– А мне кажется, что Рудольф в последнее время причастен ко всему, что делается в этом доме! – Агриппина Егоровна отъехала от стола на своём кресле-коляске, бросила скомканную салфетку и покатила из столовой. Ехала она на своём инвалидном транспортном средстве передвижения так горделиво, как королева-мать в золочёной карете, запряжённой шестёркой гнедых. – Инвалидка, а мнит о себе бог знает что, – прошипела ей в спину Ада Константиновна. – Адочка, – льстиво прошептал Рудольф, – ты не должна сердиться на Агриппину Егоровну. – Это ещё почему?! – Потому что у неё нет ни твоей красоты, ни молодости. – Ты считаешь меня молодой? – усмехнулась Руднева. – А ты сомневаешься? – Я думаю, что ты умелый лжец, – довольно рассмеялась женщина. Рудольф скорчил обиженную мину. – Ну, ладно, ладно, – сказала она. И переключилась на другую тему: – А ведь и впрямь интересно, почему эта дрянная девчонка игнорирует наше общество. – Так вы же сами сказали, – начал он. – Мало ли что я сказала, – оборвала она его довольно грубо. «Змея, – подумал про себя Рудольф, – а что, если она и впрямь перепишет завещание и вычеркнет из него не только Ксению, но и меня? Что же делать?» – Его мысли заметались в голове, как летучие мыши, перепуганные неожиданным вторжением на чердак постороннего. Руднева, между тем выйдя из столовой, решила найти управляющего. Но на ловца, как говорится, и зверь бежит, с Ганиным она столкнулась нос к носу, не сделав и пары шагов. – Глеб Лазаревич, – воскликнула она, – вы-то мне как раз и нужны. – А что случилось? – спросил Ганин. – Глеб Лазаревич! Где Ксения? – Так она того, – ответил управляющий, озадаченно почёсывая в затылке, – уехала. – Куда уехала?! – Не доложилась, – солгал он. – А что она сказала? – Сказала – прощайте, Глеб Лазаревич! – И всё? – И всё. «Знает кошка, чьё мясо съела», – злорадно подумала Ада Константиновна и взмахом руки отпустила управляющего. Она была рада, что Ксения уехала. Ей не хотелось выяснения отношений с племянницей. Она боялась, что в процессе разговора Ксения убедит её, что Рудольф солгал. И что тогда делать? Прогонять от себя Лихолетова Аде Константиновне не хотелось. А с отъездом племянницы всё упрощалось, раз уехала, значит, виновата именно девчонка. Вычеркнуть же Ксению из завещания Ада Константиновна решила в любом случае. Для неё уже было не столь важным, заигрывала ли Ксения с Рудольфом; или это Лихолетов преследовал девушку. Ксения была виновата уже в том, что понравилась Рудольфу. А в том, что она ему понравилась, Руднева не сомневалась. Покинув посёлок, Ксения первые километры мчалась с такой скоростью, словно за ней гналась стая голодных волков, но, переехав переезд и оказавшись на дороге, идущей через лес, девушка сбросила скорость и вытерла пот со лба. Других машин на дороге не было. Девушке показалось, что она выпала из реальности и оказалась в заколдованном лесу. Устремляясь вершинами высоко в небо, деревья переплетались ветвями и образовывали небольшой туннель. И впереди, и сзади светило яркое солнце. А здесь, под сенью живой арки, только шёпот ветра и пение птиц. Ксения прижалась к самому краю дороги, вышла из машины и углубилась в лес. Куда она идёт, девушка не задумывалась. Просто ей нужно было побыть совсем одной, среди первозданной природы. И даже если это было всего лишь иллюзией, девушке казалось, что здесь она не встретит ни одного человека на тысячу вёрст окрест. Устав идти, Ксения присела на поваленное дерево и стала смотреть на букашку, ползущую вверх по зелёному стебельку. «Интересно, куда она ползёт, – подумала девушка, – до вершины стебля, чтобы прыгнуть вниз? Или она благоразумно поползёт обратно?» Ксения печально вздохнула. Но букашка, вопреки её ожиданию, не поползла обратно и не спрыгнула вниз. Она просто расправила спрятанные до поры до времени крылышки и улетела. – Ну, вот, – вырвалось у Ксении вслух, – даже букашка от меня улетела. И осталась я одна-одинёшенька. Крыльев у меня нет, и улететь я не могу. Она почувствовала, что слёзы подступили к её глазам. И тут, опомнившись, она подумала с укором – нашла время жалеть себя. Бедная она, несчастная, её, видите ли, обидели и не поняли! Лучше бы подумала о том, что Ада Константиновна помогла маме! «Неважно, как Руднева относится ко мне. Во всяком случае она моя тётя, не чужой мне человек, я должна вернуться, попросить у неё прощения и рассказать ей правду. Но если я расскажу ей правду, – тут же подумала Ксения, – то за что тогда мне просить у неё прощения? И тут же ответила себе: да хотя бы за то, что повела себя как последняя дура! И почему я сразу же не послушалась Тамару?» Ксения с нежностью вспомнила девушку, от которой она видела только хорошее. Поднявшись с дерева, она решительно отряхнулась и отправилась назад к оставленной на дороге машине с твёрдым решением вернуться и расставить все точки над «i». Когда она подъехала к воротам, они оказались открытыми. То ли ждали кого-то из припозднившихся гостей, то ли управляющий сам куда-то вышел на минутку, может, по своей надобности, казавшейся Ксении странной, – подзарядиться у какого-либо дерева или отдать ему лишнюю энергию. Но она не осуждала за это Глеба Лазаревича, как говорила её бабушка, – у каждого в голове свои тараканы. В саду уже сгустились сумерки. Ксения даже не подозревала, что она так долго билась в паутине своих сомнений и обид. Девушка бросила взгляд в сторону большой гостиной и увидела, что её окна залиты светом. Оттуда доносились музыка и смех. «Выходит, гости уже собрались, – подумала девушка, – и вряд ли тётя будет рада моему появлению среди них. Лучше дождаться утра и тогда уже объясниться, – решила она, – вещи пока оставлю в машине». Сделав несколько шагов, девушка замерла в оцепенении. Где-то поблизости зазвучали два голоса – мужской и женский, и Ксения без труда узнала их. В саду на повышенных тонах разговаривали тётка и Рудольф. Побоявшись наткнуться на ссорящуюся пару, девушка решила подождать, пока они угомонятся. Она вспомнила: если сойти с дорожки, то буквально в нескольких шагах за кустами сирени будет беседка. Ксения решила, что не заблудится, и точно, уже спустя минуту она нырнула в резной шатёр и опустилась на скамью. Голоса теперь слышались слабее, видимо, тётка и секретарь перестали спорить и направились в сторону дома. «Но на всякий случай нужно ещё подождать», – решила девушка и незаметно для себя заснула. Видимо, сказалась бессонная ночь. Проснувшись, Ксения сладко потянулась и вышла из беседки. «Сколько же я проспала? – подумала она. – Наверное, недолго». Высоко в небе светила луна. Её трепетный свет проливался на лужайки и дорожки и усиливал лёгкую прохладу ночи. «Как хорошо забраться сейчас в тёплую постель, укрыться мягким одеялом и проспать до утра», – подумала Ксения и тут вспомнила, что свой ключ от комнаты повесила в специальный шкафчик в холле. Ох, что же теперь делать? Осталось надеяться, что если она позвонит, то дверь ей откроет управляющий или Тамара. Хозяйка-то с гостями, Лихолетов, конечно же, при ней. А Агриппина Егоровна уже, наверное, давно отдыхает в своей комнате. Ксения дошла до выложенной плитками дорожки, ведущей к дому, и прошла по ней пару метров, как вдруг неожиданно на что-то наткнулась и едва удержалась на ногах. Она посмотрела вниз и увидела лежащую на дорожке женщину. Ещё не осознав, что это её тётка, Ксения наклонилась и дотронулась до неё. Пальцы ощутили что-то тёплое и влажное, Ксения поднесла руку к глазам и вскрикнула! Рука окрасилась в тёмный цвет. И тут её точно ударило – тётя! Глаза Ксении заскользили по дорожке, и девушка увидела валяющийся неподалёку нож. Рука сама потянулась к нему, но сработало какое-то шестое чувство, Ксения резко отдёрнула руку, не дотянувшись до ножа, и закричала. Так она и бежала к дому, то и дело спотыкаясь на, казалось бы, ровной дорожке и крича. Из дома стали выскакивать люди. Первым выбежал управляющий. – Вы? – вытаращил он глаза. – Как вы сюда попали? Не отвечая на его вопросы, она указывала рукой назад: – Там! Там! – Что там? – спросил её рослый седой мужчина. – Тётя! – И что? – снова сердито влез управляющий. – Это её дом, её сад, чего кричать-то?! – Она мёртвая! – Мёртвая? – спросили сразу несколько голосов. Ксения отчаянно закивала, и тут силы оставили её, ноги подкосились, и она упала на чьи-то руки. Лишь позже, придя в себя и открыв глаза, она увидела склонившееся над ней лицо Андриана. – Вы? – выдохнула Ксения облегчённо. – Я, – ласково ответил он ей и спросил в свою очередь: – Как вы оказались здесь ночью? Мне сказали, что вы уехали ещё утром. – Да, я хотела, – пролепетала она, – но потом передумала и вернулась. А тётя, – произнесла она упавшим голосом. – Ведь она умерла? Андриан грустно кивнул и предупредил: – В доме полиция. Белоногов вызвал. Налетели, как саранча. К вам мы их пока не пустили. Доктор Квасцов сказал, что вы в обмороке. – Доктор Квасцов? – повторила она растерянно. – Да, Дмитрий Карлович. Вы его не знаете. Это семейный врач Рудневых. Сегодня он был среди гостей. Но разговора с полицией вам всё равно не избежать, – вздохнул Андриан. Только тут девушка поняла, что она лежит в комнате, отведённой ей в тётином доме. – А где Рудольф? – спросила Ксения. – Зачем он вам? – спросил, в свою очередь, подозрительно помощник нотариуса. – Я слышала, как он ссорился с тёткой. – Когда? Где? – живо вскричал Андриан. И тут дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошли трое мужчин. Один из них, высокий и тонкий, размахивал руками и кричал: – Я же вам говорю, что сейчас с ней разговаривать нельзя! Она в обмороке! – А я, доктор, вижу, что дивчина вовсю таращит свои ясные глазки, – добродушно пророкотал другой. Он был ниже ростом, чем доктор, но благодаря широким плечам и кряжистой фигуре выглядел гораздо солиднее и мощнее. – Девушка в шоке! – закричал доктор и попытался загородить собой вход в комнату. Но второй мужчина без особых усилий отодвинул доктора в сторону и, войдя в комнату, представился: – Заместитель начальника местного отделения полиции майор Опанас Самойлович Отбывайко. А вы, как я понимаю, – проговорил он, обращаясь к Ксении, – племянница убитой? Ксения машинально кивнула. – А вы? – спросил опер Андриана. – Я, – представился он, – помощник нотариуса Рудневой Андриан Кириллович Окаров. – Понятно, полицию и «Скорую», как я понимаю, вызвал ваш шеф? – Да, Белоногов Илья Артемьевич.