Мы разместились сзади: девушки напротив, а я с Зунаром. Зунар, слишком сильно похлопав меня по плечу, протянул наушники. Я взял, слишком резко выдернув их из его рук. Он одарил меня убийственным взглядом, я вопросительно вскинул брови. Зунар, раздувая зло ноздри, отвернулся. Ну вот, и куда только делся вчерашний заботливый дядюшка Зунар? Я надел наушники, мысленно представляя, как скидываю Зунара с вертолёта, а затем вместе с Амали улетаю в закат. О том, куда денутся все остальные, я конечно же не думал. Вертолет завибрировал, закрутились лопасти, набирая обороты, оторвался от земли. Мы полетели. Я уткнулся в окно. Лучше уж изучать местные пейзажи, чем наблюдать злобную рожу Зунара. А полюбоваться было чем. Как только мы покинули особняк, впереди замаячил пестрый городок. Он так и рябил красно-оранжевыми невысокими трехэтажными домами, изогнутыми полукругом рядами улиц, аккуратными магазинчиками, зелёно-розовыми парками. В центре раскинулась площадь, вымощенная золотистой плиткой, на окраине несколько домов-особняков. Не таких больших, как у Зунара, но весьма симпатичных. Город мы пролетели быстро. Дальше степь, а за ней бесконечные джунгли и лишь изредка, будто островки среди зеленого моря, то там, то здесь попадались селения, такие же аккуратные и пестрые, как и тот городок. И все это так не походило на наш мир. Даже джунгли и те человечество Земли изрядно выкосило, а здесь все цветёт буйным цветом. А затем впереди на горизонте замаячила тонкая серая полоска океана. Я завертел головой, в надежде увидеть гору Меру, но горы не было. Да и если бы была, отличить ее от какой-то другой горы я бы не смог. Это было бы слишком просто. Я повернулся к своим спутникам. Зунар дремал, закинув голову назад, Рейджи глядела в окно, Амали смотрела на меня. Заметив, что я смотрю на нее, подбадривающе улыбнулась, я улыбнулся в ответ. Гляделки затянулись, видимо Амали стало неловко, и она отвернулась. А я отметил про себя, что Амали куда моложе Рейджи, чуть-чуть старше меня самого или даже ровесница. Весь оставшийся путь я думал о доме. О Диего и Карлосе, которым вряд ли удастся отмазаться от тюрьмы. Теперь мне этого не узнать. Еще я думал о сестрах. Барнс обещал, что раз в месяц мне будут передавать письма от девчонок. Так я смогу быть уверен, что с ними все в порядке. И сам я, если налажу связь, расставлю ретрансляторы, смогу передавать им голосовые послания. Только вот нужно придумать, как это все провернуть. Чуяло мое сердце, так просто меня не пустят даже по городу погулять, не то что разгуливать по всему миру и расставлять передатчики. Я снова уткнулся в окно. И вдруг мой взгляд наткнулся на нечто невероятное. Столп синего света бил прямо в небо, а основание уходило куда-то в глубь джунглей. Меня в бок неожиданно пихнул Зунар: – Ты инициирован, Азиз? – послышалось в наушниках. Девушки тоже с любопытством уставились на меня. Я же, не понимая, глядел на Зунара. О чем это он? – Там, где ты был, – вкрадчиво продолжил Зунар, – тебя водили в храм к источнику для инициации? Я ни черта не понял, но на всякий случай пожал плечами, мол, не могу знать. – Ясно, – устало вздохнул Зунар. И все-таки быстро Зунар успокоился. Мне был хорошо знаком такой тип людей: горячих, вспыльчивых, заводящихся с полуоборота, мой отец был таким. Наверное, я и сам был таким. Но зачастую такие люди как быстро разгораются, так же быстро и тухнут. Они могут накричать, вспылить, а через несколько минут уже и забыть о ссоре и общаться как ни в чем не бывало. Такие люди обычно не злопамятны, опасаться стоит тех, кто внешне не выказывает эмоций, улыбается, а мысленно продумывает с педантичной тщательностью, как вонзить тебе нож в спину. И самое обидное, что распознать такого гада практически никогда не удается. Я решил, что раз Зунар задаёт вопросы, то и я могу попробовать поддержать беседу, к тому же мне было жутко любопытно, что это за световой столп. Вспомнив нужное слово, я ткнул пальцем в окно и спросил: – Что? Зунар нахмурился: – Неужели ты никогда не видел поток шакти? Я отрицательно замотал головой. – Кажется, тебя и вправду держали всю жизнь в подземелье, – усмехнулся он. – Это поток шакти, дарованный богами людям ракта. Этот поток впадает в источник Хал. Он принадлежит нашему клану. Так же как и источник Игал, который находится на юге наших территорий. Он принадлежит твоему роду, Азиз. Эх, как же мне хотелось побольше расспросить про эту шакти и источники. Слово «шакти» я уже слышал в Индии, еще в детстве. Но не очень-то помнил, что оно обозначает, к тому же здесь оно могло значить что-то совершенно иное. И пока что мой словарный запас был так скуден, что задать нормальный вопрос я был не в состоянии. Поэтому я просто спросил: – Что шакти? – Что такое шакти? Ты и об этом не знаешь… – Зунар закачал головой, затем вздохнул, взглянул на Рейджи и Амали. – Шакти – это энергия богов, – с готовностью прилежной ученицы ответила Амали. – Сила, которую могут использовать люди ракта, открывая в себе скрытые способности… Голос Амали утонул в звуках моего собственного сердцебиения. Бух! Бух! Что-то было со мной не так, сердце норовило вырваться из груди. Во рту пересохло, закружилась голова, как в тот раз, на горе. Я с благодарностью, несколько заторможенно кивнул Амали, хотя и половины того, что она сказала, не услышал. Сила, энергия людей ракта… Люди крови? Нет, здесь явно нужно было разбираться более углубленно. А голова совсем не соображала, мысли путались, перед глазами плыло. Мы неслись к столпу света. Меня начало знобить, голова перестала кружиться, но в висках не прекращало часто-часто пульсировать сердце. Джунгли расступались. И я увидел трёхъярусную пирамиду, из ее вершины или в вершину, тут как посмотреть, и бил луч света. По краям пирамиды светились сине-голубым полосы, и все выглядело будто в каком-то фантастическом фильме. Потому что единственная мысль, которая у меня возникла при виде всего этого: «Ни хрена себе спецэффекты!» Возле пирамиды простирался длинный прямоугольный бассейн, из него веером били фонтаны. Через бассейн, напротив пирамиды, высилась каменная башня, чем-то напоминающая толстую вытянутую свечку. Внизу сновали люди в темно-оранжевых одеждах. – Снижаемся, – прогундосило в наушниках. Мы облетели пирамиду, за ней оказалась вычищенная поляна, видимо предназначенная для посадки вертолёта. К тому моменту меня всего колотило и трясло, голова раскалывалась, будто температура в один миг подскочила до сорока. Еще не хватало заболеть здесь и умереть от чужеродного вируса. Из вертолета я выходил последним, медленно выползая, будто пьяный. Что-то мне совсем нехорошо стало, я чувствовал, что еще немного и просто свалюсь в обморок. – Что с тобой? – спросил Зунар, его голос донесся словно через толщу ваты. Я мотнул головой, мол ничего, и постарался взять себя в руки. Со стороны пирамиды к нам бежали люди, придерживая длинные подолы одежд, как у буддийских монахов. – Приветствуем, свамен Зунар Хал, – принялись они все разом кивать лысыми головами, – приветствуем бал Рейджипуран, бал Амали. Со мной они тоже поздоровались, учтиво поклонившись, но тактично избегая имени, при этом взгляды их были полны подозрительности и растерянности. – Это Азиз Игал! – объявил Зунар, заметив их замешательство. Лица служителей храма сначала приобрели ошеломленный вид, а затем, когда до них что-то там дошло, вмиг просияли. – Азиз Игал! Какое счастье! Боги послал удачу Сорахашер! Сорахашер благословлён! Спасен! Зунар закатил глаза, покривил губами и сухо бросил: – Мы к Видящему, позовите его. Мы будем ждать у источника. Там кто-нибудь есть? – Нет, сейчас нет. С утра была джани Мэй и канья Латифа. Но они уехали несколько часов назад. Зунар кивнул и решительным шагом направился к пирамиде, Амали и Рейджи не отставали. Я пошатнулся, стараясь сделать шаг, но едва не упал. Меня резко подхватил под локоть Башад. – Ты в порядке? – неожиданно вежливо, грудным мелодичным баритоном спросил Башад. Я бы и не подумал, что он так умеет. Я не ответил, зашагал, пошатываясь и опираясь на руку Башада. Меня потихоньку начало отпускать, я так и не понял, что со мной происходило. Похожее чувство я испытывал на горе Меру, но не такое сильное, чтоб падать с ног. Может, у меня аллергия на местный воздух? Или у них тут цветёт какая-нибудь дрянь, к которой у местных иммунитет, а меня от нее штормит и заносит. Всю дорогу я не мог оторвать взгляд от пирамиды. От ее темно-серых стен, от светящихся, словно неоном, боков. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть, как тонкие струйки разных цветов вырываются прямо из стен и улетают куда-то, будто тонкие паутинки, подхваченные ветром. Энергия. Шакти. Может, это что-то вроде электричества? Конечно, мой прагматичный мозг искал этому всему объяснение. Столп света мог оказаться оптической иллюзией, мощным прожектором, грандиозной голопроекцией в конце концов. Мы прошли через высокий, в три человеческих роста, вход, Амали и Рейджи остались на улице. Башад подтолкнул меня к Зунару, сам заходить не стал. – Ты какой-то бледный, – сказал Зунар, подхватывая меня под локоть. Я кивнул, продолжая идти. Я уже решил, что мне становится легче, как головная боль снова усилилась. Мы оказались в темном коридоре, его тускло освещали синие флуоресцирующие камни на золотистых жаровнях. Здесь пахло чем-то противным, приторно-сладким. – Свамен Зунар Хал звал меня? – послышался шелестящий голос откуда-то из темноты. – Я привел последнего из рода Игал, Видящий Ян. Ты должен взглянуть на него, – сказал Зунар. Из темноты вышел сухой старик с ярко-синими глазами, светящимися во тьме, и еще один глаз был нарисован на лбу. Или не нарисован. Он, кажется, сиял. – Поразительно! – воскликнул старик, заставив меня вздрогнуть. Я не выдержал и сполз на пол, еще немного и я отключусь. – Эй, Азиз! Ты чего? – Зунар влепил мне пощечину, пытаясь привести в чувства. Это не помогло, стало только хуже. – Оставь его, мальчишка не инициирован, но берет шакти! Это невероятно! – голос Видящего больно скрежетал в голове. – Берет шакти? Как такое возможно?