– Для чего, Шестой? – Ладно тебе, Зак. Не сердись. Просто мне нужно… – Его голос затих. – Да что с тобой такое? – Ничего особенного. Но я хотел бы, чтобы ты увидел потолок этой хижины. Он прекрасен, мать его. Они сушат тростник, потом делают маленькие связки, потом делают из них большие связки, и так… – Боже мой, Корт! Ты под кайфом? Корт рассмеялся в микрофон. – Где Орикс? – Сидит прямо здесь. Хочешь поговорить с ним? – Нет, хер с ним. Я хочу, чтобы ты… – Вот он. Корт встал и передал телефон Аббуду, который взял его свободной рукой. – Вы говорите с президентом Бакри Али Аббудом. Кто это? Сначала Хайтауэр не ответил. Потом очень медленно спросил: – Что с моим человеком? – Он задвинулся каким-то транквилизатором. – Случайно? Орикс посмотрел на Джентри. Тот вернулся к стене и прислонился к ней. Его глаза были открыты и сфокусированы на потолке хижины, губы беззвучно шевелились. – Умышленно. На самом деле преднамеренно. Зак Хайтауэр впервые не нашелся с ответом. – Ладно. Хорошо… послушайте. У нас есть еще много агентов в этом районе. Если вы попробуете воспользоваться ситуацией… – Не беспокойтесь, мистер из ЦРУ. Прежде чем ваш человек решил позабавиться, он заковал меня. Ваша операция отложена, но я не могу сбежать. – Отдайте ему телефон. Орикс посмотрел на спутниковый телефон и улыбнулся. Он нажал красную кнопку для окончания связи. Шестой продолжал глядеть в потолок; его взгляд не был сфокусирован, веки почти опустились. Президент Судана отчаянно пытался вспомнить телефонный номер своего кабинета, командира охраны… кого угодно. Да, секретарь президентского дворца в Хартуме: номер появился у него в голове. Он не знал, где находится, но мог направить целую армию на север от Суакина, на юг от Порт-Судана, на запад от побережья и на восток от холмов Красного моря. Он по-прежнему считал, что Шестой убьет его при первой возможности, если сочтет операцию похищения неудачной. Но если Шестой временно недееспособен, то ему может хватить времени для побега! Он начал нажимать кнопки. Оглянулся на похитителя и поднес телефон к уху. Черный пистолет с длинным глушителем был направлен ему в лоб между глазами. – Давай сюда. – Да. – Но это была хорошая попытка, – сказал американец. * * * Корт проспал два часа и проснулся на закате. Он все еще находился под влиянием морфина и почти не ощущал боли в спине, хотя эйфория покинула его, и он страшился следующего разговора с Хайтауэром. Орикс задремал в жаркой духоте хижины, и Корт воспользовался короткой паузой, чтобы выпить воды и съесть батончик «Солдатского топлива». Пока он жевал, взял телефон и с ленивой безмятежностью убедился в том, что «Сьерра-один» звонил шесть раз за последние два часа. Корт отложил телефон и закончил свой обед. Потом он устроил миниатюрный костер из травы, веточек и кусков дерева, валявшихся вокруг. Он не нуждался в тепле, но сейчас, когда восточное побережье Судана погрузилось во мрак, было полезно иметь небольшое освещение. – Как вы себя чувствуете? – спросил Орикс, стоявший в центре комнаты. Корт видел, что он отвернулся и мочится в угол с помощью свободной руки. – Боль в спине немного улеглась, – ответил Корт. – А в остальном все отлично. – Ваш телефон постоянно звонит. – Да, – сказал Корт, вернувшись к вежливому тону. – Мне нужно было позвонить какое-то время назад. Через два часа я доставлю вашу задницу на берег, а еще через день-другой вы окажетесь в камере, – он улыбнулся президенту. – Полагаю, вы рассчитывали, что убийство четырехсот тысяч ваших соотечественников пройдет без последствий? – Друг мой, сегодня вы своими руками убили больше людей, чем я. – Мы не друзья. Орикс уселся, прислонившись спиной к балке, и вытер пленку пота, выступившую на лбу. Отблески пламени танцевали на его лице цвета черного дерева. – Думаю, мы больше чем друзья. Мы почти братья. – Вам стоит посмотреть в зеркало. – Я имею в виду умозрительное сходство. Методы, которые мы выбираем. Мы оба убиваем, и мы оба решили, что это не должно нас беспокоить. – Вы почти уничтожили целый народ. Мы с вами не… – Значит, вас беспокоит не акт убийства, а его масштабы. Но можно возразить, что я делаю это с помощью политической полиции, а не собственными руками. Думаю, нужно гораздо больше жестокости, чтобы убить человека лицом к лицу, чем многих людей с помощью законов и через объявление войны. Вы более опасный человек из нас двоих. Только подумайте, сколько людей вы бы убили, если бы вам пришлось управлять страной или разведывательной службой. Вы бы уничтожали всех, кто выступает против вас. Бакри Али Аббуд, президент Судана, наклонился ближе; его лысина наклонилась над костерком, лицо снова заблестело от пота. – Прямо как я… брат, – он улыбнулся. – Мы с вами – одно и то же, мистер Шестой. Истребители человеческих отбросов. – Орикс выдержал многозначительную паузу. – Но я лучше преуспел в этом, чем вы, поэтому меня считают большим злом, чем вас. Интересно, как ощущение перспективы влияет на представления о добре и зле. Джентри поворошил костерок длинной палкой. Он понимал, что лишь воздействие опиатов позволяет ему продолжать этот разговор. – Вы были лучше меня, но вечеринка закончилась. Теперь вас запрут до конца вашей жизни. Орикс снова улыбнулся. Корт внимательно посмотрел на него в свете пламени. – Похоже, вы не особенно беспокоитесь, что вам придется провести остаток дней за решеткой. – Уверяю вас, что если бы мне действительно грозила такая участь, то я был бы крайне встревожен. Но я не собираюсь сидеть за решеткой до конца моих дней. – Да, если я передумаю и решу пристрелить вас прямо здесь. Президент Аббуд рассмеялся гулким и ритмичным смехом. – Не знаю, сможете ли вы воспользоваться оружием в вашем нынешнем состоянии. – Можете проверить. – Нет, нет! – Орикс махнул рукой. – Я буду рад, если вы согласитесь сопровождать меня по пути в Европу. – В тюрьму, – добавил Корт. – Да, на несколько месяцев. Я уверен в вашей правоте. Но я получал предложения, от которых до сих пор отказывался, – предложения, которые позволят мне получить убежище в любой из множества стран третьего мира. Кот д’Ивуар находится ближе всего к дому, но в данный момент я склоняюсь к выбору острова в Карибском море, где для меня все готово. Там я смогу побаловать себя чудесными сигарами, хотя прошу не рассказывать об этом моим женам. Корт выпрямил спину, хотя по-прежнему сидел со скрещенными ногами. – Чушь собачья. – Дипломатия, – с улыбкой ответил Бакри Али Аббуд. – Думаете, европейцы так просто отпустят вас? Президент медленно покачал головой; его белые зубы снова блеснули в полумраке. – Не только европейцы. Американцы тоже. Джентри был ошарашен. Он понимал, что находится не в том состоянии, чтобы оценивать сигналы, посылаемые лимбической системой президента, и улавливать признаки обмана по мельчайшим изменениям на лице. Но этот подонок определенно выглядел уверенным в себе. Улыбка словно приклеилась к лицу Аббуда, когда он произнес с преувеличенным американским акцентом: – Как вы уже сказали, мистер Шестой, никто вам ничего не говорит, да?