– Приёмная нотариуса Белоногова, – раздался усталый голос Андриана. – Андриан, здравствуй, это Руднева, мне нужен Илья Артемьевич. – Здравствуйте, Ада Константиновна, – голос помощника сразу сделался тёплым и ласковым, – сейчас я вас соединю. Ровно через секунду в трубке забубнил голос Белоногова: – И чего тебе не спится, Ада?! – Илюша, – отозвалась она, не обращая внимания на его ворчливость, – ты мне нужен срочно. – Адочка! Я знаю тебя сто лет, и всегда я нужен тебе срочно. Что там ещё у тебя приключилось? – Мне не хотелось бы по телефону, – замялась она. – И не надо, – покладисто согласился он. Помощник адвоката зевнул и уже хотел опустить на рычаг трубку, как услышал фразу, вырвавшуюся у Рудневой. Произнесла она её не свойственным ей голосом, пронизанным злостью и обидой: – Представляешь, Илюша, девчонка совсем обнаглела, строит глазки Рудольфу. А тот пускает слюни. – Постой, постой, – попытался нотариус остановить поток её словоизвержения, – какая ещё девчонка?! Ада! Я устал, хочу спать. – А ты встряхнись, Илюша! Зря, что ли, я тебе столько деньжищ каждый год отваливаю, – проговорила она сердито. – Ты их отваливаешь мне исключительно за то, что я потакал твоим капризам. И зря! Твой покойный муж не одобрил бы этого. – Оставь в покое Владлена и слушай сюда! – Слушаю, – обречённо отозвался нотариус. – Я хочу немедленно переписать завещание. – Немедленно не получится, – голос Белоногова прозвучал флегматично. – Хорошо, завтра! – отрезала Руднева. – Что ж завтра так завтра. Но к чему ты порешь горячку? – Я же говорю тебе, что Ксения вешается на шею Рудольфу! Я застала их обнимающимися в библиотеке, представляешь? Белоногов прикусил нижнюю губу, чтобы не расхохотаться. Как же ему хотелось сказать этой избалованной дамочке: «А чего же ты хотела, матушка, дело-то молодое». Но он удержался и проговорил: – Ты преувеличиваешь, Ада. – Ничего подобного! – Уверяю тебя… – Не спорь со мной! Я поняла, что поторопилась завещать всё ей. Рудольф потом наедине со мной признался, что она не даёт ему прохода со дня своего приезда в мой дом! – Так уж и не даёт? – не выдержав, хмыкнул нотариус. – Не ёрничай! – взвилась Руднева. – А ты с Ксенией разговаривала? – услышал помощник нотариуса голос своего шефа. Сердце Андриана бешено колотилось. Он не верил ни одному слову из подслушанного им разговора и был уверен, что всё это подстроил Рудольф, которого он не воспринимал иначе как альфонса. Скажите на милость, что это за работа такая – быть секретарём у стареющей богатой женщины. Между тем Ада Константиновна непререкаемым тоном диктовала Белоногову: – Приезжай завтра вечером. У меня будет званый ужин. Мы сможем уединиться и изменить завещание. – Воля твоя, конечно, – вздохнул шеф, – но извини за прямоту, ты делаешь глупость, о которой потом пожалеешь. – Вот завтра и поговорим об этом с глазу на глаз, – отрезала Руднева и положила трубку. Андриан почувствовал, что его ладонь вспотела, и постарался опустить свою трубку на рычаг так тихо, чтобы шеф не расслышал даже отзвука щелчка. Но Белоногов и не думал прислушиваться, он на самом деле за сегодняшний день так устал, что хотел только одного – поскорее очутиться дома, где его встретит жена, посмотрит с немым укором и подогреет остывший ужин. За что Белоногов уважал свою супругу и даже более того, не забывал благодарить судьбу за то, что она свела его с Катей – та за все годы, что они прожили вместе, ни разу не высказала вслух своего недовольства, она понимала привязанность мужа к своей работе и безоговорочно верила ему. И как после этого можно сомневаться в том, что его Екатерина – настоящий подарок судьбы? Правильно, никак, вот Илья Артемьевич и не усомнился в этом ни разу за все годы, прожитые вместе с женой. – Андриан, ты ещё здесь? – окликнул Белоногов помощника, приоткрыв дверь своего кабинета. – Да, Илья Артемьевич, – отозвался тот. – У нас назавтра на вечер назначены какие-нибудь встречи? – Да, целых две. – Отмени! – Невозможно. – Ну, как-нибудь вежливо перенеси на другой день, сошлись на непредвиденные обстоятельства. Да чего мне тебя учить, ты сам с этим прекрасно справляешься. – Я постараюсь, – вздохнул помощник. – Ладно, не вздыхай. Такова наша работа. – Я понимаю. – А теперь по домам. Устал я что-то сегодня. – Вы идите, Илья Артемьевич, я сам тут всё закрою. – Лады, – благодарно обронил нотариус. – Спокойной ночи, Илья Артемьевич. Передавайте привет Екатерине Макаровне. – Передам. Она к тебе благоволит. Спокойной ночи. Хотя какая там спокойная ночь, – нотариус неожиданно задорно подмигнул молодому помощнику, – небось сейчас в клуб закатишься. – Что вы, Илья Артемьевич, – улыбнулся Андриан, – я тоже что-то приустал сегодня и мечтаю только о кровати. – О кровати с красоткой, – захохотал Белоногов и, выйдя из кабинета, устремился к лифту. «Гогочет, как гусь, – неодобрительно подумал помощник, – седина в бороду, бес в ребро, лучше бы думал о лебяжьей перине под боком у своей Катерины Макаровны, а не о красотках в чужих кроватях». Андриан и сам понимал, что он несправедлив в оценке морального облика своего шефа. Илья Артемьевич был, как это ни странно в наше время, верным мужем. И, по слухам, даже в молодости не глядел в сторону других женщин. Хотя некоторые из тех же слухов утверждали, что любовницей Белоногова была Ада Константиновна Руднева, которая и теперь ещё была весьма хороша собой. Что же говорить о тех временах, когда Белоногов только-только стал её нотариусом. А достался он ей по наследству от её покойного мужа вместе со всеми деньгами и долей в фирме. Однако если рассуждать логически, то будь Ада и Илья Артемьевич любовниками, от его услуг тотчас отказалась бы вторая Руднева – сестра покойного Владлена Егоровича. Но Агриппина Егоровна не скрывала, что дорожит услугами Белоногова и никаких претензий к нему не имеет. Зато по информации, почерпнутой всё из тех же слухов, сразу после смерти Руднева был уволен личный шофёр Ады Измаилов Анатолий Иванович. И сведущие люди утверждали, что настояла на его увольнении именно Агриппина Егоровна. А Ада Константиновна не посмела ей возразить. Чем не повод для размышлений? А на кристальной репутации Белоногова пятен замечено не было, хотя, как известно каждому школьнику, они есть даже на солнце… И к слову, многие бизнесмены и другие уважаемые люди почитают Илью Артемьевича за светило местного масштаба. Андриан не солгал шефу, когда сказал, что утомился. Только с одним уточнением – устал он не столько физически, сколько морально. Точнее было бы сказать, что его выбила из колеи подслушанная им новость! Ада Константиновна, ещё недавно очарованная своей племянницей и отписавшая ей всего несколько дней назад большую часть своего богатства теперь намеревалась лишить её всего. Что за злая гримаса судьбы. «Хорошо ещё, – думал помощник нотариуса, – что девушка не знала о том завещании, по которому являлась полновластной хозяйкой усадьбы, счетов, в том числе зарубежных, и части компании тётки. Представляю, какой удар она испытала бы, зная, что скоро будет лишена блестящего будущего». У Андриана защемило сердце. Как же больно и обидно было ему за Ксению! Он был почти уверен в том, что они поженятся. А теперь… Дело даже не в том, что Руднева лишила Ксению наследства, а в том, что она будет категорически против брака помощника личного нотариуса с опальной племянницей. Хотя какое ей до этого дело? И прав у неё указывать ему или Ксении нет никаких. Но ясно как божий день, что Ада Константиновна задействует все рычаги, чтобы не допустить их свадьбы. И главным рычагом станет Белоногов. Он не захочет терять такую клиентку, как Руднева, и предпочтёт скорее расстаться с помощником, если тот заартачится и не откажется от намерения жениться на Ксении. «Что же делать?» – вопрошал себя Андриан всю дорогу от конторы нотариуса до своей квартиры. И спасительная идея так и не пришла ему в голову. Дома, вместо того чтобы лечь спать, он после душа заварил себе крепкий кофе и сел на кухне возле распахнутого настежь окна. На улице было удивительно тихо. Не гудели запоздалые автомобили, не гомонила праздношатающаяся молодёжь. Только ветер раскачивал свет, падающий от фонарей. Занятый своими мыслями, Андриан не сразу сообразил, как это ему удаётся. Разве можно заставить качаться свет, если сам фонарь твёрдо стоит на месте? «Ах да, – улыбнулся он, наконец сообразив, в чём дело», – ветер раскачивал ветви ясеней, растущих почти впритык к фонарю, а уж тени от ветвей, в свою очередь, то набегали, то отходили от потока лучей, вот и казалось невнимательному зрителю, что ветер качает свет. «Если бы он покачнул мнение Рудневой!» – в отчаянии подумал Андриан. – Чёртова баба! – пожаловался между тем своей жене ввалившийся на кухню Белоногов. – Ты о ком, Илюша? – ласково спросила мужа Екатерина Макаровна. – Да о Рудневой! О ком же ещё! – и нотариус в сердцах выругался. – Остынь, Илюшенька, – ласково успокаивала его супруга, – я вот тебе сейчас пирожка отрежу. – Катя! На ночь пироги? – Белоногов укоризненно посмотрел на супругу. – Так ты же объедаться не станешь, – проворковала она, – а один кусочек можно. – Парочку, – быстрее, чем хотел, поправил жену Илья Артемьевич. – В парочке тоже ничего страшного, – покладисто согласилась Екатерина Макаровна, наливая в большую кружку мужа горячий чай. – Кать, а с чем пироги? – спросил он, принюхиваясь. – Один, как ты любишь, с зелёным луком и яйцами. А другой – сладкий, с курагой. – С курагой я тоже люблю, – проурчал, расслабившись, Илья Артемьевич.