Телохранитель спустился по лестнице без перил на подземный этаж, оттуда вышел к туннельному переходу и лифту на третий уровень. Толпа бурлила вокруг множеством хаотических водоворотов, хотя люди понемногу оттягивались с улиц по домам. Еще час-другой и улицы начнут пустеть, быстро, как по сигналу комендантского часа. Бес включился в людской поток, привычно ссутулился, натянув маску побитого жизнью, безвредного и сильно нуждающегося человека. С кривой улыбкой подумал, что, в общем, образ не столь уж и далек от истины. Сунул руки в карманы, чувствуя одной ладонью пластмассовый карандаш, а другой — сквозь разрез в подкладке — рукоять пистолета с резиновой обтяжкой в мелкий рубчик. Хотя небольшой респиратор покоился в кармане штанов, Бес не торопился его надевать. Эта мода уже отходила в прошлое, и прозрачный «намордник» скорее привлекал внимание, чем маскировал. Однако иногда пригождался. Например, там где можно было попасть под объектив уличной камеры. Бес проследовал не слишком длинным, но прихотливым маршрутом, то возносясь к вершинам зданий, то опускаясь под землю. Вспомнил Москву с ее объемной географией, где высота играла роль столь же значимую, как и обычные оси икс-игрек. Столица СССР, лишенная метро, подошла к рубежу транспортного паралича восьмидесятых одновременно с революцией строительных технологий, поэтому из мировых агломераций Москва-Ленинград была самой трехмерной. С ней не могла сравниться ни Америка с ее изначально «противоатомной» архитектурой, ни Европа где почти не осталось высотных зданий. Бес целеустремленно шагал по закоулкам мегаполиса, с легкостью ориентируясь в технологическом лабиринте. Он скользил от безликих застроек из штампованных конструктов до натуральных трущоб, словно вышедших из фильма про Гонконг девяностых годов — и обратно. Некоторое время почти рядом с ним, мало не бок-о-бок шла девушка в курточке с высоко поднятой талией и двойным воротником, похожим на меховой веер. Симпатичную фигуру обтягивали кожаные штаны с ремнями, имитирующими систему подвески набедренной кобуры. Вместо обычной обуви девица носила что-то ультрамодное, пластиковое, с шарнирами и обилием выступающих углов, почти как ботинки военных экзоскелетов. Сохраняя внешнюю согбенность и безвредность, кибернетик подобрался, готовый к нападению. Однако все обошлось, на одном из переходов девушка свернула в сторону городского центра и «семи холмов». На всякий случай Бес постоял немного под светофором, незаметно просканировав себя портативной «жужжалкой». Конечно, маленький аппаратик не мог обнаружить по-настоящему хорошего «паучка» с экранированной электроникой и пакетным сбросом данных, но кибернетик надеялся, что его персона не настолько значима, чтобы привлечь внимание настоящих профессионалов с дорогим оборудованием. Наконец он пришел. Будка таксофона была идеально чиста и свободна от рисунков, даже непохабных, за этим следили местные гопники. Бес терпеливо подождал, когда закончит кажущийся бесконечным разговор матрона рубенсовских габаритов, готовая, казалось, вот-вот раздавить изнутри колбу прозрачного пластика. Подошла его очередь, кибернетик склонился над аппаратом, закрывая широкой спиной в еще более широкой, мешковато висящей куртке экран. Бес не звонил, как обычный гражданин, а проводил незаметные со стороны манипуляции, в которых участвовали телефонная трубка и одноразовая машинка, собранная неведомым умельцем из индийского контрафакта. Кибернетик довольно быстро подцепился к городской коммуникационной сети, растворив точку выхода в сети ложных маркеров. Опять же — предосторожность бесполезная против квалифицированных спецов, но вполне достаточная для защиты от среднего уровня кооперативных разборок и рядовой милицейской слежки. Разговор не занял много времени. Против ожиданий адресат оказался на связи, и готов без промедления встретиться. Бес воспринял это как знак удачи, оговорил место и, не забыв дисциплинированно сунуть монетку в приемник, отчалил. Часы показывали без пяти одиннадцать. * * * Кафе-дискотека было небольшим, уютным и непривычно тихим. Кое-кто сидел за небольшими столиками из сверкающего алмазными искорками стекла, но большая часть посетителей «тряслась» в широких проходах и на танцплощадке. Каждый из танцующих пребывал в мире личных грез, отрезанный от мира круглым шлемом военно-футуристического вида со слепым бельмом непрозрачного стекла вместо забрала. Внутри сложная система оптики, микрофонов, электродов и одорологических капсул транслировала обволакивающую комбинацию музыки, световых образов, настроения. Сознание билось в клетке тщательно подобранной стимуляции, уходя в транс ритмического блаженства. Десятки содрогающихся в молчаливом танце фигур производили странное впечатление, так что многие питали антипатию к таким заведениям. Бес наоборот, ценил специфическую атмосферу немых дискотек, где можно было спокойно говорить, не перекрикивая музон, не щурясь от болезненных вспышек. И притом располагаться на виду, под хорошим светом, что нередко страховало от нежелательного развития событий. Ждать пришлось недолго. Бес едва успел получить заказ — стакан простой воды с долькой лимона — и сделать пару глотков, когда пришел тот, ради кого наемный боец пожертвовал ранним отходом ко сну накануне трудового дня. Человек сел напротив и без лишних слов представился: — Я Кадьяк. — Я Бес, — ответил кибернетик, опытным взглядом оценивая собеседника. Кадьяк, хоть и носил медвежье прозвище, был худ и высок, будто его растянули в длину без прибавки массы. Костистое лицо с редкой щетиной носило отчетливо индейские черты, так что вольного наемника легко было принять за полукровку из «хунхузов» или коренных жителей Приамурья. Ну, или каким-нибудь латиноамериканцем, на худой конец. В действительности кибернетический солдат удачи был наполовину канадцем, наполовину итальянцем. Ветеран и герой, он служил в армии, попал в одну из первых настоящих программ хромирования бойцов специального назначения. Кадьяк мог бы сделать отменную карьеру, однако национальная армия не давала ему главного — риск, драйв, победу по желанию, а не по приказу, в установленное командованием время и место. И хороший солдат вышел в непочетную и безденежную отставку, чтобы начать новую жизнь «дикого гуся» на вольном выпасе. Кадьяк не был ни патологическим убийцей, ни адреналиновым наркоманом, он просто любил противоборство, риск, великолепные переживания на грани жизни и смерти. Наемник не делал из этого секрета, и плевал на то, что думает о его закидонах остальной мир. В силу специфических воззрений круг потенциальных заказчиков солдата оставался ограничен, а расценки умеренны, однако репутация была устойчива, и Кадьяк не бедствовал, настолько, что мог позволить себе роскошь выбирать только интересные контракты. В иных обстоятельствах Бес предпочел бы не связываться с таким человеком, но, увы, это был самый лучший исполнитель, которого мог позволить себе одноглазый боец. Они посидели в молчании, приглядываясь друг к другу, не особо скрывая любопытство, но и не пялясь в открытую. — Спрашивай, — сказал приглашенный наемник с усталой миной человека, вынужденного в тысячный раз повторять давно опостылевшее и необходимое действие. — Что? — Все спрашивают, — пожал плечами Кадьяк. — Так что решим с этим поскорее. Его русский был безупречен грамматически, однако легкий акцент чувствовался. — Э-э-э… Хорошо. Бесу стало немного не по себе. Он давно привык общаться с людьми оружия и микросхем, не испытывал перед ними никакого пиетета, характерного для обывателей. Но сидящий напротив тощага в не по размеру большом кожаном плаще с поднятым воротником заставлял как-то внутренне поджаться, собраться в готовности к бою. Бес привычно и горько пожалел, что большая часть его электроники либо мертва, либо слабофункциональна. — Это правда, что ты носишь… — он шевельнул бровями, обозначая выразительный взгляд в сторону пояса Кадьяка. — Правда. — «Морские» кольты? — все еще не мог поверить Бес. — Нет, — терпеливо поправил Кадьяк. — Лондонская модель «карманного» кольта образца восемьсот сорок девятого года. Сорок четвертый калибр, пятизарядные. — И прямо настоящие реплики? С капсюлями, шомпольным заряжанием? — Да. — Но зачем? Кадьяк улыбнулся, скупо и чуть опустив краешки губ. — Скажи, у тебя в жизни была самая главная перестрелка? — ответил он вопросом на вопрос. — Да, — теперь очередь лаконичных ответов перешла к Бесу. — И как, много патронов истратил? — Все. — Кажется, не очень помогло. — Как сказать, — Бес уже пожалел, что ввязался в скользкий разговор. Были вещи, которые вспоминать категорически не хотелось. От них начинали болеть композированные нервы и старые шрамы. Так же было неприятно видеть, как легко собеседник расшифровал в нем коллегу по боевому хрому, притом увечного. — Видишь ли, я видел много перестрелок, в некоторых участвовал, — вздохнул Кадьяк. — И глядя на все ретроспективно… — он выговорил непростое слово без малейшей запинки, как урожденный носитель языка. — Понимаю, как многих легко было избежать. Бес молча отметил сбившийся порядок слов. Похоже, вольный наемник не пользовался кибер-словарями, полагаясь на личное знание языков. Редкость в наши дни. — Я не убийца. Хотя временами убиваю людей. Я человек, который помогает решить проблемы или не допустить их совсем, — продолжил, меж тем, Кадьяк. — А когда ты занимаешься такими сложными делами, слишком часто можно сорваться. Принять неверное решение. Устроить то, чего потом не поправить. — И как тебе помогают древние револьверы? — скептически вопросил Бес. — Эффективно, — чуть шире улыбнулся Кадьяк, с толикой доброжелательного снисхождения, как человек, вынужденный разъяснять очевидное. Он чуть сдвинул полу черного кожаного плаща на магнитных застежках, открывая краешек темно-коричневой рукояти. Проходящая мимо официантка эльфийского вида и бровью не повела. — Два ствола по пять камор. Заряжание вручную, поршнем, все как положено, с пыжом и салом. Это значит, что перезарядиться в бою не успеть, у меня десять выстрелов, ни одним больше, ни одним меньше. — Всего десять… — Именно. Как было дело ни развернулось, я знаю, что выстрелю, самое большее, десять раз. И это удивительно крепко дисциплинирует. — Да неужели… — Зря иронизируешь. Когда у тебя мало выстрелов на любую драку, против любой автоматики, ты не можешь позволить себе роскошь силы. Ты будешь стараться до последнего решить вопросы через мир, переговоры. Десять пуль превращают стрелка в хорошего дипломата. А если все же дойдет до кровопролития… Кадьяк провел большим пальцем в тонкой перчатке из баллистических нитей вдоль деревянной накладки, вытертой частыми прикосновениями. — Десять пуль. Поневоле станешь палить экономно, целиться лучше. Кроме того, реплики проще провозить через границы и самолетом, их не воспринимают всерьез на фоне современных пушек, — практично заметил Кадьяк. — И видел бы ты, что делает с бронестеклом и прочей арморикой тяжелая круглая пуля. Очищенный в тигле свинец с тремя процентами сурьмы творит чудеса! Иностранец мечтательно улыбнулся. — Знаешь, — Бес поднял стакан с подкисленной водой, будто салютуя, — а ты действительно сумасшедший. — Можно и так сказать, — качнул головой канадо-итальянец, запахивая плащ. — Но что такое нормальность в мире, где капиталисты отстреливают друг друга из армейских винтовок и топят корабли с подлодок? Норма — то, что работает. — Не поспоришь, — согласился одноглазый. Действительно — то был объективный факт, подтвержденный практикой — ненормальный любитель «покетных» кольтов давно и вполне успешно занимался своей работой. Какой бы сумасшедшей не была его философия — она работала. Во всяком случае, до сего дня. — Итого, — Кадьяк положил руки на стол, ладонями по обе стороны от чашки. — Ты убедился, что я настолько безумен, как говорят. Дальше? — Дальше… Бес опять перебрал в голове все за и против. Взвесил очевидные минусы сотрудничества с придурковатым ценителем старых «London Model 1849 Pocket Revolver». Сравнил с объективными плюсами, в первую очередь ценой и довольно низким процентом потерь клиентуры. Низким — даже для квалифицированного телохранителя, а тем более для человека, который имел десять пуль на любой конфликт. — Мне нужен специалист. Рубикон был перейден, шаг сделан, и Бес мимолетно удивился, как легко все получилось. Не было ни каких-то особых чувств, ни атмосферы необратимых изменений. — Что сделать? — Работа двойная. Первое, следует найти человека. Есть портрет, довольно схематичный. — Портрет? — уточнил Кадьяк. — Не фото? — Да, портрет. Я вышлю его с кое-какими данными пневмопочтой, до востребования. Кадьяк молча кивнул, едва заметно, будто согласившись, что брать на первую, «пристрелочную» встречу столь важную вещь как портрет цели было бы опрометчиво. — Он из руководящего состава треста «Правитель». Не знаю ни имени, ни должности. Думаю управленец-администратор, не военное звено, однако все возможно. — Я посмотрю, что можно сделать. Это посредническая работа, я возьму обычную ставку за то, что переправлю заказ, кому следует, прослежу за анонимностью. И плюс мой процент, если поиск затянется, а также при успехе. Но поиски обойдутся недешево. Кадьяк оторвал пальцы от стекла, развернул затянутые в перчатки ладони в слегка извиняющемся жесте. Бес молча качнул подбородком. Оба наемника не стали проговаривать очевидное — если лица нет в открытых источниках и доступных по подписке «кругах», значит искать его придется на черном рынке нелегальной информации, в украденных «баронами» архивах и картельных базах. — Если поиск будет успешным, мне понадобится уже не информация, а прикрытие. Вооруженное. — Подстрахуй? — Кадьяк обнаружил скупое чувство юмора и знание специфического фольклора. — Да. — Это возможно. Расценки ты знаешь, пока не вижу повода их менять. Но посмотрим, какое обеспечение понадобится. Я буду держать в курсе поисков. Об остальном договоримся по результатам.