Я не знаю, что произошло со мной, возможно, после такого меня действительно следует считать распущенной… Но я приподнялась на цыпочки, подаваясь навстречу Зверю. Я обвила его могучую шею руками и прижалась губами к горячему рту. Зверь замер, но только на миг. В следующий миг меня целовали… так, что кружилась голова, что слабели колени и подкашивались ноги. Если бы Зверь не держал меня, я упала бы, так внезапно я ослабла в его объятиях. Нежно, властно, с какой-то скрытой силой… Мне почти не с чем было сравнивать, но что-то подсказывало, такое не происходит во время поцелуев с каждым. Тело налилось какой-то звенящей легкостью, я словно парила в бездонной ночной синеве, словно кружилась в одном хороводе со звездами и знала… Я точно знала, мне не дадут упасть. Меня удержат. Я пришла в себя и обнаружила, что, тяжело дыша, прижимаюсь к мускулистой груди Зверя. Запрокинув голову, посмотрела вверх и зарделась, встретившись с ним взглядом. В его взгляде было много удивления, но также много и восторга, и нежности… И желания! Вспомнив об Альбине, я поняла, что не только я сейчас понемногу открываюсь своему мужу. Он тоже открывается мне. И это просто волшебно. Большой палец Зверя скользнул по моим губам. Склонившись к самому лицу, Фиар хрипло проговорил: — Ты только начала доверять мне. Я не хочу утратить твоего доверия одним неосторожным жестом или поступком. Я хочу, чтобы ты привыкла ко мне. Чтобы раскрылась и подарила себя добровольно. И он поцеловал снова. В этом поцелуе было все: нежность, страсть, желание, скрытое ожидание и… надежда. Не думая ни о чем, я обмякла в его сильных, надежных руках, и когда поцелуй закончился, пришлось какое-то время приходить в себя, потому что ничего, кроме чувства полета, я не ощущала. В эту ночь я долго не могла заснуть, трогая свои губы, щеки, прислушиваясь к непонятному томлению в груди и внизу живота. Стоило подумать, что Зверь здесь, за стенкой, что наши спальни разделяет дверь, томление усиливалось… и вместе с тем знать это, думать о его близости было приятно. Обняв подушку, я зарылась носом в подушку, вдохнула горьковатый и освежающий аромат лаванды и заснула. Крепко. Без сновидений. Глава 13 Утро было светлым, солнечным, до того чудесным, что внутри что-то тревожно сжалось: в последнее время любое изменение в моей судьбе означало одно — жди беды. Сегодня, стоило проснуться и потянуться в лучах утреннего солнца, как кошка, я подумала, что давно не просыпалась в таком чудесном настроении. Джейси и Эльза, которые, судя по одинаково хитрющему выражению мордочек, давно караулили под дверью, прислушиваясь к малейшим шорохам, ворвались в опочивальню, когда я кружилась по ней в одной сорочке с лентой для волос в руке. Тихо напевая под нос, я сделала еще несколько па, изображая, что ничего и никого вокруг не замечаю, прежде чем обернуться к юным волчицам. Хитрющее выражение лиц сменило радостное. Восторженное, предвкушающее… Вместе мы перестелили простыни на ложе, накрыли его тонким лавандовым покрывалом и опустили занавески балдахина, чтобы внутрь не налетели насекомые. Девушки унеслись с постельным бельем, а я, по-прежнему напевая, удалилась в омывальную. Когда спустя полчаса я появилась из гардеробной в новом нарядном платье цвета мяты, с лентой в тон в распущенных волосах, которые собрала с боков и завязала сзади, то замерла с улыбкой на губах прямо на пороге. Фиар стоял у окна. Улыбался, глядя на меня. Но что-то мне подсказывало, что предшествовало этой улыбке хмурое и даже напряженное выражение. — Добро утро, Эя, — сказал Зверь. — Доброе утро, — ответила я и присела в книксене. — Что-то случилось? — Ты не против? — спросил Зверь и показал взглядом на дверь, соединяющую наши опочивальни. Я потупилась. — Ты мой муж, — ответила после небольшой паузы. А потом, не веря, что это происходит наяву, и вообще поражаясь собственной смелости, приблизилась к Фиару и, привстав на цыпочки, обвила его шею руками. Когда в голове немного прояснилось после поцелуя, повторила свой вопрос: — Что случилось, Фиар? Зверь пришел в себя тут же. Чуть сильнее сжав меня в объятиях, он проговорил: — Мне нужно покинуть замок. Я подняла взгляд и попросила: — Скажи… пожалуйста. Ответ был кратким. — Церковники. Я кивнула. Чего-то такого я и ожидала. Да и наивно было думать, что Андре приходил за мной один. Наверняка он хорошо подготовился. Просто они не смогли подобраться к замку, не пустила магия рода Альбето. Андре же воспользовался тем, что был роду Альбето… не чужим. Был. — Фиар, пожалуйста, — попросила я снова. — Скажи мне правду. Зверь кивнул. Посмотрел на меня выжидательно, заправил локон за ухо, провел пальцами по щеке. Он смотрел на меня с сочувствием, словно знал, что то, что скажет, неизменно причинит боль. Но не сказать не мог. Я сама попросила сказать. — Они похитили троих щенков, — глухим голосом проговорил Зверь. — Детей. Я ахнула, зажав рот ладонью. Но быстро справилась с собой. — Поспеши, — серьезно сказала я. Зверь кивнул. — Помни, Эя, — сказал он. — Это может быть поводом. Ловушкой. Не для меня, для тебя. Я сглотнула. — Возможно, это способ выманить меня из замка, — сказал Зверь. — Чтобы подобраться к тебе. — Но подойти сюда они не могут, — прошептала я. — Не все, — напомнил Фиар об Андре. Видно было, что ему неприятно было делать это, но иначе Зверь поступить не мог. И я его понимала. — Он не сделает мне ничего дурного, — пробормотала я, но голос дрогнул. — Помни, Эя, — тихо сказал Зверь. — Когда умирал Анжу, этот подлец бездействовал. Я кивнула. — Его не сдержит магия Альбето, но замок охраняет черная стая, — сказал Зверь. — В прошлый раз волки подпустили его к замку… — Потому что ты должен был знать, — закончила я за него. Фиар кивнул. — Я понимаю, — проговорила я. — Замок хорошо охраняется, Эя, — сказал Фиар. — Но я прошу тебя: не рискуй больше. Не верь никому… — Когда я попалась аббатам, — тихо сказала я, — тогда Альбина передала письмо от мамы. Показалось, что я должна рассказать об этом. Давно надо было. — От мамы? — переспросил Фиар. — Ты уверена? Я кивнула. — Это был ее почерк. И я… чувствовала. Зверь сжал зубы так плотно, что на щеках заходили желваки. — Не позволяй им поймать тебя на тот же крючок, — наконец сказал он. — Обещаю. Зверь помотал головой. — Ты не понимаешь, Эя, — глухо сказал он. — Аббатам чуждо понятие благородства, чести, достоинства, жалости. Если есть хоть крохотная лазейка в твою душу, они сделают все, чтобы пробраться туда. Это может быть новое письмо, написанное твоей матерью… Может быть письмо с угрозами в ее адрес. Вплоть до локона волос или… Зверь запнулся, не стал договаривать, но я поняла. Сглотнув, я закусила губу и кивнула. — Я смогу справиться с собой.