«ТАИНСТВЕННЫЙ ГРОТ НА АКУЛЬЕЙ ЧЕЛЮСТИ»! «ЧИТАЙТЕ ИСТИННУЮ БИОГРАФИЮ КАПИТАНА РУМБА»! «КОГО ПРОКЛЯЛ КАПЕР-АДМИРАЛ РОЙБЕР?» «ВСЯ ИСТОРИЯ ФЛОТА В ПУГОВИЦАХ»! «КОГДА МЕДЬ ДОРОЖЕ ЗОЛОТА»! Медные пуговицы и вправду оказались дороже золота. Два владельца музейных залов наперебой предлагали папаше Юферсу устроить выставку. Тот вспомнил свое коммерческое прошлое и заломил солидную цену. Ему, не торгуясь, выписали чек. Фотографы попросили Гвоздика (к его удовольствию) снова облачиться в тропический наряд и снимали в разных положениях: Гвоздик рядом с мортирой; Гвоздик пересыпает пуговицы; Гвоздик дует в свистульку, подаренную ему девочкой на острове Нуканука; Гвоздик показывает, как дразнил на плоту акул!.. Дядюшку Юферса тоже снимали. И Тонгу Меа-Маа. И всех моряков (которым пришлось у портовых торговцев купить паспорта с другими именами — на всякий случай)… Но больше всего шума было из-за рукописи «Удивительных историй». Узнав о ней из газет, первым примчался директор издательства «Пятый континент» господин Кингбукк. За ним — главный редактор детского издательства «Кенгуру». Первый предлагал напечатать полное собрание «Историй» в одном толстом томе. Второй — отдельными выпусками для школьников: это будут тонкие, но большого формата книги на прекрасной бумаге и с цветными картинками! Что? У господина Юферса всего один экземпляр рукописи? Это пустяки, в наш-то век техники и прогресса! Машинистки размножат рукопись за несколько дней. «В два счета и за наш счет!» Договоры можно подписать немедленно! Сегодня же господин Юферс получит аванс! Следующим появился сотрудник парижской книгоиздательской фирмы «Энциклопедия морей», который путешествовал по Австралии. Он заказал машинописную копию для себя и тут же купил билет на клипер австралийско-британской линии, чтобы под всеми парусами мчаться в Плимут, а оттуда во Францию. — Но имейте в виду, господа, я оставляю за собой право напечатать книгу и в родном Гульстауне, — солидно говорил папаша Юферс. — О чем разговор! Мы специально отметим это в нашем соглашении. Главное, что мы успеваем первыми!.. Вам выписать чек или желаете получить наличными? Фунтами или долларами?.. Королевские жемчужины можно было оставить на память… Все перебрались с яхты в прекрасные номера отеля «Ливерпуль». Шкипер Джордж потихоньку подыскивал покупателя для знаменитой «Фигуреллы». Конечно, прекрасная была яхта, но хотелось что-нибудь попросторнее, с трюмами для торговых грузов. Что-то похожее на старого доброго «Дюка». Забегая вперед, скажу, что такую надежную шхуну капитан Сидоропуло и его экипаж нашли и купили. Но уже после отплытия Гвоздика, дядюшки Юферса и Тонги Меа-Маа на «Новой Голландии» в Европу. Кстати, при оформлении билетов произошла заминка. И чуть не кончилась крупной неприятностью. Всем известно, что белые жители Австралии даже сейчас иногда косо поглядывают на темнокожих. А в те времена это было в порядке вещей. И чиновник в отделе оформления виз придрался: — А эта… э-э… леди… Кто она и почему едет с вами? — Видите ли… — оробел папаша Юферс. — Я ничего не «вижу», — оборвал дядюшку чиновник. Он был похож на господина Шпицназе. — Аборигенам для выезда в Европу нужны специальные документы… У… этой дамы они есть? Грузная, грозная, в европейском платье, но с туземными погремушками Тонга Меа-Маа сурово засопела. Она все понимала! Достала из модного ридикюля сушеный лист дерева орона и с размаха выложила его черед чиновником. Стол от хлопка слегка присел, его хозяина прижало к спинке кресла. — Что это такое?! — взвизгнул он. — Что вы мне подсовываете! Сено какое-то… Это насмешка над королевским служащим! Я… полицию… Тут Гвоздик оставил вконец оробевшего дядюшку и быстро, на цыпочках, подбежал к чиновнику. Зашептал ему на ухо: — Тише… Что вы!.. Это же герцогиня Тонга Меа-Маа кеу Тутуота, двоюродная сестра его величества Катикали Четвертого! Короля независимого государства Нуканука! Разве можно называть сеном паспорт с королевской подписью? Скандал будет… — Э-э… но… — слегка опешил клерк. Он, как и все чиновники, боялся скандалов. — Откуда я вижу, что это паспорт? Что на нем? Где доказательства? — Вот доказательство, — веско обронила Тонга Меа-Маа кеу Тутуота. И на лист упала крупная розовато-белая жемчужина. — М-м… да… Одну минуту, сударыня… Соблаговолите присесть… — Чиновник приподнял лист, будто вглядываясь в нуканукские буквы. При этом жемчужина как бы сама собой скатилась в приоткрытый ящик стола. — Действительно… Прошу прощения, ваше высочество, но тут несколько неразборчиво… Молодой человек, вы не могли бы продиктовать имя герцогини, чтобы я вписал его в паспорт латинским шрифтом? А то могут найтись невежды, которым незнакома письменность королевства… э… Нукакака… Гвоздик толстой самопишущей ручкой чиновника сам начертал на сушеном листе орона полное имя и титул тетушки Тонги. А чиновник сказал, что на всякий случай оформит копию паспорта ее высочества на гербовой бумаге. В общем, все кончилось благополучно. А то уж Гвоздик думал, что придется просить помощи у Кукунды! Признаться, в эти шумные и полные событий дни Гвоздик вспоминал про сидящего в пуговице джинна нечасто. Уж очень много было впечатлений. Отвыкший от городской жизни Гвоздик теперь как бы снова родился для нее. С дядюшкой Юферсом ходил в театр и музеи, со шкипером Джорджем и коротышкой Чинче — в цирк и зоопарк. (Чинче, кстати, отрастил густые усы, и с него уже дважды рисовали портрет Ботончито для газет). Лишь с тетушкой Тонгой Гвоздик гулял нечасто — она обиделась на австралийцев и не любила выходить из гостиницы. Пуговицу Гвоздик всегда носил на шее, но вызывал Кукунду редко: постоянно люди кругом. Хорошо хоть, что спальня в гостинице у Гвоздика была отдельная… и вот однажды вечером, в этой спальне, Кукунда крепко обиделся: — Сам гуляешь, а я сиди в медной фиговине!.. Давай выкладывай скорее свое повеление, и я пойду… Лучше уж болтаться в межзвездном пространстве, чем корчиться в такой тесноте… — Ну не могу я так сразу придумать желание! — взмолился Гвоздик. — Потерпи немножко! — Как-то незаметно он перешел с Кукундой на «ты». — Ага! Ты развлекаешься, а я терпи!.. Давай тогда так: пока ты в Сиднее, я тоже буду развлекаться. Самостоятельно… Давно бы загулял, да угу не имеет права никуда отлучиться без позволения хозяина… Не жизнь, а рабство сплошное… — Ну пожалуйста! — виновато воскликнул Гвоздик. И тут же испугался: — Ой, а если что-нибудь случится, когда тебя нет? Как раз когда ты окажешься нужен! — Ну вот! Одиннадцать лет жил без меня — и ничего! А теперь неделю не проживешь, да? — Мне еще нет одиннадцати… — буркнул Гвоздик. — Будет через месяц. Это уже почти… — А ты откуда знаешь? — Я много чего знаю… И не дрожи, ничего с тобой тут не случится. Я мало-мальски умею заглядывать в будущее. Ну, я пошел! — Постой! А ты не боишься? Люди же сбегутся. Ты… ну, вид-то у тебя не совсем человеческий, сам понимать должен… — Это уж мое дело, — сердито сказал Кукунда. Превратился в дымную струю и скользнул в щель окна. …На следующий день, когда на шумной улице дядюшка стоял в очереди за газетами со своим новым очерком, а Гвоздик разглядывал соседние витрины, мальчика окликнул смуглый джентльмен. Он был в строгом европейском костюме и в ослепительно белом высоком тюрбане с драгоценным камешком. Видимо, богатый турист из Индии. — Могу я поговорить с юным господином? — Да, сударь, — светски ответил Гвоздик. И гордо подумал, что вот даже индусы интересуются им. Что значит газетная слава! — К вашим услугам… Он шагнул к джентльмену в тюрбане и… остановился. Было что-то неуловимо близкое, привычное в этом господине, хотя Гвоздик никогда его раньше не видел. Может быть, чуть заметный имбирный запах? — Ку… кунда? — нерешительно сказал Гвоздик. — Собственной персоной… Ну, как? — А почему ты… почему вы… такой? — Что же это, — чуть капризно сказал Кукунда, — неужели, делая чудеса для людей, сам я не имею права побыть в благородном человеческом облике? — Имеете, конечно! Но почему именно индийский облик-то? — Видишь ли… Индийскую философию я предпочитаю всем остальным. На мой взгляд, она наиболее полно раскрывает связи человеческого «я» со Вселенной, хотя есть, конечно, и спорные мотивы… Впрочем, тебе это, наверно, непонятно. — Не совсем понятно, — тихо сказал Гвоздик. — Но интересно… — Ну что ж, побеседуем когда-нибудь. А пока… башмаки твои больше не будут жать ноги, а костюм тереть кожу… Нет-нет, это не выполнение желания, а маленький подарок. Подошел с газетами дядюшка. Кукунда нагнул тюрбан: — С вашего позволения, Чандрахаддур Башкампудри, профессор Академии магических наук в Калькутте. Беседовал с вашим племянником, господин Юферс… Такой молодой человек, и успел уже испытать столько приключений! Весьма польщен знакомством… — Я тоже весьма польщен! — раскланялся папаша Юферс. — Мы отплываем на «Новой Голландии» через пять дней! — звонко сказал на прощанье Гвоздик. Будто бы просто так, а на самом деле напомнил Кукунде: «Не опоздай». 2. Про океанские пароходы. — Прощание и планы на будущее. — Письмо шкипера Джорджа Стоял июнь — месяц для Австралии зимний, но было очень тепло. Пестрая, по-летнему одетая толпа пришла на проводы «Новой Голландии» как на праздник. Пароход — с белыми надстройками и четырьмя желтыми трубами (громадными, как водонапорные башни), с бесчисленными рядами иллюминаторов на черном борту — возвышался над причалом, словно многоэтажное здание. А точнее — целый город. По сути дела, это и был плавучий город — с улицами, площадями, фонтанами, театром, бассейнами, площадками для танцев и тенниса, ресторанами, библиотеками и даже настоящим садом. Сейчас такие уже не строят. Конечно, нынешние лайнеры тоже громадины, там полно удобств, они набиты электроникой, действует моментальная связь с любым городом земного шара, в каютах — цветные телевизоры и кондиционеры. Космические спутники помогают прокладывать курс и предупреждают об ураганах… Но излишний рационализм, стремление к сверхскоростям, деловитость нашего века наложили свой отпечаток на современные океанские суда. А в корабельном убранстве той поры, в размерах этих океанских гигантов ощущался размах инженерной мысли, которая разгулялась, впервые ощутив силу техники, но не совсем пока отказалась от прошлого. Судостроительная наука, несмотря на новейшие достижения, еще сохраняла в себе романтику эпохи фрегатов и парусных линейных кораблей. Над трубами «Новой Голландии» возвышались пять опутанных снастями исполинских мачт со стеньгами и реями. При желании можно было, наверно, даже поставить паруса. Впрочем, едва ли могла возникнуть такая необходимость. Паровые котлы чудовищной мощности двигали «Новую Голландию» через океаны с равномерной скоростью восемнадцать узлов, а это, как известно, рекордное достижение знаменитого парусного клипера «Катти Сарк»… Желтые трубы парохода были украшены черными полосами, на которых изображены два танцующих страуса эму, а над ними — голубая звезда. Это был знак судовой компании «Аустралиа стар», которой и принадлежала «Новая Голландия». Разумеется, простор, удобства и роскошь были для тех, у кого водились немалые деньги. Но, как мы знаем, нашим героям в конце концов повезло, и дядюшка Юферс не поскупился на приличные каюты для тетушки Тонги и для себя с Гвоздиком.