— Да он скорее сделает что-то сам, чем поручит мне. — Но тебе же нужно набираться опыта. Тебе же идти по его стопам. — Неправда. — По-моему, ты поступаешь нехорошо. — Ты не представляешь, как я мечтаю о сестре или брате, но отец упрямится и не хочет смотреть ни на одну женщину после моей матери. — Он до сих пор любит ее? — Наверное, да. Я ее плохо помню, да и давайте не об этом. Мы почти дошли до того самого места. С утра я проронил ни слова. Я следую за ними тихим шагом, чтобы они даже не чувствовали моего присутствия. Здесь, в окружении бесчисленных ларьков и лиц, наблюдая за госпожой и Айроном, и чувствую себя обделенным. Я пытаюсь убедить себя, что это моя работа и я должен свыкнуться с мыслью, что отныне всегда буду третьим лишним. Я оглядываюсь и вижу повсюду людей не одиноких, с семьями, с друзьями, с любимыми. Я чувствую себя безликим, пустым, никчемным. Я родился обычным человеком и должен был прожить обычную жизнь со всеми ее радостями и горестями, но у меня все отняли. Но я злюсь не на мир, а на себя. В момент, когда я мог бы все изменить, я не смог представить себя другим. Наверное, кто-то мне и позавидует, ведь теперь я и вправду многое себе могу позволить, но… может быть, было бы лучше, будь я тем оборванным, уставшим от тягот человеком, который держал за руку своего ребенка. *** — Сколько?! — Тысяча двести ступеней, — говорит Айрон. — А что? — Ты с ума сошел! Я столько не осилю. — Да ладно тебе, дорогая, это не так много. То, что ты увидишь с вершины, стоит того. Мы стоим у основания башни. Она настолько высока, что ее можно увидеть из Дворца, но, когда стоишь у основания и смотришь вверх, она кажется бесконечной, а эти тысячи двести ступеней — непосильными. Ее много раз хотели снести с тем предлогом, что ничто не может быть выше дворцовых стен, но оставили. Как-никак обзор с вершины открывается только на противоположную от Дворца сторону — в сторону Адаса. Башня в случае конфликта может стать стратегически важным объектом. — Там стража, — говорит Ларрэт. — А если они догадаются, кто я, и устроят засаду? — Эти меня не знают, — Айрон присматривается к ним повнимательнее. — Не догадаются. — Мне страшно. — У нас два кинжала на троих. Если что, одолеем. Да, Вен? — Да, конечно. — Не сопротивляйся, милая, ты уже согласилась. — Перестань меня так называть. — А хочется… — Это приказ. — Приказы здесь не работают. Ты сама захотела побыть человеком. — Он берет ее за руку. Мы легко пробираемся через охрану и залезаем внутрь башни. От основания до вершины пролегает узкая круговая лестница, вмещающая на своей ширине не более одного человека. Через каждые пару шагов пути — окно, но настолько маленькое, что внутри темно, как ночью. Первые сто ступеней мы преодолеваем без труда, затем госпожа начинает задыхаться. — Мне нужна передышка, — просит она. — С такими темпами мы только к ночи доберемся. — Айрон все же останавливается. Они по-прежнему держатся за руки. — Интересно, как там во Дворце. Наверное, меня уже ищут. — Лар, иногда полезно рвать связи с миром. Ни о чем не думай. На пути к вершине мы делаем еще несколько остановок, и вот наконец, уставшие до предела, преодолеваем последнюю ступень. — Я сейчас упаду, — вздыхает госпожа. — Сил нет… — Ты главное вниз не падай, — говорит Айрон, крепко сжимая ее руку. Он ведет ее к ограждению. — Ах! — восклицает Ларрэт, взглянув на мир свысока. Надо сказать, и вправду впечатляюще. Отсюда можно осмотреть большую часть западной столицы, за ней пограничный округ, а еще дальше — пустыня, которая занимает большую часть обзора и заканчивается справа адасскими горами. Удивительно. Гуляя по столице, чувствуешь себя частью большого процветающего мира и совсем забываешь, что где-то там недалеко безжизненная пустыня. Пустыня, истощенная миллионами лет человечества. Забываешь, что наш маленький, беззащитный кусочек жизни окружен одним песком и руинами мертвых цивилизаций. Ведь мы сейчас почти что в центре королевства, и, если б вид открывался на противоположную сторону, мы увидели бы почти то же самое… Мы стоим в полной тишине, как вдруг глаза Ларрэт наполняются влагой, и она тихонечко всхлипывает: — Неужели это все, что осталось от людей? Неужели нас настолько мало? Тридцать тысяч триста двадцать четыре человека по последним подсчетам. Очень мало. — Вот бы найти большой океан, — продолжает она. — И заживем, как до Великой засухи. — Открытых водоемов поблизости нет, — объясняет Айрон. — За две сотни лет мы не увидели ни одного облака. — Что это? — Испарившаяся вода. — Это как? — Ты согласна с тем, что все вещество состоит из мельчайших частиц? Вода, как и песок, тоже из песчинок, только других. Так вот, солнечные лучи выбивают их из океана и тянут к небу. Так возникает облако, это нечто белое и бесформенное, как дым. Оно может упасть на небо дождем. Такой вот круговорот. — Я думала, дождь — это дар небес. — Небо не дарит, а возвращает. — Он обнимает ее со спины. — Нам ему предложить нечего. Светлый песок сливается в линии горизонта с голубым небом. Мертвую тишину нарушает только легкое дыхание ветра — он колышет края наших плащей и отзывается в душе тяжелым чувством одиночества и безысходности. *** Мы вернулись домой к полуночи, посидели на кухне, обсудили день, и, наконец, поднялись на второй этаж, чтобы забрать вещи и вернуться во Дворец, пока не рассвело. Вдруг дверь в прихожей без стука громко распахивается, будто кто-то выбивает ее с ноги. Моя рука тянется к кинжалу, а госпожа вздрагивает и прячется у меня за спиной. — Айрон! — кричит встревоженный женский голос. — Ты здесь? Где ты? Мы переглядываемся. — Я сейчас. — Айрон спускается в прихожую. Со второго этажа мы не можем видеть гостью, но слышим ее. — Айрон! — повторяет она отчаянным голосом. — Здравствуй, Кэр. Что стряслось? — Это ужасно, — она задыхается. — Ты узнаешь об этом первым! — Надеюсь, что-то хорошее? — Хуже некуда! — Слышен звук захлопывающейся двери. — Я только что вернулась с Цейдана, и там все развалилось. Вся шахта в обломках, колодцы разрушены. — Да ну… Ты уверена? — Говорю же, я прямо оттуда. Бежала как могла… Меня отец послал с поручением, и я чуть ли не… — Так, успокойся. Сядь и расскажи, что тебе известно? — Я слышала грохот под землей, по поверхности пошли трещины, люди бились в панике… Мне нужно бежать, я должна сообщить отцу! — И снова хлопок дверью. — Вен, — шепчет испуганная Ларрэт, — что это значит? Значит это следующее. На данный момент у нас несколько мелких источников воды и два крупнейших месторождения с разветвленной сетью колодцев: Вермовское и Цейданское. Первое находится под населенными территориями, а второе — в отдаленной провинции за Востоком. Если бы обвал таких масштабов, если подруга Айрона не преувеличивает, случился бы на Верме, не факт, что мы сумели бы обойтись малыми жертвами. А Цейдан… В любом случае, мы теряем почти половину водного запаса и десятки людей, которые проживали и работали там, и это катастрофически плохо. Все это я вкратце объясняю госпоже, стараясь сохранять спокойствие. К тому времени Айрон возвращается и садится на край лестницы.