— Для всех, кроме меня! — горько сказал Кукунда. — Как мне теперь смотреть в глаза другим угу? Если ты не простишь… — Да бросьте вы, я не сержусь, — быстро и смущенно проговорил Гвоздик. — Правда?! — Честное моряцкое… — Какое счастье… — выдохнул Кукунда. — Я будто родился заново! Я как совсем крошечный угу, который вылетел из цветка доисторического лотоса и смотрит ясными глазами на открывшийся ему неведомый мир… Спасибо тебе сердечное… — Да ладно, чего там… — опять сказал Гвоздик, водя пальцем по золотым буквам на ленте. — А теперь… — вздохнул Кукунда-профессор, — мы должны попрощаться. Чтобы я вновь не впал в соблазн современной жизни и случайно не подвел тебя. В общем, во избежание новых неприятностей… Придумывай срочно желание и кончим на этом! — Но я не знаю… — робко сказал Гвоздик. — Нет уж, давай, — тихо, но твердо потребовал Кукунда. — Тянуть дальше просто опасно. — Ну, тогда… — Гвоздик поскреб в затылке и спросил нерешительно: — Может, вы сделаете, чтобы дядя Ю и Маа больше не пасли меня так… будто неразумную овечку?.. — Да это и без того скоро кончится! Зачем тратить волшебство на такие пустяки! А кроме того… — Что? — Не лишай радости заботиться о тебе тех, кто тебя любит. — Какая же это радость? Они боятся так, что мучаются! — И все равно радость… — вздохнул Кукунда. — Когда-нибудь поймешь… — Тогда я не знаю… Ох, вот что! Сделайте, чтобы дядя Ю и Маа никогда не болели и жили долго-долго! — Это и так будет, без колдовства. У них прекрасное здоровье. Не тревожься… Все, кого ты любишь, будут жить долго. И даже твой приятель Джекки Тимсон, которого ты забыл, но который тебя помнит и ждет… — Вовсе я не забыл! Я ему… кокосовую маску подарю! Рожа такая смешная, из скорлупы вырезанная! Я ее специально для этого с Нукануки везу! — И в старой школе, где ты учился четыре года, тебя помнят… — Вот хорошо!.. Тогда, может быть… сделать так, чтобы у нас получилось все-все, как задумано? Пусть будет настоящий пароход! И чтобы там музей и… — Вот чудак! Ты же отказался от груды золота. А теперь хочешь, чтобы все тебе на блюдечке… Пароход будет и так, без всяких чар, надо только похлопотать и поработать. А без этого какой интерес? — Никакого… — кивнул Гвоздик. — Все получится, как задумано, — немного устало объяснил Кукунда. — Потому что ты отыскал клад капитана Румба, а дядюшка написал свою книгу. Вы заработали свое счастье. А чтобы не потерять его, надо стараться дальше. Без этого все равно удачи не будет, и целая армия джиннов не поможет… Ну, загадывай желание! И я полечу… — Чего вам здесь-то не живется? — с досадой сказал Гвоздик. — Потому что как на привязи, — тихо ответил Кукунда. — И все время ждешь: вот-вот эта жизнь кончится… Гвоздик снял пуговицу, покрутил на шнурке и кинул за борт. — Вот и нет никакой привязи… — Что ты сделал!! — А что? — слегка испугался Гвоздик. — Вам разве хуже? — Мне — замечательно! А тебе… Ты лишился волшебной возможности! — Ну ее на фиг, — насупленно сказал Гвоздик. — Одна морока только. И мне… и вам. — Значит, ты насовсем отпустил меня? — Ну, вы же сами видите… — О, Господи! — счастливо простонал Кукунда. — Вот радость-то небывалая! Ты даже не представляешь! Ведь угу становится полностью свободным только тогда, когда человек по доброй воле отпускает его!.. Теперь я могу жить вольно! Как люди!.. — И ухаживать за дамами, — тихонько ввернул Гвоздик. — Что-что? — Да нет, я так… Только с Маа вы уж не любезничайте слишком часто. — Ладно, ладно… Ох, ну неужели это правда случилось? Четыреста тысяч лет ждал… Кукунда вдруг притих, подпер щеки ладонями… — А куда вы теперь отправитесь? — осторожно поинтересовался Гвоздик. — Куда угодно! Я вольная птица!.. А крыша над головой и деньги для меня не проблема. Легкие чудеса я всегда могу творить без посторонних желаний… Гвоздик… — А! — У меня такая мысль… А что, если я поселюсь в Гульстауне? И когда у вас будет пароход, я стану выступать на нем перед гостями, фокусы показывать? Из меня получится неплохой артист, уверяю! — Конечно! Дядя Ю будет очень рад… — А ты? — нерешительно спросил Кукунда. — Ну, и я… Они посидели, помолчали. Кукунда вдруг усмехнулся: — Вот ведь… Случилось небывалое счастье, а на душе вместо ликования какая-то печаль… Может, оттого, что я слишком долго ждал. Или оттого, что счастье это — сверх всякой меры и потому боится бурной радости… — Может быть, — согласился Гвоздик. — А у меня вот печаль без всякого счастья. Влетит мне от дядюшки Ю… — За что?! — За пуговицу. — Какая чепуха! Я сделаю тебе в точности такую же! Только не волшебную. — Правда? Тогда, если можно, сделайте две! Я одну подарю гному, Чаю-с-Лимоном. Я обещал… В этот момент шевельнулась под ними крышка люка, снизу постучали. Гвоздик и Кукунда вскочили. Крышка поднялась, из-под нее показалась бородатая голова в полосатом колпаке. — Тилли-Тегус! — обрадовался Гвоздик. — Добрый вечер, господа. Вы позволите мне посидеть немножко с вами? — Сделайте одолжение, — сказал Кукунда. А Гвоздик помог Тилли-Тегусу выбраться из люка. При этом подумал, что надо бы сказать большое спасибо за свое спасение. Но почему-то постеснялся. И к тому же кто знает: вдруг корабельные гномы были здесь ни при чем? Неловко получится… Все трое сели на крышку, гном посередине. — Вы знаете, хотя мы и глубинные жители, но иногда тянет посмотреть на небо, на солнышко, — признался Тилли-Тегус. Кукунда покивал тюрбаном. Гвоздик тоже понимающе кивнул. Помолчали. Потом Гвоздик сказал: — У меня скоро день рождения. Приходите на праздник, господин профессор и вы, Тилли-Тегус, ладно? И Чай-с-Лимоном пусть приходит, я приглашаю… Гном поскреб бороду. — Очень благодарю. Только мы не приучены к шумному людскому обществу, стесняемся. Да и выселить нас могут, чего доброго, за безбилетное проживание… Но подарок мы вам пришлем обязательно… Большую коробку с красками. — Спасибо! Я давно о красках думаю… И все опять замолчали. Солнце уже стало малиновым, неярким и опускалось в океан. Зажглись золотые и разноцветные ленты облаков. Такая красота… Но тем, кто смотрел сейчас на это, было немного грустно. Не одному Кукунде, а всем троим… Согласитесь, что слегка грустно и нам с вами. Может быть, потому, что над океаном светит закат, а он — даже самый красивый — навевает печаль. А может быть, дело в том, что сейчас мы прощаемся с нашими героями. Про то, что случилось потом, пришлось бы писать другую книгу. А книга про портфель капитана Румба — закончена.