Часть 12 из 38 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Гаррет и Иван опустили бревно.
— Смотри, — указал Гаррет в высокую траву.
Метрах в трёх зиял крутой обрыв, а за ним поднималась скала с уклоном градусов в сорок пять, и пик её утопал высоко в небе. Расщелина не была широкой, шагов семь-восемь, но перепрыгнуть её не представлялось возможным — противоположная скалистая стена начиналась сразу у края обрыва.
— Я заберусь наверх и поймаю сигнал. Нужно лишь перебраться на ту сторону, — Гаррет уселся на бревно и вынул из кармана джинсов начатую пачку «Лаки Страйк». Пожевал фильтр, взглядом сосчитал остаток и щёлкнул зажигалкой. Впервые за сутки «терминатор» закурил.
План мистера Роя был таков: перебросить бревно через расщелину, перейти по нему на ту сторону и вскарабкаться на вершину скального выступа. Вполне выполнимо, но выдержит ли сухая древесина? Некоторые сорта тропических деревьев славились своей прочностью, но Иван понятия не имел, такое ли дерево они принеси.
— Мистер Рой, — начал он, — Вижу, вы уверены, что на этом острове есть люди.
— На острове? — переспросил тот.
— Ночью в хижине я нашёл планшет военного лётчика.
— Я и не говорил, что не верю индусу, — перебил Гаррет, затягиваясь дымом. — Но я не склонен доверять каждому слову первого встречного сипая. Прошло треть века. Может здесь людей и не как в муравейнике, но ты хочешь, чтобы я поверил в то, что к XXI веку остались необитаемые острова? Шутишь? Во-первых, мы недалеко от Андаман, а во-вторых, в семидесятых не было сотовой связи. Главное чтобы повезло с оператором и чтобы в 911 подняли трубку. — Он сбил с сигареты «шапку» пепла и постучал костяшками пальцев по дереву, давая понять, что военные не менее суеверны, чем моряки. — Ладно, хватит болтать, пора делать дело.
— Раз так, давайте я это сделаю, — сам не зная, почему предложил Иван. — Я моложе и пройти по бревну для меня не проблема. Это как по мачтовой рее. Я учился на моряка и проходил практику на парусном барке.
— Практику? — недоверчиво произнёс Гаррет, выпуская кольцо дыма и внимательно посматривая на парня. — Если я соглашусь, мне придётся дать тебе мобилу, верно? А если ты не справишься и слетишь вниз вместе с телефоном, что тогда? — в уголках его глаз искрилась усмешка. «Терминатор» повертел в пальцах догорающую сигарету и уже без юмора продолжил: — Как-то… не буду уточнять где и когда, прикомандированный к моей роте молоденький австриец из горных егерей вот также просился отправить его с разведгруппой за перевал. Говорил, как и ты: «Давайте я сделаю это. Меня учили». И его можно было понять. Первая успешная операция со взятием «языка» — несмываемый символ крестоносца и татуировка на правой груди «Who Dares Wins» (Кто рискует — побеждает). Я согласился. А потом спустя год мне пришлось побывать в Граце за тысячи миль от того чёртового перевала, чтобы лично вручить матери того новобранца Медаль Королевы посмертно. Я не сказал ей и умолчал в рапорте как было на самом деле. Что нервы её сына не выдержали, что он сорвался с «катушек» и начал палить куда попало, из-за чего духи положили тогда всю ту разведгруппу. Я не знаю, чему тебя учили, Джонни-бой, но вряд ли я захочу тащиться туда, где живёт твоя мать, потому как при раскладе «пан или пропал» доверять могу только самому себе.
Ивану сделалось не по себе. Впервые он посмотрел на мистера Роя другими глазами. И с чего этот «напыщенный индюк» сравнивает его с каким-то амбициозным и неуравновешенным выскочкой? В год парусной практики Иван был лучшим матросом на «Товарище». Он носился по рангоуту как обезьяна по пальмовой ветке и даже удостоился отличительной грамоты. Но этот чопорный англичанин мнит себя «пупом земли» как, кстати, и все британцы. Ивану вспомнился Уильям Тейт, боцман на «Marine Gold», в мозгах которого напрочь засело киплинговское «бремя белого человека». Высокомерный стопроцентный имперец, считающий Англию центром вселенной, а англичан вершителями судеб мира.
Чёрт с ним! Хочет сам, пусть сам и лезет.
Гаррет докурил, погасил каблуком окурок и поднялся с бревна.
— Начнём, — сказал он.
Противоположная сторона расщелины была практически отвесной стенкой. Пришлось искать подходящий уступ, где можно было бы зафиксировать конец бревна. Найдя такое место, они подняли бревно вертикально и стали опускать его перпендикулярно расщелине, пока дальний конец не коснулся противоположного края. Затем протолкнули импровизированный мостик вперёд как можно дальше, до упора в каменистый уступ и мистер Рой недовольно поморщился:
— Как бы ни соскользнуло.
Конец бревна на той стороне опирался не более чем на фут относительно полезной площади, отчего опора выглядела неустойчиво. Гаррет встал обеими ногами на лежащий на земле конец и несколько раз подпрыгнул, покачиваясь и выполняя различные движения ногами. Бревно задрожало, завибрировало, но удержалось на месте — дальняя опора прошла проверку.
— Так, Питер, тащи трос, — приказал Гаррет.
С Ивановой помощью он крепко обвязал один конец троса вокруг талии, второй конец Иван закрепил морским узлом на ближайшем деревце.
Задрав голову, мистер Рой долго всматривался в склон скалы, прикидывая дальнейший путь наверх.
— «Вы стали счастливым обладателем подарочного сертификата участника фестиваля по глубоководному плаванию…», — коверкая слова, продекламировал он. Затем самокритично хмыкнул: — Обещали незабываемый отдых, а придётся заняться скалолазанием. Вот тебе и отметил отставку. Я ещё тогда удивился, что за лотерея такая? Вроде я не игрок, и тут СМС: «Поздравляем… Вылет через неделю»… вот уж, ребята подшутили. Знали, что откажусь, и тайно организовали мне, таким образом, тур на Андаманы. Элитный клуб, частный самолёт. Тьфу! И чёрт меня дёрнул сделать вид, что я поверил их выходке.
После недолгой подготовки он встал ногой на бревно и приготовился сделать то, что задумал. Иван обеими руками ухватился за трос, в готовности плавно подавать его по ходу передвижения «терминатора». Питер стоял поодаль затаив дыхание. Мальчишечьи глаза горели так, словно его мечта о невероятных приключениях наконец-то сбылась. Удивительный народ мальчишки. Их неукротимая энергия, готовая любые потери и невзгоды перемолоть в опыт и силу — это настоящий термоядерный реактор, преобразующий неокрепших юнцов в истинных мужчин.
Мистер Рой Гаррет сделал шаг. Затем второй. Расставив для балансировки руки, подогнув в коленях ноги и переставляя ступни поперёк бревна, он неспешно передвигался, развернувшись боком по ходу движения. Вероятно, он имел некоторый опыт в таком деле. Иван подавал трос.
Бревно чуть прогнулось под тяжестью, но выглядело довольно крепким для поставленной перед ним задачи. Торчащие пеньки от срубленных веток немного мешали передвижению, но бывший военный с умелой ловкостью переступал через них, руками удерживая равновесие. Пройдя две трети пути, он остановился перевести дух. Чуть согнулся в пояснице, опёрся ладонями в бёдра. Его рубаха насквозь промокла от пота, и даже плотная ткань джинсов чернела на ляжках мокрыми островками.
Гаррет повернулся лицом к застывшим в напряжённых позах Ивану и Питеру, подмигнул и пальцами показал жест «Окей», и вдруг конец на другом краю расщелины покачнулся и скользнул вбок. Бревно желеобразно задребезжало, но «терминатор», выбросив руки в стороны, удивительным образом сохранил вертикальное положение. Невзирая на возраст, он как гуттаперчевый мальчик на цирковом шаре мастерски балансировал на вмиг ставшей непослушной опоре.
Иван максимально напряг мышцы и как можно сильнее сжал трос, хотя это вряд ли помогло Гаррету в сложившейся ситуации. Резонанс понемногу затухал и вскоре бревно замерло. Гаррет постоял ещё немного, делая глубокие вдохи и выдохи, а затем на полфута продвинул вперёд переднюю ногу.
И в этот самый момент дальний конец бревна соскользнул вниз. Импровизированный мостик мигом скрылся в расщелине, Гаррет полетел за ним. Самодельный трос дернуло, словно его привязали к фаркопу грузовика. Иван едва не свергся следом за Гарретом. Интуитивный движением он повалился на спину, вгрызаясь ногами в землю. Боты скользили по траве, жилы на руках пухли от напряжения.
Иван не видел, что творится внизу, видел лишь часть троса до края обрыва. Но он ясно слышал глухой удар — так тело бьётся о каменную стену. Захотелось крикнуть Питеру глянуть вниз, убедиться, что с Гарретом всё в порядке, но он вовремя осёкся. Пусть мальчишка будет подальше.
Боковым зрением Иван глянул туда, где был привязан конец. Если подать трос вниз, дерево удержит его и тогда можно будет попытаться вытащить «терминатора». Иван едва ослабил хватку, но тут нейлон предательски заскрипел. Что-то происходило внизу.
— Только не это, — испуганно прошептал Иван.
Гаррет как по канату, поднимался по тросу, а тот с каждым разом трещал и тёрся о край обрыва.
— Стой! — крикнул Иван.
И в этот миг трос лопнул.
Глава 10
Лёжа над обрывом, Иван долго всматривался в пропасть в ожидании чуда, а перед глазами всё маячила улыбка замершего на бревне мистера Роя и жест «Ок».
Он готов был поклясться, что отчётливо видел как обрамлённые испанскими усиками и чуть взъерошенной «эспаньолкой» губы англичанина беззвучно прошептали фразу всех «терминаторов» планеты Земля: «I'll be back».
Видение более походило на иллюзию, но Иван ничуть не удивился бы, узри он мистера Роя Гаррета — «терминатора» в полном понимании этого слова — выбирающимся из расщелины, отряхивающего свои синие джинсы и грозно рычащего: «Команда стройся! Переходим к плану «Б».
Может, он зацепился за корягу? Может там внизу вода? Может…
Время шло, и с каждой секундой все эти «может» разбивались о дно расщелины. Сколько не вглядывайся в пустоту, ничего кроме бесполезно болтающегося троса над теменью, завывания ветра меж скалистых скосов, да кружения испуганных птиц в ожидании, когда уйдут эти двуногие и можно будет спуститься к птенцам в гнезда, сокрытые в каменистых выбоинах. Больше ни звука, ни вскрика, ни человеческого стона не доносилось из бездны.
Голова опустела. Превратилась в ведро, из которого вытряхнули всё содержимое, и один лишь вопрос прилип ко дну: Как отставной британский военный, прошедший не одну горячую точку и выживавший там, где у других не было ни малейшего шанса, мог так глупо погибнуть? Не за великую миссию и не от пули моджахеда, а по воле соскользнувшего бревна и сгнившего парашютного нейлона. Этого просто не могло случиться. Но это было именно так и никак иначе.
После долгих и безрезультатных ожиданий они вернулись к хижине. Шли, не проронив ни слова, стараясь не встречаться взглядами.
Питер тут же рухнул на лежанку и забылся тяжелым сном. Человеческий организм устроен так, что в критические часы он отыскивает единственно верную формулу как не разрушиться и сохраниться. Главное, ему не препятствовать, а детский ум, в отличие от взрослого, ещё не научился изводить себя до полусмерти.
Иван не сомкнул глаз. Он сидел на пороге хижины, глядя, как ворочается и бормочет во сне Питер, и не мог взять в толк, что теперь делать дальше. С чего начать новую фазу этого бесконечного кошмара.
Первым делом стоило позаботиться об огне. Теперь у них нет зажигалки. Она вместе с ножом исчезли в расщелине, как и их хозяин.
После долгих усилий Ивану всё же удалось раздуть тлеющие угли — благо очаг не остыл дотла. Теперь следует следить, чтобы в нём всегда теплилось живое пламя. Иван попытался было вспомнить, как в приключенческих книжках поддерживали огонь туземные племена, но ничего не приходило на ум. Мысли путались, цеплялись одна за другую и странное дело, они водили длинные хороводы вокруг последних предсмертных слов мистера Роя о телефонном звонке, который тот воспринял не иначе как дружеский розыгрыш своих сослуживцев. Иван не мог объяснить почему, но эти неуместные воспоминания напомнили ему о другом звонке. О роковом телефонном разговоре, недельной давности. О звонке Сашки Семено́вича.
Нет, тогда это ничуть не казалось таким уж злонамеренным провидением судьбы. Скорее наоборот, звонок тот был воспринят им как билет в новую жизнь.
— Салют, Кусто! — как обычно игнорируя предисловия, в своей небрежной манере поздоровался Сашка. — Узнаёшь другана?! Раз так, утюжь клеша, карась!
Его голос казался чуть хрипловатым, будто простуженным, но это был, несомненно, Сашкин голос. На том конце был Иванов однокурсник — нахальный, уверенный, высокомерный всезнайка.
Говорил Сашка по-английски и Иван отметил, что за пять лет странствий его друг значительно преуспел в разговорном английском. От некогда резавшего слух южно-украинского акцента не осталось и следа. Но почему именно английский? Иван лишь сейчас обратил на это внимание. Они ведь закадычные друзья и всегда с полуслова понимали друг друга. С полуслова по-русски.
Подсознательно Иван с первых слов узнал Семено́вича, но лишь сейчас холодком прокатилась мысль, что если бы не произнесенное им прозвище «Кусто», прилипшее к Ивану ещё в мореходке с лёгкой Сашкиной руки, вряд ли нашлась ещё какая-либо фраза подтверждающая, что на том конце виртуального «провода» его закадычный дружок и сотоварищ Санька-Морячок. И даже такой привычный в их прежнем общении матросский жаргонизм как: «Утюжь клеша, карась», что для морской братвы означало: «Собирайся, есть дело», голос в мобиле произнёс по-английски, что теперь казалось крайне подозрительным. Какой ещё «Iron cloche, crucian»? Да одесский матросик никогда бы и не додумался до такого крендебобеля. Куда подевался черноморский шарм? Где посыл, где изюминка? Чушь! Но теперь эта чушь навевала неприятные ассоциации.
Чем больше Иван думал об этом, то есть о том телефонном разговоре, тем ярче эта история высвечивалась в весьма и весьма неприглядном свете.
И вот ещё что! В конце разговора, когда Иван спросил «Сашку» о сложности предлагаемой работы — всё-таки элитный клуб, давние традиции, жёсткие правила, привередливые клиенты — тот хмыкнул: «Piece of cake». «Легче лёгкого». Тогда Иван не придал и этому значения. Махровый пофигизм был визитной карточкой Семено́вича. Но сказанная им фраза лишь подразумевала такой смысл, дословно же она переводилась как «Кусок пирога» и являла собой английский сленг, то есть: «Легко, как съесть кусок пирога». Постсоветскому человеку проще сказать: «Как два пальца об асфальт» и вряд ли коренной одессит в разговоре с однокашником променяет родное, колоритное и всем понятное выражение про два пальца на ливерпульские витиеватости с пирогами.
Иван встал и направился к ручью. До смерти захотелось освежиться.
Когда он вернулся, Питер уже не спал. Мальчишка свернулся калачиком и тупо уставился в пустоту. Ногтем бессмысленно ковырял сучок перекладины.
Иван сел рядом. Он чувствовал, как бьёт мальчишку дрожь. Сколько всего навалилось на его хрупкие плечи. Да уж… печаль. И всё же надо начинать общаться, но только не с заезженной киношной банальщины: «Мне очень жаль», а по-мужски и без соплей.
— Всё будет хорошо, Петя, прорвёмся, — как можно увереннее на «терминаторский» манер произнёс Иван.
Питер молчал.
— Вы летели на фестиваль по нырянию, как и мистер…? — Иван не решился произнести имя Гаррета.
— Нет, — тихо ответил мальчик. — Папа даже не умеет плавать.
Сказанное озадачило Ивана.
— Нас пригласил Папелло, — голос Питера был едва различим. Слабый, болезненный. Бледное лицо в обрамлении золотых кудрей. За всё это время он не шелохнулся. Даже ни разу не моргнул.
— Папелло? — переспросил Иван, особо не рассчитывая на пояснения.
И всё же Питер ответил:
— Да. Художник из этих, новомодных, которые одеваются как шлюхи… Отец обещал осенью устроить ему выставку в Нью-Йорке.
Иван не знал, как продолжить. Начавшийся разговор открывал очередную грань истории, делал следующий ход в игре, сдавал новую карту. Обстоятельства сами нанизывались одно к другому как жемчужины на тесьму.
book-ads2