Иван не рискнул воспользоваться тропинкой напрямую. Увёртываясь от хлёстких веток и превозмогая боль в ногах, исколотых мелкими камешками, он побежал рядом, придерживаясь её направления. Тропинка кончалась у двери небольшого щитового строения. Иван осторожно приоткрыл дверь — постройка оказалась садовничьим сарайчиком. В углу стояли инструменты: кирки, лопаты, грабли. На полках аккуратно разместились секаторы, садовые ножницы, пилы. Иван взял топорик, похожий на индейский томагавк, повертел в руке. Алюминиевая рукоять, лёгкое топорище, лезвие в виде полумесяца, вместо обуха крюк. Добротная вещь, но зачем она садовнику? На голом теле Ивана не имелось ничего, для использования в качестве карманов. Он снял с гвоздя поливочный шланг и секатором отрезал нужный кусок. Опоясался им вокруг талии, связав спереди концы морским узлом. Сзади воткнул за импровизированный ремень томагавк. Иван прикрыл дверь сарая и, обогнув его, вышел на небольшую прогалину усыпанную кучами всякого старого хлама: остовы панцирных кроватей, куски гнилых водопроводных труб, бочки в каких засаливают рыбу, листы ржавого железа. Поодаль валялась цельнометаллическая вертолётная лопасть. Над небольшой рощицей из полдюжины мелколиственных суккулентов возвышалась водонапорная башня. За ней виднелась ещё одна башня, над которой, как шляпка гриба над мясистой ножкой, высился перевёрнутый воронкой вверх конус опреснителя. Стараясь не оставлять следов, Иван добрался до труб связывающих башню с конусом. Снизу казалось, что конструкция уходит ввысь метров на пятнадцать, хотя не исключено, что она была гораздо выше. На самый верх вела приваренная техническая лестница без перил и какой-либо страховки. Не задумываясь, Иван быстро по-обезьяньи устремился вверх по лестнице. Между конусовидным «грибком» и краем резервуара диаметром не менее четырёх метров и доверху заполненным водой, зияла полуметровая щель, в которую Иван не мешкая, и шмыгнул. Вода оказалась горячей и очень солёной. На поверхности вился лёгкий туман. Вероятно, за день её до приличной температуры нагревало солнце, а испаряясь ночами, она накапливалась на внутренней стенке «гриба» и уже опреснённой стекала в специальные желоба-сборщики. Только сейчас оказавшись в воде, Иван почувствовал радостное облегчение. Неужели удалось? Ликовать было рано, но положенное начало вселяло надежду. Он распластался на спине, разбросал в стороны руки и закрыл глаза. Прекрасное ощущение свободы. Он находился в логове врагов, его окружал жуткий лес неизвестной ему земли, он не знал, что будет завтра и увидит ли он рассвет, но чувство крошечной победы пьянило и давало силы жить. Внизу слышалось мерное механическое гудение. Вероятно, двигатели качали воду в резервуар. Но откуда? Виртукон со всех сторон окольцован горами, и до моря не близко. Или здесь есть подземная река? Сеть пересекающихся пещер, выходящих к морю? Что-нибудь наподобие катакомб с трубами большого диаметра, где мощные насосы гонят воду из морских глубин. Нацисты не жалели средств на подобное. Так он лежал на воде пока не услышал тихую трель свистка внизу. Он подплыл к краю, высунулся по глаза и глянул вниз. Высокая человеческая фигура. Мужчина вышел из тени здания на ярко освещённый край бассейна, и Иван узнал в нём Кунца. Во рту немец держал свисток, похожий на боцманскую дудку. От здания отделились ещё два силуэта. Несли что-то громоздкое. Когда они взошли на тропинку, Иван разглядел и их. То были Жан и Жак с большой плетёной корзиной в руках, доверху наполненной серебристой рыбой. Рыбы было много, и была она крупной, похожей на каспийскую сельдь не менее полутора килограмм каждая, хотя с такого расстояния трудно было разглядеть сорт, да и откуда здесь взяться «залому»? А ещё рыба была живой и верхний шар то и дело бил хвостами, поблёскивая в лунном сиянии. Носильщики поставили корзину у ног Кунца и удалились. Кунц снова подал сигнал. Вскоре над гладью показалась чёрная голова. Затем ещё она. Спустя минуту уже семь-восемь круглых «мячиков» чернело над водой. Кунц достал из корзины рыбину и, не размахиваясь, запустил в воду. Тут же одна из голов на лету поймала добычу. Мужчина сделал так ещё раз, а затем с методичным постоянством и в определённой последовательности стал швырять рыбу в бассейн. Существа легко ловили её. Мгновенно перемещались в воде и метко рассчитывали движения. Было видно — они в своей стихии. Одно из существ, ближайшее к стенке, в шаге от Кунца, ухватилось руками-лапами за край бассейна и в мгновение, точно прыжок дельфина, очутилось на помосте, припав к ногам кормильца. Как ни в чём не бывало, Кунц потеребил загривок твари и подбросил над бассейном очередную рыбину. Существо проворно метнулось следом, поймав еду на лету. Иван замер. Сомнения развеялись, создание было одним из тех человекоподобных приматов, с какими ему уже дважды довелось повстречаться. Аквахомо — именно так называл обезьян в своих колбах Доктор Зло. Тварей прибавлялось. В сорокаметровом бассейне они чувствовали себя превосходно. По-лягушачьи растопырив пальцы, мощно загребали длинными лапами, отчего одним взмахом преодолевали трёхметровое расстояние. В воде их тела преображались, становясь практически схожими с идеальной формы перевёрнутым равнобедренным треугольником. Широченные плечи, из которых росли сильные лапы и тонкая талия, переходящая в стройные, но не менее сильные ноги. Иногда Кунц зашвыривал рыбу довольно далеко и по высокой дуге, чтобы аквахомо не смогли достать её в воздухе, но непременно какой-нибудь из них бросался вплавь, останавливался там, где должна была упасть рыба, и ждал её, разинув пасть. Кормёжка продолжалась довольно долго. Сытые аквахомо резвились в воде, поднимали фонтаны брызг. Недавно подоспевшие жадно скакали за рыбой, вскарабкивались на помост и как домашние собачонки в ожидании лакомства кружили на четвереньках вокруг Кунца, трясь боками об его высокие сапоги. И хотя ростом монстры были не ниже высокого немца, но, ни один из них не посмел встать на ноги и поравняться с человеком. Все без исключения сидели на корточках и глазели снизу вверх, как Кунц дразнит их высоко поднятой над головой рыбиной. Козина пустела, как вдруг из разных углов бассейна раздался пронзительный писк, соединившийся над водной гладью в откровенное предупреждение об опасности. Это пищали аквахомо. Не на шутку растревоженные, они стали носиться взад-вперёд, то подплывая к Кунцу, то стремительно отдаляясь от стенки, у которой он стоял. Создавалось впечатление, что идиллия, в какой секунду назад пребывали твари, развеялась как дым над водой. От здания отделилась тень. Обогнула плетёные лежаки, сложенные солнечные зонты и остановилась рядом с Кунцем. Это был кот Бисмарк. Аквахомо носились по бассейну как заводные. Видимо, кот-рыболов вселял в души водяных обезьян животный неконтролируемый ужас. Тем временем Бисмарк не обращал внимания на мечущихся в воде тварей. Он водил мордой по верхушкам пальм высаженных вокруг бассейна. В ярком свете луны, которая к тому времени полностью завладела безоблачным небом, Иван отчётливо видел, как навострились кончики кошачьих ушей, как торчат вибриссы и чутко подрагивает кошачий нос, обнюхивая воздух. Вероятнее всего, Иван и не мог рассмотреть ничего такого, но то как кот себя вёл не оставляло сомнений, хищник что-то почуял. Бисмарк повернул голову в сторону опреснителя и Иван отдал бы голову на отсечение, что их глаза встретились. Его охватило то же чувство, какое он испытал в их первую встречу. Он моментально нырнул вниз и замер, прислушиваясь. Но ничего не произошло. Никаких новых звуков, кроме противного писка напуганных тварей. И тут Иван услышал громкий возглас Кунца: — Шайгара!!! Писк тут же прекратился. Что-то там произошло. Любопытство пересилило страх и, борясь с излишней осторожностью, Иван выглянул снова. Водная гладь бассейна уже не кипела. Лишь кое-где в углах расходилась лёгкая зябь. Чёрные головы аквахомо сгрудились в один тёмный пятак метрах в пяти от места кормёжки. Твари, если сказать образно, были тише воды, ниже травы. Ни писка, ни малейшего звука. Высокий немец в роговых очках и большой пятнистый кот у его ног безмолвно наблюдали за обезьяньей капитуляцией. — Шайгара дуо! — крикнул Кунц. После этих странных слов головы созданий стали одна за другой исчезать в воде и вскоре ни единой не осталось на поверхности. Когда всё закончилось, Кунц склонился над опустевшей корзиной, выгреб со дна несколько последних рыбин и бросил Бисмарку. Кот склонился над едой и, как и любая кошка не выказывая ни малейшей благодарности, принялся есть. По тропинке бежал Сэмюель. Ещё на бегу, он что-то громко, но неразборчиво, а может и не по-английски прокричал Кунцу. Мужчины побежали к зданию, а кот, как ни в чём не бывало, продолжил свой ужин. Глава 21 Внизу долго не стихала суета. Слышались командные возгласы, и брань. Иван не рискнул наблюдать за происходящим, и сидя по ноздри в воде лишь прислушивался к возне внизу, ориентируясь по доносящимся звукам. Они искали его. Команды раздавал Сэмюель. Иногда кто-то докладывал, но неразборчиво, то ли коверкая слова на ужасном английском, то ли на языке, которого Иван не знал. Слышался собачий лай. Оказывается, у них были собаки. Лай походил на короткие автоматные очереди и звучал вдалеке. Собаки рыскали где-то за забором. Только сейчас Иван понял, что нашёл подходящее укрытие. Кругом водонапорной башни и опреснителя стояла вода, по сути, мини-болотце, образованное конденсатом, стекающим с наружной поверхности «гриба» и с опоясывающих труб. Всего нескольких метров слякотной травы хватило, чтобы собаки потеряли след. Время от времени ночное небо разрезали лучи прожекторов, отчего внутренности Ивана холодели. Плана дальнейших действий не было. Иван плохо разобрался в местности. По сути, под непрерывным присмотром Сэмюеля, этого невозможно было сделать. Оставалось одно — слепо полагаться на удачу. Но удача не жаловала. Снаружи раздался глухой звук, точно деревянным молотком забивали гвозди — стук каблуков по стальным перекладинам. Кто-то поднимался вверх по лестнице. Иван замер. Звук прекратился, и мужской голос крикнул: — Никого не вижу! Снизу раздался приказ Сэмюеля: — Оставайся там. Увидишь движение, немедленно дай знать. Понятно. Они отправили смотрящего на водонапорную башню как на наблюдательную вышку. Ничего хорошего в этом не было. Иван чуял, человек совсем рядом, и друг от друга их отделяет лишь металлическая перегородка резервуара. Кто знает, сколько продлятся поиски. На какое-то время голоса стихли. Слышалось лишь урчание насосов под водой. Иван прислушался, и вдруг ему на ум пришла авантюрная мысль. Он глубоко вдохнул и, стараясь не потревожить тихую гладь бесшумно нырнул в глубину. В кромешной темноте он плыл на слух, преодолевая лёгкое встречное течение. Наверняка, насосы создавали некую циркуляцию, дабы вода не застаивалась. В любом случае должны были быть как подача, так и откачка воды, и всё это, скорей всего, располагалось на дне резервуара. Погрузившись метров на десять, Иван понял — гул достиг максимума и течение исчезло. Он чуть вернулся вверх и, снова поймав движение воды, подплыл к одной из стенок. Пошарил по ней ладонями. Пальцами прошёлся по обросшему нитчатыми водорослями липкому металлу. Направление прядей нитчатки указало, где искать источник. С минуту Иван ощупывал обросшую стенку, пока не наткнулся на обод впускной трубы, из которой и поступала вода. Напор был не сильный, но плотный и стабильный. Картина прояснялась. В стенках ёмкости за метр-два от дна имелись впускные трубы для закачки, а значит, где-то должно было быть и выпускное отверстие для профилактического или ремонтного сброса. Кто не знает простую и проверенную схему сантехнической раковины? И где может находиться такой слив как не в самой нижней точке сосуда? В полном мраке Иван нырнул глубже и уткнулся ладонями в илистое дно. Если заглушка и есть, её место в самой середине днища. Иван ногами упёрся в стенку и, определив перпендикуляр, оттолкнулся в направлении противоположного края. Неспешно плывя, он ощупывал под собою дно, выполненное с небольшим уклоном к центру. Предположение и на этот раз не обмануло его. Руки уткнулись в металлическое колесо, наподобие корабельного штурвала диаметром с метр. Исследование вслепую подтвердило догадку, колесо было частью запорного механизма сливного клапана. Ногами Иван нащупал обод заглушки, руками ухватился за штурвал. Качнул в одну, затем в другую сторону. Штурвал медленно поддался и неспешно провернулся. Хватило четверти оборота, и Иван почувствовал, как ил под ногами потянуло. По всей видимости, задвижки вышли из пазов и «пробка» чуть опустилась вниз. Но на этом и остановилась. Иван толкнул ногами «пробку». Ничего не произошло. За годы занятия подводным плаванием, Иван понял — кроме зрения у ныряльщика должны быть хорошо развиты все органы чувств. На глубине случается всякое. Может выйти из строя фонарь, и что тогда? В дайвинг-клубе их тренировали глубоководному погружению без источника света, и теперь пришло время вспомнить те уроки. Он лицом прильнул к люку заглушки и принялся внимательно ощупывать каждый сантиметр, рисуя в уме чертёж. Наконец пальцы упёрлись в кольцеобразную проушину. Кольцо было приварено с краю «пробки» и в него входил стопорный крюк. Либо механизм был магнитным затвором и открывался извне, а может ещё что-либо — времени на размышление не оставалось. Иван вынул из-за пояса топорик и поддел им стопор. Упёрся ногами, потянул на себя. Воздуха не хватало. Кислород стремительно сжигался в крови. Он сделал последнее усилие и снова ощупал крюк. Как врач ощупывает пациента, как медвежатник пальцами подбирает код сейфа, так и Иван весь превратился в осязание. Крюк действительно поддался, и теперь проушина цеплялась наполовину. Он ещё раз проделал тоже самое, и снова ощупал стопор. Результат вдохновил его. Ногами он встал на «заглушку» и со всей силы, какая оставалась в руках, саданул топором по проушине. И тут стремительный водоворот силой увлёк его за собой. В следующую секунду Иван очутился в Аду. Он летел в пустоту. Быстрый поток как на водной горке тащил его вниз, только горка та была узкой железной трубой, в которой он едва умещался. Его трясло и било о стенки. Несколько раз он натыкался рёбрами на стыки и едва не вспорол себе живот. Дважды ударялся головой и едва не лишился сознания. Горела содранная на боках кожа. Правая ступня зацепилась за что-то и лодыжку прошибла жуткая боль. Вода забила нос, рот и глотку. Его колотило будто он во вселенском миксере в руках самого Дьявола. До искр, до сотрясения, до потери памяти. Казалось вот-вот и «road to hell», как самозабвенно пел Крис Ри, закончится кипящим казаном набитым грешниками, где черти с вилами пляшут свои адские пляски. Но в конце пути оказалось нечто похуже самого Ада. Его выплюнуло как пробку, только не вверх, а вниз. Мир завертелся и закрутился вокруг точно волчок. Звёздное небо в секунду сменялось чёрными кронами деревьев, а те в свою очередь сменялись каменными уступами, валунами и снова небом. Кромешный водопад нёс его по горному склону в бездну. Его волочило по острой гальке как по наждачной бумаге. Он натыкался на торчащие из земли корни, бился об острые края. От сильного удара в кровь разбил голову. Плечо онемело от другого удара. Вся спина была точно в ошмётках разодранной кожи. И тут каменный склон оборвался, положив конец нечеловеческим пыткам. Увлекаемое ниспадающим водным потоком, израненное полуживое тело Ивана летело в пропасть, и вскоре морская пена поглотила его.