– Алло! – сказал сзади Юра. – Граждане пассажиры, не толпимся на входе, следуем в салон… Ира прошла мимо парт с поднятыми стульями, встала у подоконника, принялась смотреть в окно. Их сегодня четверо. Нетипичный вылет. Особый случай. Напротив школы стояла пятиэтажка, по ней размазался оранжевый закат. На земле снег, на деревьях нет листьев. Наверное, это март. Или ноябрь. Но скорее март – небо ясное, мягкое. В ноябре небо всегда задубевшее от холода, жёсткое, как простыня, которая всю ночь провисела на балконе. На балконах пятиэтажки как раз такие простыни висели: белые, полосатые, цветастые. Домашние простыни. Ира смотрела в окно, Сашка с Серым – на стенд, где висели задачки для олимпиадников. Юра взял с учительского стола какую-то книжку, раскрыл на середине и провалился в сюжет. В классе было уже сумрачно, Юра повернулся так, чтобы свет на текст падал, лицо и обложка были в тени. Невозможно прочесть название. Но это явно не учебник. Наверное, учительница книгу у кого-то на уроке отобрала. Они вели себя так, будто это был их класс и сейчас перемена или скоро начнётся занятие кружка. Будто они просто дети, и им можно быть просто детьми. А ответственность за этот мир несите сами, дорогие взрослые. И свои косяки исправляйте тоже сами. И тут кто-то в кабинет снаружи стукнулся, женский голос спросил устало: – Ларисандревна, вы здесь? Они замерли. Ручка лязгнула, но не открылась. Всё как и предупреждали в институте: «Кабинет будет закрыт, ключа у вас нет, вы должны отпереть дверь изнутри…» Сашка и Серый всегда таскали с собой инструменты. Сейчас у них был специальный набор, институтский, казённый. Пал Палыч распорядился, чтобы реквизиторы выдали. А кроме инструментов, сегодня им дали с собой ещё много чего другого. Вылет нестандартный. Обычно они работают в одиночку или попарно. А тут – вчетвером. Особый случай. Они такого, как сегодня, никогда не делали. Всё-таки семьдесят шесть человек – это очень большая ответственность. – Ларисандревна! – последний раз крикнули за дверью. Потом женщина ушла, тяжело стуча каблуками. Они не шевелились. Ира всё ещё смотрела в окно, Юра в книгу, близнецы в олимпиадные задачки. Через три минуты, как полагалось по инструкции, Юра сказал: – Ну… давайте? Сашка и Серый переглянулись. Серый полез за отвёрткой. Для них поковыряться в замке – лишняя тренировка для сегодняшнего дела, для цели вылета. Вообще для Сашки с Серым любая механическая работа в удовольствие. Она им думать помогает. Близнецы – замкнутая система. Между собой они за день говорят от силы пять слов, с другими могут вообще сутками не разговаривать. За пределами их вселенной почти никого толком нет. Но их это совсем не беспокоит. Их главный страх – друг друга потерять, как было у них в реальной жизни, во взрослой. Через пару часов Сашка и Серый должны вскрыть другой замок, чтобы спасти людей от смерти. Много людей. Близнецы отвечают за механизм, Юра с Ирой за эвакуацию. На Ире, впрочем, ещё одна задача. Когда их группу к вылету готовили, ей так и сказали: «Ира, никто, кроме тебя, с этим не справится». Для исполнения конкретно этой задачи нужна девочка. Людочку на такое дело брать пока нельзя, она маленькая, никто её не примет всерьёз. А Долька вылетов боится. Максимум, на что она сейчас способна, – попугайчиков покормить. Так и то будет психовать. Так что пусть и дальше сидит дома, их ждёт… Когда тебя ждут, точно знаешь, что вернёшься. А Ира справится! Железно! Тут ведь очень простая задача. Надо подбежать к полицейскому и сказать несколько слов… Ерунда. Но всё равно страшно. Наверное, потому, что никто не работал с такими крупными случаями. Значит, они будут первыми. Только и всего. – Ирка, ты идёшь? – кричит Юра из коридора. Он стоит с той книжкой, которую взял с учительского стола. Расстаться не может, как всегда. Подержит, подержит и сунет её машинально в рюкзак. А Ира сунет в карман найденную на полу блестящую заколку – будет сувенир для Людочки. – Ир! Не спи, замёрзнешь! Она действительно спит на ходу. В коридоре очень душно, тут здорово топят, в этой школе. Получается спёртый воздух с кучей запахов: пот, столовская еда, мокрая тряпка, пыль, мел, хлорка, земля из цветочных горшков. Ещё Ире кажется, что в школьном коридоре всегда пахнет слезами. – Ир-ирка! – Ирка! Ты идёшь? Это Сашка и Серый. Они уже по лестнице вниз спускаются. А Юра стоит на площадке, заложив книгу пальцем. На лестнице тоже видно закат, у Юры лицо солнечное и хмурое. На школьном крыльце холодно. Здесь настоящий март, высокое звонкое небо, месяц и остатки заката. И воздух такой свежий, будто его постирали. Фонари уже зажглись. На них тревожно смотреть. Ещё два часа в запасе, но всё равно сиблинги боятся опоздать. Поэтому сбегают с крыльца, торопятся по расчищенной дорожке. С такой скоростью люди обычно в школу бегут. А они – из школы. Навстречу чужому будущему и трагедии, которой может не быть. Не должно быть. Когда в институте рассказали про это ЧП, никто сперва не поверил. Это было слишком дико – из-за количества жертв и стечения обстоятельств. В торговом центре началось задымление, очень сильное, и люди пытались спастись. Но пожарные выходы были заперты, а на единственном открытом началась огромная давка. Вечер, народу было много. Кто-то задохнулся, но многих просто затоптали. Вениамин Аркадьевич показал им хронику, чтобы легче было ориентироваться на месте. На середине плёнки Ире сказали: «Выйди из мастерской». Она спросила: «Почему?» – «Ты девочка». Сашка и Серый потом весь вечер молчали, а Юра читал как заведённый. Одну книжку закончил и сразу схватился за другую. Это чтобы не было времени для чужих страшных воспоминаний. Этот приём все знают, но он не на всех работает, на близнецов так действуют не книги, а задачи. Работа мозгами. …Они бегут по ледяным мартовским тротуарам. Несутся так, будто от скорости сейчас зависит чья-то жизнь. – Ирка! – Юр, не отставай! – Сашка! Серый! Налево сворачивай! – Т-тут к-куда? – Тут на автобусе три остановки. – Да ну! Давайте так? – Д-да! Если бы тут была Долька, она бы сказала: «Бежим наперегонки со смертью». Но им просто хочется попасть в торговый центр пораньше. Хотя в запасе куча времени. Пожар начался в семь сорок пять, сейчас всего шесть. Но надо ещё купить сим-карточки, обменяться номерами. Потом все разбредутся по интересам. Юрка в книжный, Ира за косметикой и в магазин игрушек, Сашка и Серый пойдут к игровым автоматам. Потом они все встретятся на фудкорте. А в семь пятнадцать начнут работу. Задача: сделать так, чтобы люди не пострадали, чтобы давки не было. И пожара, по возможности, тоже. Но это – как получится. Семьдесят шесть человек. 2 У торгового центра небо уже тёмное. Светятся рекламные щиты, прожекторы и фонари. На парковку машины заезжают, а сбоку от главного входа мигают аттракционы. Там играет музыка, пищат световые мишени в тире, кружит карусель – яркая, как в американских фильмах. И музыка у неё тоже американская. Такая радостная и звонкая, как в начале ужастика. Ира не может разобрать ни одного слова, но все равно подпевает. И на неё сразу начинают оборачиваться. Ира даже злится. Она же не виновата, что у неё такой голос. Дурацкий. «Хрустальный», «ангельский», «неземной». На планетке Ира оказалась как раз из-за голоса. Она сперва не понимала, почему, с точки зрения Павла Павловича и Вениамина Аркадьевича, её жизнь «не сложилась». Вообще-то она стала кем хотела: учёным, биологом. Всю жизнь изучала то, что ей было интересно. Но, оказывается, ей нужно было стать актрисой или певицей – заниматься тем, для чего у неё «есть все данные». Но вот какой смысл делать профессией то, что без всякой профессии постоянно делаешь? Ира просто так и в реальной жизни пела, и в этой поёт – под настроение, для самой себя. И сейчас она тоже запела, без слов. Про то, что карусель кружится, лампочки мигают, сказочные звери поднимаются и опускаются. Жираф, дракон, кот, зайцы, микки-маусы какие-то, лебеди. Близнецы смотрят на весь этот скачущий зоопарк. Что с ним не так? – Тут нет ни одной лошади. Заметила? – говорит Юра. – А сколько их должно быть? – Четыре коня! Белый, рыжий, вороной и бледный! Ирка смеётся. – Юр, тебе не кажется, что на карусели таблички не хватает? – «Билет в один конец?» – «Добро пожаловать в ад». Юра пожимает плечами и смотрит на карусель. Слон, жираф, единорог. Львы ещё, два льва с золочёными гривами. Ира больше не поёт. Музыка стихла, карусель остановилась. Контролёр скинул цепочку с ограды, родители проходят внутрь, снимают своих мелких всадников с сёдел, вытаскивают из карет. Ира отворачивается. У детей – яркая, приметная одежда. Шапка с заячьими ушами, курточка с узором из светофоров, комбинезон, к которому пришит хвост, как у кота… Ира помнит детей в этой одежде. И это она ещё не досмотрела ту хронику до конца. Близнецы и Юрка досмотрели. Они уходят от карусели молча. Впереди Сашка с Серым, потом Ира с Юркой. Ира опять поёт. Тихонько, для самой себя. – …Тебя там встретит огнегривый лев…