Все эти догадки были ни чем иным как хаотичным жонглированием неизвестными x, y и z, но все они от более-менее правдоподобных до совершенно высосанных из пальца вполне имели право на существование. Чего только не случается на грани веков. Но было обстоятельство, сводившее их на нет. Ложка дёгтя в бочке мёда; нестойкая карта в карточном домике; гнилой конец линя. Неоспоримый факт, напрочь перечёркивающий и версию с дикими туземцами, и с коварными похитителями. Этим фактом было кресло пилота, вернувшееся на своё место, и пять блестящих хромом, намертво привинченных крепёжных гаек под ним, которые ранее, до вылета, чёрт побери, кто-то специально отвинтил, а теперь привинтил снова. От этих мыслей жутко разболелась голова. Злость на себя, на всё происходящее и на то, что ни на один из поставленных вопросов нет ответа, переполняла Ивана. Два трупа, две смерти за столь короткое время. Да и какая разница, за какое время? Обе на его глазах! — Живей, парень! — время от времени подгонял он плетущегося позади Питера. В конце концов, пришлось пропустить мальчишку вперёд, чтобы тот окончательно не отстал. Ивана не покидала мысль, что он упустил нечто важное, такое, без чего несвязные на первый взгляд, но интуитивно однородные картины произошедшего не в состоянии выстроить в логическую последовательность. — Эй, Пётр! — окликнул он Питера. — Ты видел тогда пилота? — Кого? — не понял мальчик. Он даже не оглянулся. — Когда уводили твоего отца и мачеху. И его тоже? — В смысле? Наверное, да, — неуверенно согласился Питер. — Наверное, или видел? — Их же всех отвели к лодкам… — И пилота? — Наверное. Иван громко чертыхнулся. Мальчик, наконец, оглянулся и бросил на Ивана странный взгляд, содержащий явный посыл: «Уж чьей судьбой им и стоило озаботиться, отнюдь не участью полумёртвого лётчика, из-за кого всё это и приключилось». — Нет, я не видел, сэр, — вынужденный молчаливым ожиданием, ответил подавленный Питер. Обращение «сэр» свидетельствовало о его полном замешательстве. — Он же был при смерти? — Мы не нашли его у самолёта. Его тоже забрали в лодку? Ты видел как это было? — Может они и не… ну, не знаю. — Не знаю, или не видел? — Иван повысил голос. Его окончательно взбесило полное отсутствие конкретики в словах мальчишки. — А что случилось, сэр? — с надеждой спросил Питер. — Ничего. Шагай! — раздражённо бросил Иван и коротко добавил: — И не называй меня больше «сэр». Подходя к хижине, Ивану вдруг почудилось, что за ними наблюдают. Он будто ощутил чьи-то пристальные недобрые взгляды на мокрой от пота спине. Нестерпимо захотелось обернуться, но мысленно укорив себя за паникёрство, он отбросил глупые страхи. Не хватало ещё впасть в паранойю. В хижине они свалили баулы в кучу, и Иван принялся разбирать находки. Отправив мальчишку с котелком набрать воды, разложил по лежанкам пледы, посуду и средства гигиены разместил ближе к очагу, кобуру с ракетницей надел на плечо, а «огневой» чемоданчик спрятал у изголовья своего лежака. Там же нашлось место и сумке с тревожным «энзэ» — фалами, жилетами, фальшфейерами и аптечкой — в готовности в любую минуту сорваться в спасительное бегство. Работал Иван чётко, отлажено, намерено отгоняя мысли о найденном в самолёте трупе. И всё же стоило похоронить сикха. Вернее сжечь согласно его вере. Но раз так, лучше поджечь весь этот чёртов самолёт! Ивану жутко захотелось кофе. — Вскипяти воды, — попросил он вернувшегося Питера, сам же принялся разбирать вещмешок Гаррета. Сменное бельё, пара носок, опасная бритва, нераспечатанная пачка сигарет. Иван методично выкладывал стандартный джентльменский набор свойственный, наверное, каждому бобылю-англичанину. Брезгливости не было. Вряд ли покойник воспользуется теперь всем этим, а им пригодиться. В кармашке вещмешка нашлась пластиковая коробочка, а в ней пакетики подписанные рукописными латинскими надписями, содержащими недвусмысленные Barba, Nitra и Meta. Иван не разбирался в фармакологии — его знания ограничивались йодом и панадолом — но в этих непривычных медицинских названиях было что-то недобро пахнущее, запрещённое и плохо сочетающееся с бравым воякой. Неужели «терминатор» баловался транквилизаторами, стероидами и анаболиками? Покривившись, Иван сунул коробку в карман. В завершении они с Питером укрепили на входе кусок кожаной обивки. Света значительно поубавилось, но и возросло чувство защищённости. Правду говорят: «Твой дом, твоя крепость». Пора было озаботиться в край расшатанными за последние дни нервами. Когда вода закипела, Иван бросил в котелок одну кофейную «таблетку» и спустя минуту божественный аромат наполнил пространство. Иван большими глотками жадно пил горячий тонизирующий напиток и чувствовал, как возвращается в норму душевный баланс. Перестали дрожать пальцы. Адреналин отпускал налитые кровью мышцы. Складки на лбу разгладилось, и в глазах угомонились воинствующие огоньки. Питер тоже сделал несколько глотков и, наконец, решился задать давно мучавший его вопрос: — Что ты там видел, Иван? — Мы не взлетим, — спокойно сказал Иван. — Теперь в этом нет смысла. Может, самолёт и заметят с проходящего судна, но теперь о его местонахождении знают и другие… гм. Чёрт! Я нашёл спасательный плот, но куда нам на нём плыть? В открытый океан? Будем пробираться через скалу на северо-восток. Не может быть, чтобы здесь не оказалось поселений. — Но там же… — Теперь у нас есть крепкие канаты, — Иван предугадал смысл вопроса и с горечью подумал, что и сам теперь с трудом заставит себя перебраться через ту смертельную расщелину. И чтобы сколь-нибудь скрасить невесёлый разговор предложил: — Будешь мороженое? Питер отрицательно покачал головой. Его снова била лихорадка. — Тогда высыпаться, — распорядился Иван и лёг, накрывшись пледом. * * * Из забытья его вывел грохот. Что-то тупое ударило в частокол стены. Ещё один удар, и ещё. Иван вскочил на ноги, дёрнул из кобуры ракетницу, другой рукой выхватил из ножен тесак. Ногой пнул лежанку Питера. Мальчишка мгновенно проснулся. Иван взглядом указал на пневмат. Питер понял и, не мешкая, схватил ружьё. — На пол, — одними губами приказал Иван. И на этот раз мальчишка всё сделал верно. На полусогнутых Иван подкрался к проёму, дулом ракетницы отодвинул кожаный полог и отпрянул назад. Что-то увесистое со свистом пролетело рядом с ним. Иван повалился навзничь, перекатился, прижался спиной к дюралевому щиту в стене. Тут же металлический звон саданул по ушам, словно над головой ударил колокол. Это снаружи тяжёлым, чем-то вроде кувалды, огрели по дюралю. Впечатление было таким, будто хижина подверглась обстрелу чугунными ядрами. Иван огляделся. На полу чернел булыжник размером с кулак. Угодив в край лежака, за которым прятался Питер, он оставил на полусгнившей древесине свежую борозду значительных размеров. Скорость полёта была впечатляющей. Попади он Ивану в голову — всё закончилось бы третьей смертью за столь короткое время и такой же глупой, как и две предыдущие. Иван прильнул к щели в стене. Никого. Кровавые лучи заходящего солнца окрасили кроны деревьев в бордо и, несмотря на лёгкие сумерки, пустырь перед хижиной просматривался вполне прилично. Иван подполз к лежанке, извлек из сумки найденный в самолёте фонарь, вернулся и направил луч в чащу леса. Скользящий рассеянный свет вырвал из вечерних теней сплетённые ветви деревьев, увитые толстыми «канатами» лиан и в этот миг снова что-то увесистое — вероятнее всего камень значительно больший, чем прежние — шарахнул по дюралю, да так, что в листе образовалась выпуклость немалых размеров. Ещё пару таких попаданий и старая авиационная переборка прикажет долго жить. Иван навёл фонарь на то место, откуда вероятнее всего был произведён «выстрел». Блёклый луч осветил силуэт, принадлежащий половозрелому существу. Животное сидело на ветке, и было в нём что-то неуловимое, отличающее от обезьяны или ленивца. Длинное неестественно безволосое тело с конечностями похожими на человеческие и с впалым животом под пустыми отвислыми грудями. Голова торчала прямо из туловища, укрытая густым рыже-коричневым ворохом то ли шерсти, то ли волос. Но главное, что поразило Ивана — горящие глаза, близко посаженные на багровой морде и белый оскал зубов. Существо больше походило на нечто среднее между разъяренным бомжем, защищающим мусорный контейнер от сородичей и рыжим орангутангом, подобно тому, каких Иван видел в чиннайском зоопарке. Но в отличие от бесхвостых орангутангов, позади животного болтался длинный чёрный хвост. Рядом показался второй. То был ещё один представитель «безволосой полуобезьяны». Что-то длинное болталось у него спереди. Существо встало на ноги, выпрямилось и принялось проделывать своим длинным «хвостом» широкие круговые взмахи. Только теперь Иван понял, никакой это был не хвост, а сплющенная лиана. Раскрутив её, существо сделало неуловимое движение, и вмиг огромный булыжник проломил ветхую стену хижины. Иван оцепенел. С руки у полуобезьяны свисала самая настоящая метательная праща! Фонарь дёрнулся, луч побежал по темнеющим кронам и Иван с ужасом констатировал — таких существ на ветках насчитывалось с добрую дюжину и у каждого по праще. Очередной булыжник жахнул прямиком в щель, куда светил фонарь. Твари целили в свет и били наверняка. Иван поспешно потушил фонарь, но и это не помогло. Мощь залпов удвоилась. Теперь снаряды, сорвав полог с проёма, летели в очаг. Довольно частые попадания поднимали столбы искр. Угли разлетались по хижине и могли оказаться источником пожара. Действо походило на артиллерийскую подготовку перед осадой. Залпы были спланированными и системными, и Иван ничуть бы не удивился, заметь он на ветке существо-командира, подающего отмашку с криком: «Пли!» Иван, а за ним и Питер забились в угол за кислородными баллонами. Иван направил ракетницу на вход. Когда-нибудь это безумие закончится, и первая тварь переступившая порог павшей крепости, получит залп помощнее булыжника. Но камни не переставали лететь, а хижина стонала, скрипела и кряхтела, грозя вот-вот обрушить свод на головы осаждённых. Вдруг обстрел затих, и треск крушащегося дерева сменился многоголосыми вскриками схожими на дельфиний разнотональный писк и свист. Иван всматривался в ночь сквозь разбитые стены. Перед хижиной двигалось существо. Мерно прохаживалось вдоль пустыря, но входить не спешило. Иван вдруг подумал, что подстрели он сейчас «смельчака», акт возмездия увидят остальные и вполне вероятно охота к штурму у них отпадёт. Он подполз ближе, притаился за изуродованным, держащимся на честном слове дюралевым листом и выглянул наружу. Перед хижиной неторопливо фланировал невиданный зверь. Похож он был на леопарда размерами с дворнягу, но приземистей, с более короткими и мощными конечностями. Густая медвежья шерсть крапчатого окраса с отчётливо выраженными дорожками продолговатых чёрных пятен. Сильные лапы мягко касались земли, минуя Ивановы ловушки, а небольшая короткоухая голова обращена в сторону лесной чащи, опустевшей от обезьяноподобных «стрелков». Не удивительно, что дюжина испугалась одного. Встань этот представитель семейства кошачьих на задние лапы, ростом он превзошёл бы любого человекоподобного примата. А твари, бесспорно, были человекоподобными. Их действия скорее походили на вполне цивилизованное желание запугать, сломить волю противника, а вместе с ней и подавить стремление к обороне. Многовековая тактика толпы. Хищник-одиночка действует по-иному. Он не швыряется камнями. И без этого уверен в своём превосходстве. Нет задачи запугать. Есть задача сделать охоту удачной, а в этом порука — холодный расчёт и полный контроль над жертвой. Именно это сейчас и демонстрировал краповый хищник своим победным маршем. Но как раз благодаря открытости, с какой зверь прохаживался перед хижиной, Ивану показалось, что у того нет намерения полакомиться мясом обезьяноподобных «метателей» и скрывающихся от обстрела людей. Скорее, цель гостя в том, чтобы прекратить вакханалию, чего он с успехом и добился. Зверь замер, дёрнул ушами, завершая показательное дефиле и наконец, повернул голову в сторону хижины. Зелёно-жёлтые глаза смотрели прямо на Ивана. У того внутри похолодело, и одновременно уши запылали жаром. Глаза в глаза на Ивана смотрел огромный лесной кот, с широкой усатой мордой и белыми клыками, сжимавшими серебристую судорожно бьющую хвостом рыбину размером с человеческий локоть. Не отводя взгляда с застывшего с ракетницей человека, кот приблизился к полуразрушенной стене, на секунду остановился, медленно положил рыбу на землю и тут же испарился в зарослях папоротника, будто он был миражом. Глава 14 Ночью начался кромешный ад — хижина быстро наполнялась москитами. Стоило позавидовать прошлой ночи, когда ровный ветерок, продувая щели штахетника, разгонял назойливую мошкару. Нынешняя же выдалась безветренной и полчища крылатых кровососов ринулись с ручья поживиться свежей кровью. Сводивший с ума писк не прерывался ни на секунду. Крылатые твари были всюду. Они забирались за воротник, в штанины бриджей, кусали сквозь рубаху и гудели, гудели, гудели. Зарытый в два пледа Питер неистово хлестал себя по бокам и щекам.