– Верно, – сказала Рита. – Кстати, думаю, это была хорошая идея. Общение с девушками, которые прошли через подобное, стало тоже своего рода терапией. К тому же, здесь она ела много сморсов. Кто не любит сморсы? Кстати, как часто ты ее навещала здесь? – Каждый день? – О, да, теперь припоминаю, – криво ухмыльнулась Рита. – Да я тебя метлой не могла отсюда выгнать! После этого ты, наконец-то, привезла ее домой. И все было хорошо: и обучение с репетитором, и экскурсия по школе, к которую ей предстоит пойти, и игры с соседской девочкой? – Не думаю, что в четырнадцать они все еще называют это играми, – отметила Кери. – Но я тебя поняла. Да, все было хорошо. Лекарства помогают ей избавляться от кошмаров. Хоть было и немного обидно праздновать ее день рождения в психиатрии, но лечащий врач утверждает, что она делает успехи. Рита остановилась на пути по коридору. – И ты все еще думаешь, что торопишь ее? – спросила она скептически. – Все-таки времени прошло не так уж много. Потом она попросила, чтоб я ее привезла сюда на субботнюю ночевку. Не знаю, я подумала, что она решила пойти на попятную. Рита улыбнулась. Кери была удивлена ​​теплотой этой улыбки. Эта женщина, казавшаяся с виду жесткой и сухой, крайне редко обнажала свои эмоции. Это бывало так же редко, как затмение, и очень много значило. – Во-первых, – сказала Рита, – достаточно много. Эвелин пережила гораздо большее. Она супер-девочка. Она справится. Во-вторых, скорее всего она просто нервничает перед школой. Но я считаю, что это здорово, что она сама решила обратиться к той поддержке, которая ей может помочь. Эти девочки поддерживают ее. Они завернули за угол, и Кери увидела четырех девушек, сидящих в залитой солнцем комнате, которая служила библиотекой. Сьюзен Грейнджер вела протокол собрания книжного клуба Нэнси Дрю. Кери была впечатлена тем, насколько здоровой и уверенной в себе она выглядела. Она уже была совсем не похожа на ту малолетнюю проститутку, которую она подобрала на улице в прошлом году. На ней был спортивный костюм, а ее светлые волосы были убраны в хвост. Ее лицо, не накрашенное и спокойное, излучало безмятежность. Эвелин сидела в кресле у окна, сосредоточенно глядя в книгу и кивая словам Сьюзен. Казалось, она почувствовала ее взгляд и подняла голову. – Мама, – радостно воскликнула она, ее лицо расплылось в улыбке. Она уронила книгу на пол, вскочила, бросилась обнимать Кери. – Хорошая была ночевка? – Замечательная, – сказала она. – Ты когда-нибудь слышала об игре «Крокодил»? – Да. Это развивающая игра. Впечатляет. – Не то чтобы, – сказала Сьюзен, подойдя поближе, – особенно если каждый раз использовать слово «пердеть» в форме существительного. Здравствуйте, детектив Локк. – Привет, Сьюзен, – сказала Кери, обнимая ее. Затем она спросила с наигранным гневом, – надеюсь, это не ты научила мою дочь этому слову. – Я? Ни за что. – Конечно, нет. Мне жаль прерывать собрание книжного клуба, но нам с Эвелин нужно сделать кое-какие покупки перед завтрашним важным днем. – О да, – сказала Сьюзен. – Вы ведь завтра выходите на работу в отдел, верно? – Да. Думаю, что это будет похоже на первый день в школе. – То есть вас оправдали по результатам расследования? – спросила Сьюзен. – О господи, Сьюзен Грейнджер, не знала, что ты успеваешь, помимо своего книжного клуба, еще и читать «Таймс» от корки до корки. Все немного сложнее, но я больше не отстранена и могу снова гоняться за плохими парнями. – Тогда им есть, о чем беспокоиться! – сказала Сьюзен. – Да, – согласилась Рита. – Действительно. Она провела их до двери и обняла обеих на прощанье. – Пока, Ив! – крикнула Сьюзен Эвелин из глубины дома, используя прозвище, которое очень понравилось последней. – Пока, Сьюз! – ответила Эвелин, махая рукой. Кери невольно улыбнулась этим сокращениям. Улыбка с ее лица не сошла даже тогда, когда она мельком увидела красный шрам, горизонтально проходивший вдоль запястья дочери. ГЛАВА 27 Несмотря на то, что все должно было быть хорошо, Кери все же нервничала. Утро началось вполне нормально. Она вошла в комнату Эвелин, чтобы разбудить ее к школе, и обнаружила, что та уже не спит, одета и читает книгу. Уроки начинались в восемь, но в то же время началась и смена Кери, поэтому она договорилась привезти Эвелин в 7:45 к соседям. Кери понимала, что договариваться о таких вещах с обычными работающими людьми не принято. Но они были не совсем обычными. В семье Рейни, к которой она повезла Эвелин, была двенадцатилетняя дочь Джессика, ранее похищенная религиозным фанатиком с целью ритуального убийства. Кери удалось найти ее как раз вовремя, чтобы успеть ее спасти. Все это произошло за несколько дней до спасения Эвелин. Джессика и Эвелин были одного возраста, ходили в одну и ту же школу, жили всего лишь в километре друг от друга. Тим и Кэролайн Рейни несколько раз приглашали Кери и Эвелин на ужин. Кери подозревала, что девочки сблизились на почве глупых телешоу, а также потому, что обеим пришлось пройти через такое, о чем другие дети и представления не имеют. Поэтому Рейни без проблем согласились отвезти Эвелин в школу. После того, как организационные моменты были улажены, у Кери была и другие причины для головной боли. Сейчас она сидела в машине на стоянке полиции Лос-Анджелесе, погруженная в раздумья. И причин было несколько. Одна из них не имела ничего общего с работой, и она пыталась выбросить ее из головы. Несмотря на то, что именно ссора со Стивеном была причиной попытки самоубийства Эвелин, он все же не оставил затеи отсудить опеку над дочерью. Он обратился в крупную юридическую фирму, которая уже начала забрасывать Кери макулатурой. К адвокату она пока еще не обращалась. Вторая причина была напрямую связана с работой. Прежде всего, она не была уверена, насколько безопасно ей оставаться работать на прежнем месте несмотря на то, что она сказала Сьюзен. Основная причина ее отстранения – убийство Брайана Виквайра, «Коллекционера», человека, похитившего Эвелин. Если бы к ней применили сыворотку правды, то она бы выложила, что задушила Виквайра до смерти, хотя он уже тогда и так дышал на ладан из-за серьезной травным головы, которую получил во время рукопашного боя с ней, ударившись о бетон. Но это было недоказуемо. А единственный, кто был по-настоящему заинтересован в ее отстранении из желания свободно проворачивать свои делишки, Джексон Кейв, был уже мертв. Ведь именно он и спровоцировал это расследование, прибегнув к своим связям. Но несмотря на то, что Кейв мертв, а начальник полиции намерен прекратить расследование, оно, хоть и лежит сейчас без движения, но все же не закрыто. Это значит, что кто-то с огромным влиянием препятствует закрытию дела, вопреки мнению главного руководства полиции и легендарному статусу Кери «Спасителя похищенных детей», включая и ее собственную дочь. Также не приходилось забывать и об оборотне в отделе, который сливал все это время информацию похитителям Эвелин. И хотя она вернула свою дочь, она все еще не знала, кому может доверять, а кому – нет. И это очень нервировало. Стук в окошко вернул ее к реальности. Она подняла голову и увидела Рэя. Она опустила окно. – Я уже минут пять стою и наблюдаю за твоими гримасами, – сказал он. – У тебя что, нервный тик? – Это именно то, что должен говорить заботливый парень? – спросила Кери, пытаясь прийти в себя. – А я думал, что был надежным партнером, – насмешливо ответил он. – Мы все еще партнеры? – спросила она. Это был резонный вопрос. Когда Кери ушла в отпуск после попытки самоубийства Эвелин, Рэй временно сотрудничал с Фрэнком Броуди, который собирался уйти в отставку. Броуди, эдакий неряшливый тип и самый ленивый детектив из всех, кого знала Кери, казалось, был больше заинтересован в поиске подходящих приправ для своих хот-догов, чем в поиске свидетелей для своих дел. Но надо было отдать ему должное, он согласился повременить с отставкой на время отпуска Кери, чтобы Рэю не пришлось искать себе постоянного партнера. Эта неделя должна была быть его последней. – Думаю, что Фрэнк будет счастлив избавиться от нас обоих, – сказал Рэй. – Тогда я пойду и удостоверюсь, что все еще могу занять свое законное место, – сказала Кери, закрывая дверцу машины, и с непроницаемым лицом пошла к зданию. Внутри ее ожидал сюрприз. Вся команда собралась в вестибюле и оглушила ее грохотом аплодисментов. – Что за…? – проговорила она, глядя на Рэя. – Извини, – ответил он, пожимая плечами. – Они заставили меня держать это в секрете. – Зачем все это? – спросила она, когда аплодисменты стихли. – Не повержена, – крикнул детектив Мэнни Суарес. – Ранена, но не повержена. – Гроза бандитов, – добавил лейтенант Хиллман. – Знаешь, сколько мы закрыли дел после разгрома Висты? Тридцать два. Этот январь – кульминация всего года. – Теперь мы можем почивать на лаврах, – сказал Фрэнк Броуди. – Значит, для тебя все останется по-прежнему, Броуди, – процедила Кери. Насмеявшись, все стали рассасываться из вестибюля, возвращаясь к работе. – Веселье закончилось, – крикнул Хиллман толпе. – Жду отдел пропавших без вести в конференц-зале А на собрание. Кери последовала за Рэем в конференц-зал и уселась в ожидании, пока подтягивались остальные. Отдел был небольшим, но сплоченным, и до информации об оборотне Кери на сто процентов доверяла каждому из них. Их возглавлял лейтенант Коул Хиллман, грубоватый седой мужчина лет пятидесяти с брюшком и глубокими морщинами. Он носил рубашки с короткими рукавами навыпуск. Справа от него разместился Броуди, который, в противоположность серьезности шефа, всем своим видом восклицал: «Через неделю я буду в отставке!». По другую сторону от лейтенанта Хиллмана сидел детектив Мэнни Суарес. Несмотря на его томные глаза и сорок с хвостиком, у него был очень цепкий ум и отличная хватка следователя. Его маленький рост – метр шестьдесят – компенсировался завидной крепостью сложения. Кери приходилось видеть, как он повергал противников на голову его выше и килограммов на пятьдесят тяжелее, используя всю свою напористость и безудержную ярость. Рядом с ним сидел Кевин Эджертон, их гений технологий. Именно он, используя свои мастерское умение работы с техникой, устанавливал причинно-следственные связи там, где остальные были бессильны. Он был долговязым и с всклокоченными каштановыми волосами. Ему недавно исполнилось тридцать, и в последние месяцы Хиллман все чаще отправлял его работать на улицах, надеясь отточить его мастерство в оперативной работе до той же степени, которой тот обладал в работе с компьютерами. Слева от него был Гарретт Паттерсон, «Пчела». В свои тридцать с лишним лет Паттерсон был стройным и выглядел интеллигентно. Он носил очки в проволочной оправе. Он был еще менее пригоден для оперативной работы, чем Эджертон. Но Хиллман был уверен, что тот достиг своего предела, чего он не мог сказать об Эджертоне. Он был очень подкован в компьютерах, но истинным его преимуществом было то, что он был готов тратить бесконечные часы на сводки таблиц и столбцов с цифрами. Данные о недвижимости, финансовые отчеты, даже номера мобильных телефонов его просто заводили, в то время как у Кери от всего этого мутился рассудок. Но ей не нравилось, что он иногда забывал, что они имеют дело с реальными преступлениями, а не только с виртуозной обработкой статистических данных. Эмпатия не была самой сильной стороной его натуры.