В общем, когда Ксюха и Инна вернулись домой, было уже очень поздно. Их даже поругали, хотя Ксюха честно отзванивалась. – Ма-а-а! – сказала О-Цюру. – Вы меня сегодня совершенно не гладили. Это совсем мяу с вашей стороны. – Извини, пожалуйста, – сказала Ксюха. – Видишь, мы поздно пришли, такой день безумный. Я тебя сейчас поглажу. Ксюха забралась в постель, обняла О-Цюру и заснула мгновенно, будто её выключили. Инна, взбудораженная своим успехом, спать не могла. Какое-то время она лежала в темноте очень тихо. Потом глаза закрылись, под веками замелькали огненные колёса и вспышки… и ей приснился тихий-тихий разговор: – Ты же обещала. Ты обещала, что мы уйдём сегодня. Дворец королевы кошек ждёт тебя, бедняжку. – Я обещала. И я собиралась уйти, честное слово. Но не могу же я сейчас вскочить, вырваться из рук девочки. Я же её разбужу, а она устала. Мы уйдём завтра, ладно? Что такое один день, один последний день, когда впереди вечность? – Хорошо, – вздохнули где-то на столе. – Я подожду ещё один день. Но это твой последний шанс. Потому что дальше луна пойдёт на убыль и мне нужно будет вернуться. – А если я уйду с тобой в следующее полнолуние? – Ну ты же умная кошка. До следующего полнолуния целый месяц. А твой живот болит всё сильнее и сильнее. Поверь, я пришла в последний момент. – Ш-ш-ш… не разбуди девочек. Глава семнадцатая Что такое, что творится – с веток сыпятся лисицы (пятница, шестой день каникул) У Инны была простая роль: она сидела довольно высоко над полом на какой-то подвешенной к потолку кривоватой палке, изображающей ветку сакуры (каждый цветочек из туалетной бумаги был величиной с Инкину голову). Вся её задача заключалась в том, чтобы демонстрировать распущенные по цветастому кимоно серебряные волосы и лисий хвост. И постараться не свалиться, конечно. Внизу под ней кипела битва, сверкали катаны, гремел зубодробительной громкости киай – боевой клич. По децибелам Инна опознала Сашку. Она никак не могла понять, кто наш, а кто не наш и за кого надо болеть. Она увлеклась, слишком сильно свесилась с «ветки» и брякнулась прямо в гущу сражения. По залу пронёсся шёпот ужаса – девочка упала прямо на мечи! Но белобрысый Сашка, насмерть не похожий на японца, поднял её и символически куда-то унёс, оставив зрителей в приятной неуверенности о дальнейшем ходе событий. Остальные досражались уже без них. Инна расстроилась, что испортила номер и подвела ребят, но Сашка её оглушительно утешал: – Да что ты, самое то! Получилась мораль: дураки сражаются, а умному достаётся красавица! Мы за мир и всё такое. Давай сфоткаемся вместе. С Инной многие хотели сфотографироваться, особенно мальчишки. Инна наслаждалась вовсю. «Эх, вот бы показаться в таком виде тому красивому мальчику, самураю, – подумалось ей. – Вот в этом потрясающем кимоно. Но он никогда больше меня не увидит. Присниться бы ему, что ли». Инна хихикнула – смешная мысль. Невозможно присниться по заказу. Но иногда хочется. Инна поправила край кимоно и встала в красивую позу фотографироваться с незнакомым рыжим мальчишкой. – А знаешь, – сказал Ксюхе Брамс, единственный не участвовавший в ажиотаже вокруг Инны. – Твоя сестра мне подозрительна. Ты уверена, что она правда твоя сестра? – Э-э-э… это в смысле, что мы не похожи? Что она красавица, а я так себе? – обиженно уточнила Ксюха. – Ты бесспорно красавица, но это неважно, – отмахнулся Брамс. – Так я повторяю вопрос: ты таки уверена, что она – твоя сестра? – Да, – кивнула Ксюха. – Так сказали мама и бабушка. Правда, они не видели её шесть лет. – А как она появилась в вашем доме? – Ну… это… а, тётя Лена, мамина двоюродная сестра, позвонила… нет, написала по электронной почте, можно ли прислать дочку на каникулы посмотреть Японию, то да сё. – То есть она даже не звонила, – уточнил Брамс. – Даже голоса этой двоюродной сестры мама не слышала и не опознала. – Да ты на что намекаешь? – Посмотри на неё внимательно. Тонкие черты лица, острый нос, серебряные волосы, невероятная привлекательность для мужчин – все вокруг неё прыгают, хотя ты, например, ничуть не хуже. Не хватает хоси-но тама – жемчужины на шее. – У неё была жемчужина, – медленно сказала Ксюха. – Она её отдала… одному человеку. Он был в беде и верил, что хоси-но тама ему поможет. – Вот видишь! А имя – Инна! Это же сокращение от Инари – лисьего божества! Кстати, твою сестру тогда, шесть лет назад, точно звали Инна? – Я не помню, – пролепетала Ксюха. – Я не видела её шесть лет, я совсем забыла и лицо, и имя. И мама его не назвала. – Вот видишь. – А что… а что она сделала с моей настоящей сестрой? Она её съела?! – с ужасом спросила Ксюха. – Кицунэ иногда того… Брамс засмеялся и сказал: – Я пошутил. Ты же большая девочка, ну что же ты веришь всяким сказкам. Конечно, Инна – обычная девчонка, просто симпатичная. Ай, не бери в голову всякие глупости. К тому же она завтра уедет. И хорошо. – Да ну тебя! – рассердилась Ксюха. – Я почти поверила. – Идём «Колобок» смотреть, – сказал Брамс. – Как раз тебе по возрасту подходит. Ты как младенец, ей-богу. «Колобок» тоже прошёл на ура. Только дед и баба, совершая сеппуку, так энергично скинули головы с шей – с пальцев кукловодов, что головы укатились далеко в зрительный зал, и зрители радостно полезли под стулья, чтобы их найти. Но это только прибавило смеху, а после спектакля Сашка прокричал Инне: – Ты можешь уезжать куда хочешь, хоть на Луну, но до отъезда сочини ещё пару таких же стихов. Например, «Теремок». Японский такой теремок, крытый рисовой соломой. Или вот английский стишок есть: «Жил на свете человек – скрюченные ножки, и бродил он целый век по скрюченной дорожке». И вот ещё оригинальный сюжет – «Золушка». В общем, на твой выбор. Мы в Новый год ещё спектакль сделаем. Забегая вперёд, скажем, что до отъезда Инна, конечно, ничего не успела, но потом прислала из Питера два зака-занных Сашкой стихотворения. Читатель может с ними познакомиться в самом конце книги, где приложение. А сейчас она делилась впечатлениями с Ксюхой: – Ты представляешь, я выложила свою фотку в кимоно «ВКонтакте», так мои одноклассники чуть с ума не сошли! Такого мне понаписали! Трое предлагают вечную дружбу, двое ведут на дискотеку, один катает на отцовском «роллсройсе» (хотя я точно знаю, что у них «пежо»), и даже самый главный красавец в школе написал, что… – Они глупые, – перебила Ксюха. – Они смотрят глазами. Надо видеть суть, как японцы. Я-то сразу разобралась, что ты красавица. И этот бешеный самурай с заячьими ушами с первого взгляда в тебя втюрился. Инка, признайся, ты не человек? Ты настоящая кицунэ и тебе тысяча лет? – Ой, сомневаюсь, – засмеялась Инна. – Если мне тысяча лет, почему у меня трояк по истории? Я никак не могу запомнить даты и события, что, когда и где было и чем закончилось. Даже последние сто лет, не то что тысячу. – Вот видишь, всё подтверждается: тебе тысяча лет, поэтому у тебя уже склероз, – фыркнула Ксюха. – За тысячу лет хоть кто половину позабывает. Знаешь, всё-таки плохо, что ты так и не видела цветущей сакуры. – Только из туалетной бумаги, – опять засмеялась Инна. – Из розовенькой. – Да, наша туалетная сакура была грандиозна, – согласилась Ксюха. – Размерчик особенно хорош. Но знаешь, давай пройдём ещё разок мимо Японии, вдруг она расцвела? Ещё не стемнело, по крайней мере у нас. Девчонки улизнули от восхищённых Инкиных обожателей и пошли в любимое место за рябину. – Нет, не цветёт, – огорчилась Ксюха. – Почки набухли, и отдельные цветочки показались. Но не то. Обидно. Ой, Сумико к нам идёт! Действительно, к ним торопилась Сумико. – Конбанва, дорогие девочки, – сказала она на своём жутком японско-русском языке. – Я вас целый день караулю. У меня такая странная новость. Отец сказал, что ему десятник сказал, что ему сказал тамошний ёрики… как это по-вашему… полицейский. – Ой как сложно, ты суть говори, – перебила Ксюха, сразу заволновавшись. – Суть такова: в лесу за горой Исуду объявился новый демон. Он горбатый и ушастый, у него волшебный плащ, вышитый персиками с горы Куньлунь, дарующими бессмертие. – Синими и красными? – понимающе уточнила Ксюха. – Хай. И он идёт, и его никто не видит, потому что у него на шее – звёздная жемчужина девятихвостой кицунэ! Поэтому он невидимый. – А если он невидимый, то откуда знают, как он выглядит? И про помидоры… то есть про персики? – спросила Инна. – Ну, не знаю, но так все говорят. Интересно, правда? И лукаво оглядела сестричек. – Очень интересно, – подтвердила Ксюха. – Аригато, Сумико. Большое русское аригато. Сумико засмеялась и пошла к дому своими маленькими шажочками. – Давай и мы домой, – сказала Ксюха. – Сакура не цветет ни фига. Тебя твоя мама ругает, когда ты говоришь «ни фига»? Меня моя ругает. Безумный был день. Надеюсь, на сегодня неожиданности кончились. Но они ошибались. – Бабушка, мы пришли! – крикнула Ксюха. – Уф, ну и денёк! Инна была кицунэ с хвостом, а я делала номер с нагинатой, но это совершенно безопасно, ты не беспокойся, нагинатой просто невозможно порезаться, потому что она длинная и до меня не достаёт. Инка свалилась с ветки прямо на Сашку и расплющила его в лепёшку! И он её унёс… а где О-Цюру? Что-то подозрительно тихо. Не слышу знакомого мява. – О-Цюру ушла, – сказала бабушка. – В смысле? Она же не выходит на улицу, – не поняла Ксюха. – Мама видела, как О-Цюру шла по двору рядом с какой-то чёрной кошкой. Куда-то в сторону Японии. Мама побежала догонять – а кошки исчезли. Ксюха замерла, ничего не понимая. Инна вспомнила свой вчерашний сон и бросилась в комнату, к столу. Манэко некко на столе не было. – Ты тоже догадалась? – тихо спросила бабушка, входя следом за Инной. – Да, они ушли вместе. Я не узнала сразу, она принимает разные обличия. Это была королева кошек из дворца на склоне огненной горы Асо. Это далеко, очень далеко. Я читала про неё сказку, давно, в детстве. Королева кошек увела с собой нашу О-Цюру. Теперь у О-Цюру ничего не болит, ведь в волшебном дворце королевы кошек нет ни болезней, ни старости. Это хорошо. Этому надо радоваться.