Он вернул его обратно. «Заряжайся», — сказал он Эрике, и кабина наполнилась нарастающим воем активизатора. Его правая опора вращалась, а левая начинала вращаться еще до того, как башня ожила. «НАА-четыре — один — пять! Немедленно сообщайте, кто на борту!» «Башня Будан, это полет полковника Дуза». Это остановило его на секунду, и когда он вернулся, Ганс уже рулил. «Четыре-один-пять, у нас нет разрешения на полет полковника Дузы. Кто вы? Каков ваш план полета?» «Буданская башня, повторяю, я не слышу вас». «Четыре-один-пять!» его голос поднялся в регистр: «Вернись на линию полета и доложи команде аэропорта!» Я рассчитывал, что Осман не будет иметь в своем зверинце операторов диспетчерской вышки. Человек на пульте либо добровольно перешел на другую сторону, либо спас свою шею. В любом случае, он был не в лучшей форме. Он начал кричать. — «Вернись! Вернись!» Мы ехали на взлетно-посадочной полосе параллельно взлетно-посадочной полосе, двигаясь против ветра. «Ганс, — сказал я, услышав сирену, завывающую двигатели, — если ты сможешь заставить эту птицу лететь не в том направлении, я бы не стал беспокоиться о правилах полета». Он действовал, сдвигая дроссели до упора, наклоняясь вперед, как будто его движение могло оторвать нас от земли. Голос в башне кричал: «Мы будем стрелять по тебе! Мы будем стрелять по тебе!» Я начал задаваться вопросом, будет ли в этом необходимость. Дросселям больше некуда было деваться. Винты были на низком шаге, смесь была аварийной, а двигатели работали на полную мощность. Но мы не летели. Пальмы на краю поля росли до невероятной высоты. Эрика наклонилась, положив руку на рычаг переключения передач. Она смотрела на своего отца, который, казалось, застыл на месте. Я стоял позади них, приглушая отчаянный голос оператора башни, не мог слышать стрельбу сквозь рев «Пратт-Уитни». «Готовься!» — рявкнул Ганс. Я был уверен, что мы не оторвались от земли, но Эрика не спорила, и, пока она делала движения, Ганс вернул коромысло, и мы начали цепляться за верхушки деревьев. Из-за шума двигателей я услышал, как они скребли по брюху самолета. Поднявшись в воздух, он сдвинул вилку вперед, отрегулировав дроссель, стойки и смесь. Потом вздохнул. «Человек, никогда не проси меня попробовать это снова!» В микрофон я сказал: «Башня Будан, это NAA, четыре-один-пять. Снова и снова». Глава 15 На высоте десяти тысяч футов мы были заперты в завесе тумана. Я отодвинул сиденье второго пилота назад и достал сигареты. «Вот, приятель, — сказал я, — ты заработал свою зарплату». Занятый настройкой автопилота, он криво улыбнулся мне и сказал: «Это был какой-то день». «Кофе Эрики должен помочь. Есть ли еще место, где можно приземлиться, кроме Ламаны?» «Я думал об этом». Он взял сигарету, а я держал зажигалку. «К востоку от города есть старая полоса. Они использовали ее для тренировок. Может, я смогу нас туда посадить, но что потом?» «Когда мы подойдем ближе, я организую транспорт». Он наклонил ко мне голову, прищурившись. «Я бы ни разу в это не поверил. В любом случае, чего ты ищешь?» «Вы давно хотели рассказать мне о катастрофе Менданике. Сейчас хорошее время. Как это произошло?» Это его застало врасплох. «Ладно, теперь я расскажу это тебе, медленно… в секции носового колеса DC-6B есть шесть цилиндров с CO-2, по три с каждой стороны, по одиннадцать целых шесть десятых галлонов материала в каждом. Что ж, если у вас загорелся двигатель, грузовой или багажный отсек, вы запускаете это из кабины, и все шесть из них приступают к работе и тушат огонь. Теперь система работает автоматически. Газ по шлангам, идущим от баллонов, CO-2 под давлением переносится в любую точку, указанную пилотом. Вы знаете о CO-2?» «Он без запаха. Дышать им плохо. Его нельзя отследить в кровотоке». «Верно. Подыши достаточно, это убьет тебя, черт возьми. Теперь, если бы кто-то сделал так, чтобы газ от этих СО-два оказался в кабине, а экипаж не знал об этом, экипаж заснул довольно быстро. Ты слышишь меня?» «Я задерживаю дыхание». «Хорошо, теперь это требует некоторых действий, потому что, как я уже сказал, система работает автоматически, и если кто-то совершит ошибку и выпустит часть этого CO-2, кабина будет отключена от дыма. Хорошо, в В секции носового колеса есть микровыключатель на двадцать восемь В. Он подает ток на индикаторную лампу в кабине, которая показывает, когда включена передача. Теперь, если бы я провел провод от этого переключателя к электрическому соленоиду на Цилиндр номер один на каждом ряду, когда переключатель срабатывает, он высвобождает CO-два в обоих, что автоматически запускает другие четыре цилиндра. Вот как работает система, номер один идет, они все идут. Все еще следите за мной?» «Как это вызвать?» «Ах, в этом вся прелесть. Провод от соленоидов прикреплен к выключателю с двумя выводами и спусковым крючком. Любой механик может сделать его. Вы прикрепляете его к резиновой подушке носового колеса, чтобы, когда шестерня была поднимается, и носовое колесо убирается в корпус, оно задевает выключатель и взводит его». «И когда шестерня опускается, она срабатывает». «Вы поняли это! Но это еще не все. Когда этот переключатель установлен, все соединения от кабины до системы пожаротушения, за исключением соединения с носовым грузовым отсеком, должны быть отключены». «Это большая работа?» «Нет. Десять минут с помощью плоскогубцев, и готово. Один человек в переднем колесе может сделать всю работу менее чем за двадцать минут». «И когда он закончил, что у тебя есть?» «У вас есть надежный способ прикончить всех на летной палубе во время захода на посадку. Самолет взлетает, включается шасси, носовое колесо взводит спусковой крючок. Самолет готовится к приземлению, и не имеет значения где, понижается шестерня, и когда переднее колесо опускается, спускается спусковой крючок. Электрический заряд высвобождает CO-2 в цилиндре номер один, а остальные зажигаются автоматически. Таким образом, в носовой грузовой отсек помещается около восьми галлонов CO-2. Он находится под кабиной экипажа. Он поднимается через вентиляционные отверстия, которые были закорочены, поэтому они не закрываются автоматически. Как ты и сказал, запах не чувствуется. Через три минуты после того, как вышла из строя передача, экипаж готов». «Похоже, вы это уже пробовали». Он усмехнулся, кивая. «Правильно, мы попробовали. Только это было после крушения. Мы пытались доказать, как произошла еще одна авария, но нас никто не слушал, и мы не могли достать обломки. Они закопали его и забрали. под охраной. Если бы я мог заполучить…» «Является ли система пожаротушения в DC-6 специальной для него?» «Есть и другие, в значительной степени похожие на него, но оба самолета были DC-6B, и когда я сразу услышал подробности, я подумал, что это может быть повторение. Этот полет тоже был секретным, мне точно понравился самолет Менданике. Погода была ясной, все нормально, и самолет делает делает стандартный заход на посадку и летит прямо в землю. Было три группы следователей, и лучшее, что они смогли придумать, это то, что, возможно, команда заснула. Мы знали команду, и мы знали, что они не из тех, кто это делает, поэтому пара из нас начала собственное расследование, и это то, что мы придумали». «Вы нашли доказательства того, что именно так разбился Менданике?» «Черт, да! У меня было чертово доказательство! Дуза и эти ублюдки забрали его у меня. В системе четыре направляющих клапана. В каждом есть обратный клапан, понимаете? Он сдерживает вещи, пока вы не будете готовы позволить поток CO-2. Уберите обратный клапан, и весь газ пойдет по линии. Я обнаружил направляющий клапан для переднего отсека. Обратный клапан пропал с него, но не с трех других. Эти клапана…» Он всплеснул руками. Я откинулся назад, глядя на красноватую дымку. Безусловно, это был наивный метод саботажа. «Когда Дуса допрашивал вас, вы признались, что знаете, как была проделана работа?» «Да, конечно. Что еще я мог сделать? Эрика была…» «Но это его не удовлетворило». «Нет. Он хотел знать, кто это сделал. Как, черт возьми, я должен это знать?» «Он спрашивал тебя об этом еще раз сегодня, когда тебя забрали?» «Нет. Я не видел его, пока его головорезы не подняли меня на гору». «Это первое крушение, которое вы расследовали ранее, произошло ли это здесь?» «Неа.» Он снова улыбнулся. «Это была большая новость, чем эта. Это было, когда я был в Конго, прежде чем он стал Заиром. Я был в Леопольдвилле, работал на Tansair. Тот самолет звали Альбертина, а парень по имени Даг Хаммершельд был ее пассажиром номер один. Конечно, это должно было быть раньше вашего времени.» Я не отреагировал. Я позволил ему продолжать бессвязно. Это была моя вина, что я не извлек от него информацию раньше. Я протянул руку и начал настраивать шкалу частот. «Вы рассказали Дузе о катастрофе с Хаммершельдом?» «Нет… Нет, я так не думаю». Я закрыл глаза и вспомнил: Катанга, отколовшаяся провинция Конго. Моше Чомбе, ее лидер, сражается против войск ООН. Британская болячка. Советские власти обеспокоены тем, что их мальчик Лумумба сбил их с ног. Хрущев уже приходил в ООН раньше и предупреждал Хаммаршельда, что ему лучше уйти в отставку. Хаммершельд уехал в Конго тушить пожар. Улетает на секретную встречу с Чомбе в Ндоле. Как и Менданике, прилетевший к Осману. Самолет падает при посадке. Вердикт — приговора нет. Причину аварии так и не нашли. Ошибка пилота была лучшим, что они могли придумать… Пока не появился Ханс Гайер. Вопрос: Какое отношение имеет древняя история к украденной ядерной бомбе? Ответ: Пока ничего. «Достаточно ли мы близки, чтобы связаться с друзьями в Ламане?» Я сказал поправить наушники. «Попробуйте. Но что вы думаете о моей истории?» «Вы можете продать ее за миллион долларов, но я бы подождал, пока не вернусь в Хобокен. Теперь дайте мне расчетное время прибытия, и я думаю, что вам с Эрикой лучше запланировать провести некоторое время в посольстве, пока мы не сможем перевезти вас в более здоровый климат». «Да, думаю, пора двигаться дальше, но, черт возьми, этот ублюдок Дуза на другой стороне». «Не рассчитывай. У этой полосы, на которую мы собираемся приземлиться, есть название?» «Раньше назывался Кило-Сорок, потому что это сорок километров от Руфы». «Хорошо, расчетное время прибытия». «Скажи 18.30. Кого ты собираешься вызывать, Посла?» «Нет, его босса». Я поднял микрофон. «Чарли, Чарли, это Пайпер, это Пайпер». Я повторил звонок трижды, прежде чем вернулся статический ответ. Свино-латынь — это устаревший детский язык, в котором вы ставите последнюю часть слова перед ним, а затем добавляете ай, вроде, илкай умбай — убей бездельника. Он отлично работает там, где его использование неизвестно. Вы говорите открыто — и ваше сообщение краткое. Я был уверен, что Чарли из посольства сможет переводить. Я дал ему дважды и получил ответ, который хотел. «Илокай ортыфай — eeneightay irtythay, — сказал я, — килограмм сорок, восемнадцать тридцать». Ответ был: «Иадингрей, ойя, удлей и ушная глина — читают вас громко и отчетливо». «Разве ты не такой навороченный?» — усмехнулся Ганс. «Я не пользовался этим с тех пор, как был в Икерсне».