* * * Я не помню, что было со мной дальше. Видимо меня кто-то вырубил. Потому что очнулась я уже в своей комнате на своей кровати, пару дней спустя. Рядом в кресле сидел этот их мерзкий докторишка и клевал носом. Но тут же встрепенулся стоило мне шевельнуться, и радостно лапки потер: — Ага! Проснулась-таки наконец! Давай-ка выпей эту микстурку! — и он засуетился, забегал, мензурку мне под нос сунул с какой-то вонючей гадостью, на рыбий жир похожую. — Фу! — сморщилась я и руку его от себя отодвинула. — Не буду я ничего пить! Уберите от меня эту гадость! Доктор опешил и отстранился, посмотрел на меня, брови сдвинул: — Не будешь? — Нет! — Ну и ладно! — вдруг покладисто согласился он и, ничтоже сумняшеся, опрокинул стопочку в себя. Крякнул удовлетворенно и улыбнулся, дернув бородкой. — А давай-ка деточка, я тебя осмотрю! — и простынку мою, чем я укрыта была (вау! мне дали одеялко!) приподнял, заныривая под нее. И тут я как заору: — Отвали от меня, костолом!!! Не смей ко мне прикасаться, живодер!!! Лапы от меня убери!!! Пошел вон, грязный червяк!!! От моих воплей даже дверь с петель снесло (это ее так Его Светлость с той стороны ногой вышиб) и ввалился в комнату черной фурией, бешенными глазищами сверкая. Узрел меня, сжавшуюся в комочек в дальнем углу кровати, посмотрел на жмущегося к стеночке испуганного эскулапа и спросил: — И? — Я ее… Он меня… только… лапами… осмотреть… своими… хотел… трогает!!! — заяви-ли мы в один голос и уставились друг на друга, злобно кривя моськи. — Если он до меня хоть пальцем дотронется, я ему все руки переломаю! — успела высказаться я первой. — Ваша Светлость! Вы же сами приказали мне ее осмотреть! — перевел стрелки мужик и бороденку свою острую вперед выставил как копье, упрямо выпятив подбородок. — А… Ну, да. Осмотрел? — Так не дает, Ваша Светлость! — Вот пусть тебе Твоя Светлость дает! А я тебе давать не нанималась! И даже не смей ко мне своими лапами грязными прикасаться! — Да не грязные они, Ваша Светлость! С утра уже помыл! И ногти постриг, как велели! Вот же! — и он руки свои трясущиеся Его Светлости под самый нос протянул. Слейко его культяпки тщательно изучил, никаких микробов на них естественно не увидел и хмуро посмотрел на меня, мол, чего я тут все выеживаюсь. — Если он ко мне прикоснется, имей в виду, — обвинительно ткнула я пальчиком в Его Светлость, — ребенка я тебе уже не рожу! Он же его своими граблями еще в утробе моей убьет! Это же не врач! Это же коновал! Ему же только трупы препарировать можно! — Какие трупы?! Что ты несешь?! Да у меня знаешь, какая практика?! — Молчать! — заорал Его Светлость и пистолет свой из кобуры поясной вытащил. — Значит так. Сделаешь ей больно — пристрелю! А ты, — ткнул он в меня дулом, — ноги свои быстро разве-ла и лежишь тихо! А дергаться начнешь, обратно на цепь посажу! И в кресло свое кожаное уселся и пистолет рядом с собой на столик положил, и развалился вальяжно. Хозяин жизни, блин. К слову сказать, докторишка сегодня был деликатнее. Хотела бы из вредности придраться, да не к чему. Осмотр провел быстро и аккуратно, даже внутрь практически не залезал. Так снаружи тихонечко ощупал да вопрос каверзный задал: — А когда у вас в последний раз дни женские были, милочка? Да так я тебе и сказала, ага! — Да вот как раз перед самым пленом и были, — соврала я и глазом не моргнув. Ну, а че? Нас, шпионов, врать с самого детства учат. Это и не обман даже, а утаивание важной информации, вот! Фиг я тебе что скажу! — Ага! — с важным видом проговорил докторишка и губами зашлепал, пытаясь высчитать, когда у меня там самые залетные дни. — АГА! — торжественно проговорил он и к Его Светлости обернулся. — Сейчас самый благоприятный момент! Да-да! Вы уж давайте, Ваша Светлость, под-напрягитесь! — и по плечу герцогскому так панибратски похлопал — явно забылся мужичок на ра-достях. Ну Его Светлость и поднапрягся. Докторишку взашей из комнаты выгнал. Дверь кое-как к ко-сяку прислонил, и как был в своем пальто черном, так ко мне на кровать и завалился. — Ну что, отдохнула? Два дня прохрапела беспробудно, — заявил он и руку ко мне протянул да за грудь ущипнул больно. — Знатно мы с тобой повеселились. А ты, оказывается, горячая штуч-ка! — Вот только давай уже без этих экспериментов! — возмутилась я и руку его с груди своей сняла. — Мне, знаешь ли, не понравилось! Боюсь в следующий раз хлипкая дверь меня не удержит. В разнос пойду, всех мужиков в округе изнасилую. Как отцовство свое доказывать будешь? А? — Хм… Вот что, дорогуша… — он вдруг за руку левую меня дернул и быстро, так что я даже глазом моргнуть не успела, защелкнул на моем запястье железное кольцо оков с длинной цепью. Ну вот, допрыгалась! Опять все вернулось на круги своя! — …мне тут уехать нужно на пару дней. Так что давай мы сейчас с тобой по-быстрому ребе-ночка сделаем, да я пойду. А то время уже поджимает… — и он схватил меня за талию, подтаскивая к себе. У-у-у-у, изверг, озабоченный! Ну да, черт с ним! Главное два дня его не будет. А это значит пора собирать вещички. И так загостилась уже. Жаль, не успела план этой тюряги изучить. Не хочется втемную плутать по кори-дорам. Всех-то не поубиваешь, быстро тревогу поднимут. Если только ночью попытаться террито-рию обшарить, да план отхода наметить. Но тут блин, опять проблема — как от цепи избавиться? * * * На раздумье и разработку плана побега мне отвели целые сутки. Я бы и раньше справилась, но этот крокодил, что Его Светлость ко мне приставил в качестве служанки, совершенно забыл про свои обязанности. Появился лишь на следующее утро, когда я была злая, как черт, и голодная, как троглодит. Заслышав ковыряние ключа в замочной скважине, я тут же приняла свою самую соблазни-тельную позу и уставилась призывно на вошедшего с подносом мужчину. Тот на меня поначалу даже и не взглянул, дверь за собой закрыл, ключ в карман сунул, судно сменное подмышкой поправил и наконец поднял на меня глаза. Поднял глазки, да так и застыл, рот приоткрыв, чуть «утку» не выронил, растяпа. — Ах, — заворковала я, проводя рукой по груди. — Где ж ты был так долго? Я так ждала те-бя. Поднялась на колени и подползла к краю кровати, недоумевая, чего это он в ступоре застыл. От красоты моей неземной что ли? Подползла, смотрю, а рожа у него зеленая-презеленая. Глаза мутные-мутные, в кровавых прожилках. А перегар такой, что аж дух захватило. Видимо вчера весь день гулял, на радостях без хозяина. А я глазками захлопала и спешно подкорректировала план. — Мне тут докторишка ваш такую убойную микстуру оставил! Весь день вчера пила. Одна, — и я обиженно надула губки. — А закусить нечем! А ты все не приходил и не приходил! Знаешь какая забористая штука?! Огонь! А пьется легко, спирта не чувствуешь совсем! Божественный нектар! У меня осталось немного… Будешь? Служивый перевел взгляд на мои пустые руки и дернулся, едва поднос не уронив. Не пове-рил, поганец. — Я ее под матрас спрятала, чтоб ваш герцог не отобрал, — доверительно сообщила я и, по-вернувшись к нему спиной, на коленях поползла к спинке кровати. Позади раздался грохот посуды, и я обернулась. Это солдатик пытался не глядя, пристроить на столик мой ужин. — Микстура шикарная. Ни запаха, ни похмелья, и голова совсем не болит. На меня посмот-ри! Я села на попку, широко расставив колени и продолжила: — Докторишка ваш жадный, сам каждый день ее хлещет. Да ты сам видел! И никаких по-следствий! Ну так что? Будешь со мной? Мужик посмотрел на меня, покосился на дверь, и нерешительно сделал шаг к выходу. Э нет, так не пойдет! Это же мой последний шанс! Когда еще выпадет такая возможность?! — Ваш герцог только завтра вернется. А тебе похмелиться нужно. Будешь своей сивухой по-хмеляться? Да от тебя перегаром несет за версту. Учует, что будешь делать? — я, честно говоря, са-ма не представляла, что может сделать с ним герцог, но страху нагнать постаралась. — Если он узнает, что ты эти два дня пил не просыхая, уж точно по голове не погладит! Ну что, будешь со мной? У тебя и закусь есть. Выпьем, а потом может и еще чем займемся… И, подмигнув ему заговорчески, развернулась, запуская руку между спинкой кровати и мат-расом. — Ой, застряла… Помоги! И он, со словами: «Сучка конфедератская!» — кинулся мне на помощь. Хотя может и нет. Может решил все отобрать и выхлебать сам. Но это неважно, потому что, как только он подошел, я стремительно развернулась и сделала ногами вертушку, со всего маха впечатывая свою пятку ему в ухо. Я планировала только оглушить, но бедняге не повезло — отлетев в бок, он ударился виском о железный столбик кровати, где до этого крепились мои кандалы, и упал бездыханным на пол. — Упс… — сказала я, приподняв брови, и потянулась к нему, за ногу подтаскивая к себе ближе. Я-то рассчитывала «языка» заполучить, на цепь его посадить, планировку и расписание по-стов выяснить, да тут и оставить, но уж коли так вышло, снова меняем план. Разжиться ключом от своих кандалов мне не удалось — в кармане нашелся только ключ от моей камеры, но, к счастью, с биркой номера на стальном колечке. Вот этой проволокой я свой наручник и вскрыла. Пока жевала завтрак-обед-ужин в ускоренном темпе, думала, куда труп прятать, и решила без затей запихать его просто под кровать. В моем номере «люкс» его не скоро найдут. Кроме него сюда никто и не заглядывал больше. Еще бы неплохо одеждой обзавестись, но тут опять никаких вариантов, кроме как труп раз-деть. Ну, и ладно, мы не в том положении, чтобы привередничать. С сапогами проблема вышла, в таких галошах с моим тридцать шестым вообще ходить не-возможно, при каждом шаге они с оглушительным грохотом сваливались на пол, высекая гвоздями искры. Пришлось всю простынку на портянки извести, да каблуки тряпками обмотать, чтоб не цо-кать подковами по каменным плитам. Штаны кое-как подпоясала, грудь обрывками обмотала, мундир поверх натянула, труп под кровать запихала, остатки недоеденной булки с собой прихватила и тихонечко выскользнула в ко-ридор. Где покои Его Светлости, я уже знала и умудрилась проскользнуть туда незамеченной. То ли он человек беспечный, то ли разгильдяи тут кругом, но ни у своих дверей, ни у его комнаты я ника-кой охраны не встретила.