Жрецы Аты, скрывающиеся в лесах, невидимые и вездесущие, словно тени, насылали заклинание «кража жизни». Я сразу ощутила тревогу и беспокойство, поняла, что что-то не так, остальные нет. Жизненная сила утекала постепенно, почти незаметно. И если бы я не отследила вмешательство практически сразу, пришлось бы задержаться на месте значительно дольше, чем на день. Пользуясь нашим замешательством, в следующий раз жрецы встретили нас «кличем тишины». Заклинание оказалось самым болезненным, потому что в ужасе, насылаемом безумной Богиней, каждый видел воплощение собственных страхов. Был ядовитый туман, был дождь мнимых страданий… К концу пути Зверь нес меня на руках. Я видела, что муж, как и остальное войско, сам с трудом держится. И ничего не могла поделать. За время перехода по человеческим землям мне не раз приходила мысль, что все это зря. Мы не справимся. Все напрасно. Мы только теряем. Магия безумной Богини сильнее. А потом вспоминала об отце… О жертве, которую он принес своей жизнью и о величине которой я начинала догадываться только сейчас. Я думала о Звере. О своем народе. Свободном народе. Они имели право на жизнь. На счастье. На свободу. Я вспоминала, что где-то совсем рядом в наших рядах идет Велес. Тот, кто ни разу не показал, что он — бог. Но кто верил в нашу победу, верил в воплощение пророчества и бился за свободу благородных волков на равных. Только понимание, что не имею права опускать руки, отступать, отказываться от цели, за которую отец отдал жизнь, помогало гнать от себя мысли о слабости, о поражении. Как и предсказывал Зверь, пробиться к Источнику оказалось непросто. В разы тяжелее, чем одолеть войско церковников и королевской армии на выходе из Заповедных земель. И в десятки раз тяжелее, чем пройти через ловушки, умело расставляемые жрецами Аты на нашем пути. За оплот своей магии Церковь стояла насмерть. Глава 19 Союз крови чародея с кровью свободной, — прошептала я, плетя заклинание. — С самым сильным из благородных волков… Я повторяла эти слова, словно боялась забыть, для чего я здесь. И все равно казалось, что церковники приближаются недостаточно быстро. На этот раз они хорошо подготовились. Зашли с тыла. Прорвали оборону волков. Убили всех, кто был рядом… Кроме меня. Возможно, я нужна была им живой. Возможно, меня надо было принести в жертву на оскверненном Источнике, нужно было, чтобы я умерла именно на нем. Окропила своей кровью скверну. Помогла восстать Ате. — С самым сильным из благородных волков, — повторила я и улыбнулась обескровленными губами мысленному образу мужа. Пора. Взмахом рук я образовала вокруг себя магический круг. Это заклинание, на подпитку которого практически не требовалось сил и времени, делало меня почти неуязвимой для чужеродных заклинаний и в то же время усиливало урон, который я наносила противникам. Перекошенные яростью лица. Пораженные безумием глаза, из которых смотрят такие же больные души… — Луна, я не выдержу. Не выдержу, — пробормотала я и закрыла глаза, чтобы не видеть несущихся на меня жрецов. Не видеть эту фиолетово-черную стену, создаваемую их магией, не вспоминать, как на этом же самом месте стоял когда-то отец. И не выстоял. Природное чувство времени сказало: пора. Я открыла глаза и вскинула перед собой руки. В тот же миг между мной и церковниками возникла стена огня. Первые упали, скорчившись от смертельных ожогов. Другие отступили. Стараясь не думать, что делаю, я выпустила цепную молнию. Тяжело задышала, хватаясь за сердце, раскачиваясь на месте, изо всех сил стараясь не упасть, не покинуть границ магического круга. Пока я пыталась прийти в себя, цепная молния успела поразить с десяток целей. Несколько жрецов инстинктивно сбились в кучу. Я старалась не показать, что заметила это. Метнула для отвода глаз пару огненных шаров по другим и принялась плести самое сложное из всех заклинаний. Огненный метеорит. Сложность заключалась в том, что мало было сплести заклинание. Нужно рассчитать точку, в которую он ударит спустя десять секунд. А для этого предугадать возможные действия противника. Промахнешься на метр… И враг отделается лишь легким испугом и продолжит идти. Мне нельзя было подпускать их к себе слишком близко. Слишком много их. И слишком неравны у нас силы. Природная интуиция подсказала, что спустя десять секунд они будут рядом. Совсем рядом. И в последний, решающий момент я навела прицел на собственный круг. Сначала оглушило грохотом, заложило уши. Затем ослепило. В следующий миг я прыгнула, и сокрушительный удар огромным огненным шаром пришелся сразу на пятерых жрецов, что успели подступить совсем близко. А потом подоспели волки. — Наконец-то, — прошептала я и осела на могучие руки мужа. * * * — Эя, девочка моя, любимая, ты меня слышишь? — взволнованный голос Зверя доносился словно издалека. Я открыла глаза. Фиар вглядывался в мое лицо с затаенной болью в глазах. Он знал, каково мне приходится. Чувствовал. Не мог не чувствовать. Как не чувствовать свое сердце… Мысль о том, что мужу больно, больно из-за меня, была худшая из всех. Именно она помогла помотать головой и, почти не морщась, попросить поставить меня на ноги. Зверь просьбу выполнил. Но не спешил отходить. Пришлось держать меня еще какое-то время, чтобы я смогла устоять на ногах. Меня шатало, кружило, голова была тяжелой, крики и грохот боя, казалось, впиваются в виски тупыми ржавыми иглами. — Ты сможешь, девочка, — прошептал Зверь. — Я люблю тебя, Фиар! Люблю больше всего на свете, — вырвалось у меня. Палец Зверя лег на мои губы, вынуждая замолчать. — Нет, Эя, нет, — покачал головой муж. — Мы не прощаемся. Я послушно кивнула. — Вход в Источник отбит, — сказал Зверь, и я покосилась на пещеру за своей спиной. Фиар посчитал нужным предупредить: — Ненадолго, Эя. Какое-то время нам удастся их сдерживать, но ты знаешь сама: потери слишком велики. Слишком значительны. Волки держатся из последних сил. Я кивнула. Собственная слабость отступила на второй план, показалась неуместной. В последний раз бросив взгляд на мужа, я обернулась и направилась к раззявленной пасти пещеры. Она манила, как удав манит кролика. И я ощущала себя именно таким кроликом, когда под грохот боя, крики, проклятья, предсмертные стоны перешагнула границу между светом и сумраком и ступила под свод пещеры. Грохот боя тут же утих, словно поле сражения накрыли пеленой. Сбоку раздался стон. Моментально перестроившись на истинное зрение, я увидела человека, лежащего у стены. Судя по фиолетовому плащу, аббата. Волки сообщили, что вычистили оплот Источника. Теперь мне предстояло спасти Источник, и я понятия не имела, как это сделать. Я присела на корточки рядом с раненым. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — с умирающим. Отбросив прядь волос со лба, я ахнула. Передо мной был тот самый мальчишка, аббат, который заступился за меня в шатре. И вот он умирает. На войне, которую на этот раз развязали волки. Умирающий открыл глаза. Сначала взгляд оставался бессмысленным, потом сфокусировался на мне. Губы парнишки дрогнули. — Вы, — прошептал он. — Жрецы говорят, вы ведьма. Я положила ладонь на лоб парнишки, пристально вглядываясь в его ауру. Может, можно спасти? И при этом заранее знала ответ: нет. — Это неправда, — прошептала я, потому что не знала, что сказать. — Неправда.