Корт потянулся налево перед собой, и точно: выключатель выглядел так же, как и в обычном автомобиле. Он включил передний свет и тут же воскликнул: – О, черт! Субмарина быстро двигалась над песчаным морским дном, которое находилось не более чем в десяти футах внизу. Корт учащенно задышал; ему не хватало воздуха. Он нажал на джойстик для плавного подъема и увеличил мощность хода до сорока процентов. – Хорошо. Теперь четырехпозиционный переключатель на одиннадцать часов от тебя. При слабом свете было трудно найти, но наконец Корт положил руку на переключатель. – Переведи в четвертую позицию. Кислородные воздухоочистители. В данный момент мы дышим углекислым газом друг от друга, а это очистит воздух. – Вас понял. После того как усталый голос Зака подсказал ему, как включить систему подачи кислорода и активировать лазерный дальномер для защиты от столкновения, Корт еще минуту вел подлодку на восток, привыкая к управлению судном. Убедившись в том, что все в порядке, он снова обратился к Хайтауэру: – Ну, как у меня получается? – Хреново. Ты плохо водишь автомобили и гробишь самолеты. Скорее всего, через минуту ты загонишь эту лодку в китовую жопу. Корт слышал облегчение, сквозившее в язвительных упреках раненого солдата. * * * Через два часа Корт был уверен, что они далеко зашли в международные воды. Он слышал слабые стоны и сипение своего пассажира. В какой-то момент Зак принялся бессвязно лепетать. Джентри понимал, что Хайтауэр все равно может умереть от своей раны или от инфекции, даже если в следующие несколько часов ему будет оказана качественная медицинская помощь. Сэру Дональду придется изрядно потрудиться, чтобы спасти их. Ирония происходящего не ускользнула от внимания Серого Человека. Несколько месяцев назад он спас сэра Дональда, поклялся больше не доверять ему, а теперь дородный рыцарь стал последней надеждой для Корта. В 8:15 утра субмарина наконец всплыла на поверхность. Солнце уже стояло высоко в небе и светило прямо по носу маленького судна. Джентри пользовался светилом для ориентировки, так как дисплей HUD стало трудно читать при дневном освещении в рубке. Он включил FM-маяк и стал ждать. Они покачивались на легких волнах в открытом море. Вскоре после десяти утра он увидел судно. Это был огромный танкер, нависавший над головой Джентри впереди и справа. От ватерлинии он казался высоким, как небоскреб; черный корпус угрожающе надвигался на них. Танкеру понадобилось около получаса, чтобы приблизиться к месту, откуда на субмарину был спущен трап, и Корт открыл плексигласовый колпак рубки. Он позвал на помощь, и двое мужчин спустились по отдельным лестницам, закрепили на Хайтауэре спасательную амуницию и подтянули его к верхним поручням. Корт самостоятельно поднялся по лестнице, хотя его плечо горело от напряжения, и он блеванул на жаре, пока громадный корпус вздымался и опадал рядом с ним. Он почти добрался до вершины, когда увидел большие буквы вдоль левого борта. Ему пришлось отклониться назад, чтобы прочитать название судна, которое пришло им на помощь. «Шербур – Лорент Груп». – Идеально, – пробормотал он. Корт имел своеобразные отношения с «Лорент Груп» – огромной международной корпорацией, которая пыталась убить его в прошлом году. Он никогда не думал, что добровольно поднимется на борт одного из ее судов, но опять-таки, чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных мер. Корт поднялся по лестнице до бортового ограждения, где ему помогли перебраться индонезийские матросы. Зака положили на каталку и быстро увезли прочь. Сам Корт упал на палубу, где его подняли за руки и ноги и скорее приволокли, чем отнесли в прохладный коридор где-то в корабельной надстройке. Через несколько минут он попросил морфин, ему принесли шприц, а потом он отключился. Когда Джентри очнулся, его уже переправили на другое судно – величественную круизную яхту, принадлежавшую валлийскому медиамагнату и, как выяснилось, другу доброго знакомого сэра Дональда. Корт осведомился о состоянии человека, которого подняли на борт танкера вместе с ним, но никто из новой команды не имел такой информации. Через четыре дня, когда они вошли в порт Александрии, Корт Джентри незаметно высадился на берег и исчез. Команда парусного судна не видела, как он ушел. Они просто проснулись и обнаружили, что его нет. Эпилог Из восьмидесяти стран по всему миру, где «Рособоронэкспорт» продавал оружие, старшему пилоту «ИЛ-76» Геннадию Орлову больше всего нравились остановки в Венесуэле. Не из-за ночной жизни Каракаса, утратившей былой блеск после суровой коммунистической демагогии президента Уго Чавеса и обнищания народа за последние несколько лет. И не из-за красот местной природы, так как Геннадий редко имел больше одного дня до обратного полета в Россию, и ему не хватало времени выехать за пределы дымных городских джунглей с пятимиллионным населением. Нет, Геннадию нравилось бывать в Венесуэле из-за женщины. Из-за одной женщины, что было редкостью для такого бабника, как Геннадий Орлов. Во время перелетов в Боливию у него были три женщины, между которыми ему приходилось выбирать. На Кубе их было семеро, хотя двое задержались слишком надолго для его разборчивого вкуса. Во Вьетнаме находилось около дюжины милых дам, чьими услугами он пользовался по ночам, хотя половина из них получала оплату наличными или по кредитной карте, и никому из них не удавалось отвлечь его блуждающие глаза или другие части тела от соперниц за все сорок восемь раз, когда он летал в Хошимин. Но мисс Венесуэла была другой. Она была единственной женщиной в этой стране, на которую он положил глаз. Он познакомился с ней в интернете, что вошло в привычку у сорокачетырехлетнего русского мужа и отца. За последние полтора года он как минимум один раз в месяц прилетал в Каракас, доставляя ракеты, снаряды и запчасти к практически любой военной технике из длинного списка «Рособоронэкспорта», за исключением автоматов Калашникова, так как русское правительство выдало лицензию на строительство завода в Маракае для местного производства АК-103. И практически каждый раз, когда он оказывался в Каракасе, двадцатидевятилетняя Таня дель Сид ожидала его в полулюксовом номере отеля «Гран Мелия», – пожалуй, самого роскошного пятизвездочного отеля в Венесуэле. Таня работала кассиршей в дилерском центре «Лексуса», а ее подруга работала на ресепшене в «Гран Мелии». Обе женщины тайно обменивались товарами и услугами своих работодателей. В то время как Таня ублажала русского красавца-пилота в шикарном номере отеля, Мария разъезжала по проспекту Авенида Принсипаль де лас Мерседес на кабриолете «SC-10», «позаимствованном» на автостоянке дилерского центра. Ровно через две недели после своего полета в Эль-Фашир Геннадий Орлов и члены его команды распрощались в аэропорту имени Симона Боливара с намерением снова собраться следующим вечером для обратного перелета. Четверо русских побежали под теплым дождем к автобусу до ближайшей гостиницы, а Геннадий сел в такси и велел как можно скорее доставить его в «Гран Мелию». Через тридцать пять минут промокшие туфли Геннадия Орлова хлюпали по роскошной ковровой дорожке на седьмом этаже отеля, а его холщовый летный чемоданчик и нейлоновая сумка катились за ним на багажной тележке. Нервное и сексуальное напряжение Геннадия было похоже на ощущения школьника старших классов. Он обнаружил, что дверь номера 709 немного приоткрыта. Заинтересованный, но не обеспокоенный, он толкнул приоткрытую дверь. Розовые лепестки лежали в виде широкой дорожки в гостиной, исчезая в освещенном свечами коридоре, который вел в спальню. Тихая латиноамериканская музыка, грустная серенада Марии Терезы Чакин, доносилась из магнитофона. Геннадий улыбнулся. Ах, снова это! Он оставил свой багаж у двери после того, как закрыл и запер ее. Потом снял промокшие туфли, стянул носки, быстро достал розу на длинном стебле из букета на кофейном столике и пошел по коридору. У двери спальни он медлил, смакуя этот момент: запах лавандового воска от свечей, прикосновение влажных лепестков к босым ногам и аромат духов Тани, плававший в воздухе. Геннадий открыл дверь и проследил взглядом по дорожке из розовых лепестков до самой кровати. Таня сидела на кровати, полностью одетая. Ее руки были связаны за спиной у локтей, во рту торчал кляп из чулка, а ее глаза были широко распахнуты от страха и покраснели от слез. Геннадий услышал щелчок взведенного пистолета у себя за головой. Он выронил розу. – Руки вверх, – сказал кто-то по-английски. – Иди обратно в коридор. Медленно. Геннадий Орлов сделал так, как было сказано. На секунду его испуганный взгляд встретился со взглядом Тани. Она пыталась что-то сказать, но из ее рта, заткнутого чулком, донеслось лишь несколько высоких звуков вместе с выступившей капелькой слюны. Когда он вернулся в гостиную, музыка стихла. Он несколько секунд подождал дальнейших указаний, а когда их не последовало, то произнес самым мужественным тоном, каким только мог: – Я медленно поворачиваюсь. Мужчина в костюме сидел в кресле у дальней стены рядом со сложенным плащом. Его руки теперь были пусты и лежали на коленях. Слева за окном бушевала гроза, и свет молний, проникавший в комнату через струйки воды на стекле, делал его черты немного размытыми. Лицо. Геннадий знал это лицо. Это был американский убийца, которого он отвез в Судан, – тот, кто доставил ему столько неприятностей. Русский постарался не выказывать свою нервозность. – Что нового? – спросил он по-русски. – Ничего. – Чего ты хочешь? – Для начала я хочу говорить по-английски. Садись. Геннадий опустился на диван напротив американца. Он двигался медленно и осторожно, но бородатый мужчина в кресле не демонстрировал признаков угрозы. Он казался более худым, чем в Судане. Его лицо выглядело более мрачным и изможденным, хотя это могло оказаться эффектом грозового освещения. Русский пилот переключился на английский. – Хорошо. Чего вы хотите? – Я хочу побеседовать с вами. – Вы причинили мне кучу проблем в Эль-Фашире. Американец пожал плечами. – Очевидно, что сейчас у вас все в порядке. Вы по-прежнему занимаетесь перевозкой оружия для «Рособоронэкспорта». – А как же? Я не сделал ничего плохого. – Кроме нарушения международных санкций. Геннадий немного успокоился и махнул рукой, словно отгоняя от лица надоедливую муху. – Политика! Я не имею никакого отношения к тем решениям, которые принимаются наверху. Я обычный пилот. Американец снова пожал плечами.