— Нет. Вам сегодня надо выспаться. — Тогда я пойду без тебя. А если со мной что-то случится, и я не вернусь к завтрашнему дню, выходить замуж вместо меня будешь ты. — Если Вы так хотите со мной поговорить, мы можем сделать это здесь. Я открываю дверь настежь и думаю выйти в коридор, но Ларрэт не пропускает меня и сама делает шаг, любопытным взглядом окидывает мою комнату. — Я волнуюсь, — говорит она. — Я еще не привыкла к мысли, что я королева, а завтра еще и женой стану. Жизнь слишком быстро меняется. — Ларрэт располагается на тахте возле двери. Я сажусь на кровать — между нами расстояние длиной во всю комнату. — Мне кажется, я поспешила. — Вы все сделали правильно. Дети Лайсэна не смогут носить корону по праву крови, как дети не правившего наследника, и она единственная, кто может продолжить королевский род. Именно поэтому брак нельзя откладывать, иначе после смерти Ларрэт грядут смутные времена, и я объяснил это госпоже уже тысячу раз. — А ты знаешь, — спрашивает она, — откуда взялся обряд кровной клятвы? Слышал легенду? — Нет. — Это история про юную принцессу, которая оказалась в когтях смертельной болезни. Она лежала на последнем дыхании, а ее возлюбленный сидел у кровати и горевал, что счастье вот-вот ускользнет из его рук. Вдруг она закашляла, и он потянулся к лекарству, чтобы облегчить ее муки. — Ларрэт рассказывает увлеченно. — Он взял пузырек и хотел было налить лекарство в чашу, но край стекла оказался острым, и он поранил палец. Кровь юноши попала на запястье принцессы, и он хотел оттереть пятно, но нечаянно провел по ее коже раненым пальцем. Он провел своей кровью по ее венам, и она ожила. Принцесса открыла глаза, задышала полной грудью и встала с постели. Ее исцелила кровь любящего человека. — Как говорится, жили долго и счастливо. — Да. — И, по законам сказок, этот счастливец тоже был принцем. — Он мог быть кем угодно. Это неважно. — Даже если так. В жизни по-другому, не так просто и красиво. — Вен, послушай. Все еще можно изменить. Мое предложение еще в силе. — Мой ответ все еще нет. — А если бы не все эти обстоятельства? Я хочу знать, чего ты хочешь на самом деле. — С недавних пор я тоже помолвлен. Ларрэт встает. В темноте мне трудно разглядеть выражение на ее лице, но она смотрит на меня достаточно долго, прежде чем уйти. *** Клятва состоится вечером, а днем Ларрэт восседает на троне и принимает поздравления. Как она и решила, застолья не будет, но без минимальной церемонности мы не обошлись. Она взяла перерыв и позвала Айрона, я тем временем вышел в коридор отдышаться. Увидев перед собой Тэту, я недоумеваю: — Госпожа тебе внятно объяснила, чтобы ты исчезла. — Служба в посольстве иногда вынуждает обращаться к королеве напрямую. — И что, у тебя что-то важное? — Нет, я только решила поздравить… Двери замка сегодня все равно открыты. — Она занята. — Ничего, я подожду. — Тэта встает спиной к стене, бок о бок со мной. — Все-таки ты тот еще дурак, — шепчет. — Такую возможность упустил. Знаешь же поговорку: кто владеет сердцем трона, тот владеет половиной мира? Вот я бы на твоем месте… Ты увидишь, я стану королевской женой. — Кого это ты назвала королем? Я думал, нужно удержать Тэту любой ценой. Но не много ли ей чести? Пусть Ларрэт и называла ее подругой, но по факту она была только слугой. Встав на сторону врага, она делает Ларрэт больно, но не более. Нет в ее предательстве какой-то фатальной трагедии. Она называет Эмаймона королем, но меня напрягает больше не ее вера в это, а то, что ее слова могут оказаться правдой. — Может быть, — отвечает она смехом на мой настороженный взгляд, — лет через пятнадцать я все еще буду хороша. В этот момент на пороге появляется адасский наместник, и она добавляет: — Но зачем ждать, пока наследник вырастет. Ты только посмотри на него… М-м… Эмаймон идет к нам — идет уверенно, легкой поступью, не опуская головы. Он встает перед нами, Тэте коротко улыбается, а мне говорит: — Я слышал, королева принимает поздравления. — Сейчас она с женихом. — Неудивительно, молодые любят уединиться. — Он улыбается, и я замечаю чересчур белые зубы, которые выделяются на фоне смуглой кожи и самовлюбленных черных глаз. — Я передам, что Вы ожидаете. С этими словами я захожу в тронный зал и сообщаю Ларрэт о госте. Она разрешает его впустить, но не прогоняет Айрона. — Напрасно Вы преодолели долгую дорогу, — говорит она Эмаймону, когда тот ей кланяется. — Я подумал, для Вас это может быть важно. Я, как и все прочие, хочу пожелать вам, — он обращается и к Айрону тоже, — мира и понимания. — Благодарим, — отвечает Айрон. Если королева улыбается из вежливости, то его улыбка выглядит настоящей. — А Вас, господин Айрон, — продолжает Эмаймон, — еще и с назначением. Я рад, что теперь мы коллеги. — А Вы не думаете тоже жениться? — спрашивает Ларрэт. — Если не ошибаюсь, Вам без малого двадцать. — Свобода мне ближе. Впрочем, жена не сильно бы изменила мою жизнь. У нас к бракам относятся менее серьезно. — В прошлом вы казнили немало людей за внеплеменную любовь. — Я считаю это варварством. Изгнание тоже не одобряю. Межплеменные связи не должны быть проблемой для власти. — Мысль здравая, — говорит королева, — но если Вы заявите это своему народу, Вас невзлюбят еще сильнее. — Всему свое время, госпожа. Когда-нибудь они подчинятся мне. — Меня волнует вся эта история с повстанцами. Я слышала, Ваш отец был одним из них. — Я от него и узнал про готовящееся восстание. — Почему Вы сами решили встать на их сторону? — Лишь затем, чтобы исполнить свой долг перед династией. Не знал бы я всех по именам — не смог бы вверить их трону. — А Ваша мать, как мне известно, пошла за отцом следом на каторгу. — Именно так. Как нам удалось выяснить, Эмаймон вырос в самой обыкновенной семье. Жили они не богато, но без нужды. Проблем с троном у его родителей не было до момента вступления его отца в преступную группировку. Он говорит о родителях так спокойно, будто всю жизнь мечтал им досадить. Я не знаю, в чем корень этого конфликта. Возможно, его нет, и Эмаймон просто беспринципный человек, для которого личные интересы дороже всего. С такими опасно иметь дело. *** Кровная клятва Ларрэт с Айроном состоялась. Я не был тому свидетелем, я ушел, предоставив им правую половину. Я поставил стражника у входа в Алтарь, а сам решил отдохнуть: благо Эмаймон на этот раз не остался с ночевкой. В раздумьях я метаюсь по замку, не зная, куда себя деть, обхожу все этажи, стою на балконе, а когда темнеет, выхожу на улицу. Я иду к дому Крэйна, но захожу не к нему, а к Норе. Она без единого слова отвечает движением на движение, поцелуем на поцелуй. В ее теплых объятиях, в порыве этого безрассудства я чувствую себя если не счастливым, то хотя бы не одиноким и принятым.