ она подскочила, потому что ей показалась человѣческая личность посреди кустовъ, окаймлявшихъ близлежащій островъ. Такъ какъ разстояніе было не болѣе ста локтей, то она и полагала, что ей это такъ показалось, и поэтому быстра отступила нѣсколько, заботясь о томъ, чтобъ скрыть свой корпусъ за листвою кустарника. Только-что хотѣла она совершенно покинуть кусты и вернуться къ своему дядѣ, чтобы сообщить ему родившееся подозрѣніе, какъ увидѣла на ближнемъ островѣ поднятую кверху ольховую вѣтку, которою махали ей въ знакъ дружбы. Послѣ недолгаго размышленія, она также сломала такую же вѣтку и отвѣчала на привѣтствіе, стараясь дѣлать совершенно схожія движенія. Тогда противолежавшіе кусты осторожно раздвинулись, и изъ-за нихъ показалось человѣческое лицо, въ которомъ Марія, къ немалому своему удивленію, узнала Юниту, жену Тускароры. Тутъ уже она болѣе не медлила выйти изъ своего убѣжища, зная, что Юнита дружески расположена къ ней. Тогда подошла ближе и индіянка, обѣ женщины обмѣнялись знаками дружбы, и наконецъ Maрія пригласила Юниту переправиться къ ней. Индіянка исчезла, но скоро снова явилась съ челнокомъ, въ которомъ хотѣла переплыть воду, какъ вдругъ Марія услыхала голосъ дяди, звавшаго ее къ себѣ. Она тотчасъ дала индіянкѣ знакъ спрятаться, а сама поспѣшила изъ кустовъ на открытое мѣсто, гдѣ, по приглашенію дяди, должна была принять участіе въ завтракѣ. Однако она отказалась, вернулась въ кусты и снова вошла въ сношеніе съ своею подругою, пригласивъ ее переправиться. Юнита не замедлила послѣдовать этому приглашенію, и въ нѣсколько ударовъ веслами челнокъ скрылся въ кустахъ станціоннаго острова. Она выскочила на берегъ, и Марія, взявъ ее за руку, повела къ собственному шалашу, который не могъ быть видимъ со стороны расположившихся у огня. Обѣ дошли туда никѣмъ незамѣченныя, и Марія тотчасъ заперла за собою дверь. — Теперь, Юнита, мы въ безопасности, дружески сказала Марія съ пріятной улыбкой. Какъ я рада видѣть тебя! Что привело тебя сюда и какъ открыла ты этотъ островъ? — Говорите тише, возразила индіянка, отъ души пожимая руку Маріи:- тише говорите, не такъ скоро, не понимаю. Марія повторила свои вопросы и притомъ такъ явственно, что Юнита могла понять ее. — Я другъ, отвѣчала она. — Да, я вѣрю тебѣ, Юнита, вѣрю тебѣ отъ всего сердца, но что это имѣетъ общаго съ твоимъ посѣщеніемъ? — Другъ пришелъ, чтобы видѣть своего друга, возразила Юнита съ открытою улыбкою. — Но у тебя должна быть и другая причина, иначе ты не стала бы подвергаться такой опасности. Такъ ты одна? — Юнита у тебя, болѣе никого. Юнита пріѣхала одна въ челнокѣ. — Да, я вѣрю этому и не сомнѣваюсь въ томъ, что ты не могла бы предать меня! — Какъ предать? — Я хочу сказать, что ты не обманешь меня, не выдашь французамъ, ирокезамъ или твоему мужу, не захочешь продать мой скальпъ. — Нѣтъ, нѣтъ, никогда! возразила индіянка, нѣжно обнявъ Марію и прижимая ее къ сердцу. Марія отвѣчала на это выраженіе любви и стала смотрѣть своей подругѣ прямо въ глаза. — Если Юнита имѣетъ сообщить мнѣ что нибудь, сказала она, — то можетъ смѣло говорить, я слушаю. — Юнита боится, что Стрѣла убьетъ ее, если она что нибудь скажетъ. — О, нѣтъ! Стрѣла никогда этого не узнаетъ: Марія ничего не скажетъ ему. — Онъ убьетъ Юниту томагавкомъ. — Нѣтъ, этого не будетъ. Лучше не говори мнѣ ничего, Юнита. — Марія, блокгаузъ хорошее мѣсто для ночлега, хорошее и для жилья. — Ты хочешь сказать, что я могу спасти свою жизнь, если останусь въ блокгаузѣ. Навѣрно; по крайней мѣрѣ, это ты можешь сказать мнѣ. — Да, блокгаузъ очень хорошъ для женщинъ; тамъ скальпъ въ безопасности. — Да, я понимаю тебя, Юнита; желаешь видѣть моего отца? — Его нѣтъ здѣсь. — Какъ ты это знаешь? Видишь, весь островъ наполненъ солдатами. — Не полонъ, всѣ уѣхали, только четыре мундира тутъ. — А Слѣдопытъ? Не хочешь ли съ нимъ переговорить? Онъ понимаетъ по-ирокезски. — Его также нѣтъ здѣсь, вмѣстѣ уѣхалъ, — съ улыбкой отвѣчала Юнита. — Эге, ты, кажется, все знаешь, съ удивленіемъ сказала Марія. Но скажи мнѣ, пожалуйста, что намъ нужно звать. Дядя Капъ здѣсь на островѣ, и какъ онъ, такъ и я не забудемъ твоей дружбы, когда снова вернемся въ фортъ. — Можетъ, вы и не вернетесь, — кто знаетъ! — Да, конечно, только Богъ знаетъ, что можетъ случиться. Жизнь наша въ Его рукахъ. Но я думаю, Онъ послалъ тебя какъ средство къ нашему спасенію. Юнита не поняла этихъ словъ, но, очевидно, она желала быть полезной Маріи. — Блокгаузъ очень хорошъ! повторила она съ особеннымъ удареніемъ. — Хорошо, я понимаю тебя, Юнита, и проведу сегодняшнюю ночь въ блокгаузѣ. Но, конечно, я могу сообщить моему дядѣ то, что ты сказала. — Нѣтъ, нѣтъ! внезапно пораженная и стремительно отвѣчала индіянка. — Не хорошо сказать ему. Онъ скажетъ Стрѣлѣ, и Юнита умретъ. — Нѣтъ, Юнита, ты не права въ отношеніи къ моему дядѣ; онъ никогда не предастъ тебя. — Нѣтъ, я этого не понимаю. У моряковъ есть языкъ, а нѣтъ глазъ, ушей, носа! Морякъ только языкъ, языкъ, языкъ! Хотя Марія и имѣла о своемъ дядѣ другое мнѣніе, тѣмъ не менѣе она сознала, что напрасна ея надежда привлечь его къ настоящему совѣщанію. — Ты, кажется, довольно вѣрно знаешь наше положеніе, сказала она. Ты прежде уже бывала на этомъ островѣ? — Только-что прибыла. — Но какъ же ты можешь знать все? Отецъ мой, Гаспаръ, Слѣдопытъ, всѣ вблизи, явятся когда я позову ихъ. — Нѣтъ, всѣ уѣхали, съ увѣренностію, но съ добродушной улыбкой возразила индіянка. У меня хорошіе глаза; видѣли челнокъ съ мужчинами, и большое судно, плывущее съ Гаспаромъ. — Такъ ты ужь давно за нами наблюдала? Я не думаю однако, чтобы ты сосчитала, сколько человѣкъ осталось. Юнита разсмѣялась, подняла четыре пальца и потомъ еще два и сказала: четыре красные мундира, Капъ и квартирмейстеръ. Все это было совершенно вѣрно, и Марія уже не могла долѣе пытаться обмануть Юниту. — Такъ ты думаешь, что для меня лучше будетъ оставаться въ блокгаузѣ? сказала она. — Да! хорошее мѣсто для дѣвушекъ. Балки очень толсты, изъ блокгауза нельзя достать скальпъ.