— Нельзя быть такой жалостливой и доверчивой, — сказал укоризненно. — А если я больной на всю голову? — А ты больной? Он поднял взгляд к потолку и почесал подбородок, изображая мыслительный процесс. — Скорее да, чем нет… — вынес вердикт, посмотрев мне в глаза. — Тогда, конечно, тебе лучше уйти, — ответила тут же, покивав, как китайский болванчик. — С другой стороны, Брагин бы не ушёл, если бы не был уверен в том, что тебе нечего опасаться. Шлёт он всех без раздумий, но руку на пульсе держит. И наверняка без труда узнал меня. — Вы виделись раньше? — опешила, посылая хитрому лису мысленную оплеуху. А как пел! Как рассуждал! Опер, по роже наглой вижу, все дела… Кругом одни выпендрёжники! — Мельком, он заезжал как-то к своим в лабораторию, а я результаты караулил... так я могу остаться? — Спать будешь на кухне, — сказала строго и для внушительности нахмурила бровки. Насупилась, напыжилась, смех… кого я пытаюсь обмануть? Приди ему охота… да что бы там в его голову не стукнуло, при любом раскладе не справлюсь с ним. — Другого и не ждал, — улыбнулся в ответ. — А помыться можно? — Помойся, — буркнула, схватив со стола полотенце и наминая его, чтобы хоть как-то скрыть нервозность. — Класс… — протянул довольно и прикрыл глаза, но тут же распахнул пошире: — А пожрать есть что-нибудь? — А спинку тебе не потереть? — возмутилась искренне и отшвырнула полотенце обратно. — Не надо, — ответ удивил, а под ребро неприятно кольнуло. Допустим, я и не планировала. Но отказывается-то кто?! Возмутительное хамство! — Ну и ходи как дура без подарка… — проворчала себе под нос, идя в комнату проводить ревизию постельных принадлежностей. Подушка. Всё, чем я могу пожертвовать — вторая подушка. Одеяло одно, ни о какой раскладушке и речи нет. С тех пор, как я переехала сюда два года назад — он мой первый гость, оставшийся на ночь. Даже неловко как-то, но не приглашать же его в свою постель. От одной мысли бросило в жар, а сердце ускорило ход. Чёртов дофамин! Не наделать бы глупостей, пока штормит от одного его присутствия. Это пройдёт. Со временем, я точно знаю, это лишь биохимия мозга. Достаю чистое полотенце и возвращаюсь на кухню, но его там нет. Растерянно верчу головой и слышу, как он задёргивает шторку в ванной и включает душ. Надеюсь, он не решит походить голым по квартире, обсыхая. Картинки как по заказу замелькали перед глазами, неясные, размытые, но ладони, тем не менее, вспотели. Надо было вышвырнуть его… но вместо этого я лезу в холодильник и ищу, а чем бы таким накормить беглеца. Минут через десять шум воды стихает и я слышу вполне отчётливый голос через «картонные» стены: — Косяк… Майя! Подхожу к двери, приоткрываю её и просовываю в щель руку с полотенцем, старательно глядя в стену. — С полуслова меня понимаешь, — фыркает из-за двери и кладёт мокрую ладонь на мою руку. — Спасибо. Разжимаю полотенце, убираю руку и захлопываю дверь в ванну, почти бегом припустившись в единственную комнату. Закрываюсь и слабо бьюсь головой об стену, не особенно, впрочем, надеясь, что это хоть как-то поможет унять настойчивое желание размножаться. — Чёрте что… — бубню себе под нос, раздеваюсь и ложусь спать, пока не начало светать. Только пристраиваюсь, как раздаётся тихий стук в дверь. Притвориться, что вырубилась? — Чего? — спрашиваю громко. — У тебя не осталось материалов по делу? — уточняет через дверь. — Распечатки у Брагина. — Понял, извини… Морщусь и отвечаю как будто против воли: — Есть флешка и ноут. — Зайду? — Заходи! — голос дрогнул и я натянула одеяло повыше. Проходит с невозмутимым лицом, а я открываю рот от удивления. Побрился. Интересно, блин, чем?! — Я стырил твою бритву, — отвечает покаянно на незаданный вопрос. — Идиотская борода страшно бесит. Она недостаточно крута, то есть, недостаточно густа. И чешется. Но, в своё оправдание хочу заметить, что соприкасалась твоя бритва лишь с моим лицом. Да, ещё я взял твой шампунь и гель… и теперь так же сладенько пахну, как и ты. Конфетками. — Дурак, — фыркнула, не выдержав, а он заулыбался в ответ и пошёл к столу. Конфетка. Выходит, это не пренебрежительное и безликое обращение альфа-самца по отношению к выбранной жертве? — Флешка та, что вставлена? — Да, но там… улик толком и нет, на самом деле, — задумалась вслух. — Сам труп, клочок бумаги, да твоя зубная щётка. — Прикольно, да? — хмыкнул в ответ и сел на стул, развернув его ко мне. — И тем не менее, моя рожа красуется на стендах. Я преступник и убийца только потому, что подрался с жертвой незадолго до его смерти. — А может потому, что утаил сей факт? И сбежал ещё до того, как следователь получил результаты образца ДНК, ткнув на себя пальцем, — посмотрела на него с укором, а он поморщился: — Нельзя быть и красавицей и умницей одновременно, это незаконно. Но даже если бы не сбежал, всё равно херня получается, понимаешь? Как-то уж больно резво за меня взялись. На разговор никто на вызвал, вопросы на задал, притащились с обыском, как будто были уверены, как будто знали наверняка, как будто я не работал с этими людьми. — Выходит, Брагин прав был? — Что я самодовольный гандон, который всех бесит? — уточнил невинно. — В точку, — я хмыкнула, а он хитро улыбнулся, впившись взглядом в моё лицо. — Но я почему такой был? Потому что у меня велосипеда не было. Я поджала губы, чтобы не хихикнуть над очередной глупой шуткой, выдав себя и своё влечение с головой, он забрал ноутбук и вышел, шепнув, прежде чем закрыл дверь: — Сладких снов, конфетка. 4 Я проснулась от запаха блинов. Это было так странно, что сознание услужливо подсунуло красочное изображение мамы в цветастом фартуке, снующей между плитой, раковиной и холодильником в попытке успеть всё и сразу. Когда готовит, она особенно суетлива. Открыла глаза, ожидая увидеть свою комнату в родительской квартире, но взгляд упёрся в знакомую трещину на потолке. Услышала шум с кухни, накинула халат и проскользнула в ванну. Быстро умылась, расчесалась, стянула волосы в хвост, распустила, повертелась у зеркала, поняла, что неплохо было бы их вымыть, залезла под душ, посушилась, немного подкрасилась… — Дура, — сказала тихо своему отражению, затянула пояс халата потуже и предстала на кухне перед ним. Перед ним, сидящим за столом в одной футболке и джинсах. В ярком дневном свете, при котором отлично видно, что со скулы ещё не сошёл синяк, а по его левой руке тянутся замысловатые татуировки, заполняя каждый сантиметр кожи. — Доброе утро, — он улыбается и проводит рукой по волосам, говорит немного смущённо: — Я блины пожарил. Будешь? — Зачем? — спрашиваю то, что первым приходит на ум, с недоумением таращась на стопку пышных блинов на тарелке. — Ну, как, — хмыкает, откинувшись на стул, — на свидание позвать не могу, да и за кров как-то отблагодарить хочется. И я нашёл сгущёнку, но не нашёл открывашку. — Если бы ты нашёл открывашку, то не нашёл бы сгущёнку, — хохотнула в ответ. — Воспитываешь силу воли? «Ты мою силу воли воспитываешь, в своей белой обтягивающей футболке!». — От родителей невозможно уйти с пустыми руками. — А, — брякнул, отведя взгляд, — мне это незнакомо. Мать — алкоголичка и скончалась от цирроза пару лет назад, кто отец даже знать не хочу. По идее, в этот самый момент в мозгу должно было что-то щёлкнуть. Гены не самые выдающиеся, быстренько делаем поправку на ветер и его образ уже не так сексуален, как минуту назад. Хер там плавал. Всё так же притягателен. — Извини… — промямлила, стыдливо потупив взор. — С какой стати ты извиняешься? — ответил изумлённо. — Неловко, — пожала плечами и подошла к плите, ставя на газ старенький чайник, ещё тёплый.