— Верно, я много хуже. Встречу нам устроили в небольшом кабинетике без окон. Железная дверь, серые стены, железный стол и пара стульев. Как в фильме ужасов. Александр Ильич уже ждал нас: выглядел бодрым и уверенным в себе. Не сомневался, что выкрутится, а я не сомневалась, что не получится, в конце концов, менты тоже не лаптем щи хлебают. Сумеют найти и доказательства, и свидетелей, не считая Вику. Виктор Борисович сказал, уже нашли трех девушек, живых и почти невредимых, и это только начало. Змею грозит не только соучастие, но и изнасилование, Садыкову (с которым мне так и не удалось познакомиться) – похищение с целью выкупа. Я даже пообещала подключить отца, если что пойдет не так. Делать я этого не хотела, но была готова пойти на небольшие жертвы. И прав был Вишневский: этих гнид лучше было перестрелять. Вот только делать он этого не торопился, раз знал о Токареве много лет. И, раз эту шайку до сих пор не перестреляли – посадим пожизненно. — Мне стоило догадаться, откуда уши растут, — сообщил Токарев вместо приветствия. Кивнув Виктору, я прошла и села напротив. Дверь за моей спиной закрылась с противным лязгом. — Нравится? — задала я первый вопрос. — Что?! — Вам здесь нравится? На мой взгляд, приятного мало… — Это точно. Токарев довольно равнодушно пожал плечами, как будто неприязни ко мне и вовсе не испытывая. Он был таким же спокойным и холодным как при нашей первой встрече и это рождало какое-то мерзкое чувство в душе. Определенно, если выбирать из пары Токарева и Бориса - Змей мне нравился больше, хотя сначала было наоборот. Понаблюдав за мной, Александр Ильич слегка улыбнулся и продолжил: — Ты хочешь что-то мне предложить? — Не совсем. Хочу задать вопрос, — осторожно ответила я, наблюдая за его реакцией. — Вот как? А я захочу на него ответить? — Сомневаюсь. Токарев засмеялся и откинулся на стуле: — И тут самое время мне что-нибудь предложить. — Например? — Ну… — он наклонил голову и прищурился, — Знаю, вытаскивать отсюда ты меня не будешь… И могу предположить, что следующим твоим шагом будут угрозы. Ты девочка способная, так что будем считать, что я уже впечатлился. Так что давай так: ты ответишь на мои вопросы, я на твой. — На мои, — поправила я, — У меня их два. — Начинай. — Откуда мне знать, что вы не соврете? — Это вопрос? — Нет. Хорошо, — вздохнула я, — Кто убил Журавлеву? — Понятия не имею, — пожал он плечами, — Она много лет хотела уйти, а я обещал ее отпустить. Я знал, что девчонка будет молчать, и, как только у нее появилась возможность – она ушла. Больше я о ней не слышал. Вот и вся история. — Как-то это слишком просто. Токарев лишь пожал плечами, мол, что есть – то есть. «Вот же чертово убийство» — разозлилась я. Послушать местных – так никто и вовсе не знал, что она в нашем славном городе. Единственная причина ее убивать – связь с Токаревым, но… Возможно, я все это время не там искала? Может, стоило искать поближе к дому? В конце концов, есть еще обманутый Макар, но я не верю, что он мог заказать Анну, хоть и думала об этом не раз. Но стоило только увидеть его первую реакцию… нет, даже лучшему из актеров не под силу так сыграть. К тому же, Макар мог ее только «заказать», а убийство на заказное похоже мало. Ей изрешетили все тело, это должно быть чем-то личным. — Ты уснула или как? — отвлек меня Токарев. — Это вопрос? — Смешно, но нет. Ты его слабое место, не так ли? — Странный вопрос, думаю, любой отец… — Ты меня не поняла, — усмехнулся Токарев. — Если вы о Ромке… — Кто тебя вообще умной считает? Твой дружок меня не интересует, лапочка. Меня интересует тот, кто клялся, что с тобой не возникнет проблем. Клялся, что ты исчезнешь. — Похоже, этот «кто-то» - атеист, — заметила я, — А их клятвам, как известно, веры никакой. И, как говорит моя бабуля, век ей не болеть: атеизм приравнивается к сволочизму, ибо сволочи понимают, что гореть им в аду придется долго. Похоже, моя тирада Александра Ильича не впечатлила: — Значит, его слабое место – ты. Забавно. — Очень в этом сомневаюсь. — Зря, девочка, зря. Я знаю этого пацана уже десять лет. Это ко мне он пришел, когда погибли его родители. Ты же этого не знала, верно? Это здесь он жил первые пару лет, прежде, чем уехать. Здесь он прятался. А теперь я нахожусь в этом месте, — он дернул наручниками, — А ты – жива и невредима. Забавно, правда? Если бы я могла упасть со стула – непременно упала бы, хорошо, что он устойчивый. Токарев с любопытством наблюдал за моей реакцией, и я с уверенностью могла сказать: это не все, что он мне приготовил. Откинув волосы назад, я придала лицу нейтральное выражение и поддакнула: — Не делай добра и не получишь зла. Токарев даже засмеялся, вполне искренне, кстати: — Точно, лапочка, точно. — Где я могу найти Ольгу Верховцеву? — Это твой второй вопрос? А я то думал, ты спросишь что-нибудь более интересное, ведь я подкинул тебе пищу для размышлений… Ну, раз так: рыжая тварь глубоко в лесу, где ей самое место. Достала она меня, честное слово. Такой ответ тебя устроит? — Она… мертва? — Это уже третий вопрос, лапочка, а мы так не договаривались. К тому же, ты девочка не глупая, наверняка поняла все правильно. Сейчас моя очередь… Но знаешь что? У меня больше нет к тебе вопросов, зато есть совет. Хочешь его услышать? — У меня есть выбор? — Тебе стоит покопаться в одной давней истории. Узнаешь много интересного. Может, сейчас ты и благодарна сучонку, но я уверен, скоро тебе захочется его закопать. Честно говоря, я очень удивлен, что ты не сделала этого раньше… — В какой истории? — моментально похолодев, спросила я. За моей спиной открылась дверь, Токарев поднял глаза: — Тебе пора, зайка. Не все так радужно в твоем мире, не так ли? На ватных ногах я покинула кабинет. Не помню, как я распрощалась с прокурором и как оказалась на улице. В себя пришла только в машине. «Он просто хотел отомстить, он все врет» — твердила я себе, но неприятный холодок не желал отступать. Прав был Токарев, в той истории надо было покопаться, но я не стала… потому что знала, что ответы мне не понравятся? Трясущейся рукой я набрала номер Вишневского: абонент недоступен, ничего нового. Что ж, не зря я так не люблю праздники, вот я и получила свой первый предновогодний подарок… *** В родной город мы вернулись уже затемно: дорогу замело снегом и двигались мы с черепашьей скоростью. Город встретил нас многочисленными огнями, елками и прочей праздничной ерундой. Казалось, на улицах было столько людей, сколько у нас и не живет. Все куда-то торопились, что-то делали… А ведь до Нового Года еще целая неделя! Может, мне тоже посуетиться и что-то поделать? Только, сначала надо спросить, что именно. А что? Вот прямо сейчас, остановлю кого-нибудь и спрошу… — С тобой все в порядке? — поинтересовался наблюдательный Ромка, — Ты какая-то подозрительно молчаливая. — У меня с сердцем что-то не в порядке. — Оно бьется?! — ахнул Ромка, — Не бойся, у нормальных людей такое бывает. Я широко улыбнулась, демонстрируя, что шутку оценила и предложила: — Знаешь что, Ромочка? Нет такой проблемы, которая не решалась бы с помощью выпивки, так что давай завалимся в бар! Я угощаю. — Сеня, ты же знаешь, что я тебя люблю? — Знаю, Ромочка. Я тоже тебя люблю! — в доказательство я поцеловала друга в губы, — А теперь – в бар! Долго уговаривать друга не пришлось: в баре мы просидели до самого утра. Я устроила пьяный дебош, разбила несколько стаканов (один из них о голову типа, что напомнил мне Вишневского) и вроде даже поплакала, что со мной бывает очень редко. Но на душе от этого как-то не полегчало: чего я добилась в итоге? Ничего, что в общем-то приравнивается к норме. И это неожиданно расстраивало. *** 31 декабря я стояла на пороге своей квартиры и пыталась осознать увиденное. Звонок в дверь застал меня как раз когда я собиралась выдвигаться в сторону родительского дома: при полном параде, в блестящем платье в пол я была чудо как хороша. Я не особа падка на все сверкающее, но такая уж у нас новогодняя традиция. К тому же, золотой мне к лицу.