* * * Сам остаток дня продуктивностью не отличается – но в отличии от вчерашнего не потому, что Кенни напился, а Лиззи отказывается выходить, пока палит солнце. Нет, просто мы занимаемся рутинными делами – проверяем фонарики, батарейки, чтобы все было рабочее и не вырубилось в самый неприятный момент. На каждого рассчитано по два фонарика – на тот случай если, как в дешевых ужастиках, один из исправных вдруг почему-то решит отключиться. Два исправно работающих устройства едва ли выйдут из строя без весомой на то причины. Вилма (может из-за склоки Лиз) не спешит присоединяться к нам помогать в проверке, но зато все-таки выбирается из вольво, когда солнце благополучно садится за горизонт. Когда она открывает калитку и идет в костру, Лиззи с Мэри Джо недовольно кривятся, но первая тут же шепчет мне едва слышно: – Эта сучка запомнит эту ночь на всю жизнь. Я ободряюще подмигиваю ей, хотя уже не уверен, что подкинул хорошую мысль. Лиззи уж слишком оказалась одержима идеей напугать Вилму и единственное, что пока что заставляет меня считать, что план под контролем – так это, что у Лиз, в отличии от Вилмы, не жестокое чувство юмора. И самое худшее, что она сможет сделать (самое-самое-самое) это долбануть в темноте обидчицу фонариком по спине, чтобы потом делать вид, что понятия не имеет кто это был (потому что в открытых девичьих драках Лиз никогда не имела удовольствия участвовать, опасаясь за сохранность своего маникюра и волос). В итоге мы разбираем фонарики (один сразу в руку, второй в любой карман или кому как удобнее, чтобы если что достать) и дожидаемся, пока окончательно стемнеет. Настолько, что, погасив костер – без фонариков будет и друг друга не видно. Благо, мы не попали на полнолуние, а звезды не являются достаточным освещением, потому уже ближе к полуночи выбираемся из нашего дворика, чтобы перебраться в соседний дом. Кенни идет первым, Лиз следом за ним, потом я (нарочно между ней и Вилмой), следом Вилма, Роб и замыкает круг Мэри Джо. Я предложил ей пройти вперед, чтобы не быть последней – но она заявила, что ей здесь очень даже комфортно. Возможно, это опять был камень в мой огород, но я решил не задумываться об этом. – Что, уже обделались? – гогочет Кенни, когда, скрипнув входной дверью, услышал чей-то судорожный вздох позади. Наверняка, он подумал на кого-то из девчонок, но я почти уверен, что это Роб. – Шагай давай – хмыкаю – и свети под ноги, а не вперед. – Вы же сказали, доски не прогнили. – Но дерево трухлявое, семнадцать лет прошло. Просто смотри под ноги, чел. – Ну да, иначе как я увижу тебя. Он начинает гоготать и я очень жалею, что в темноте друг не увидит моего среднего пальца, гордо взметнувшегося вверх. Хотя.. – Эй! – окликаю его, направив луч своего фонаря на руку – это тебе, придурок. – Получи! – он направляет фонарик на свое лицо и подпирает изнутри щеку языком. Думаю, мы могли бы дурачиться еще долго, если бы девчонки не начали шипеть. В итоге приходится заткнуться и забраться, наконец, в дом. – Вы его весь осмотрели? – еще раз спрашивает Кенни. Не сильно хочется признаваться, что прошли мы только две комнаты, и то больше ругались в них, чем разглядывали. Потому я лишь невозмутимо киваю: – Ага. Ну давай, шагай уже. Мэри Джо никак на это не реагирует. Что ж, если кто-то куда-то провалится – это будет не только моя вина. Разделим ее пополам, как и полагает друзьям. – Я пошла – в своей обычной властной манере заявляет Вилма, едва мы все оказываемся внутри. Направляю луч фонаря на нее: – Куда? – Куда угодно – фыркает – или по-вашему бродить целым табором это верх адреналина? Ну вы и ссыкуны. Ухмыльнувшись, она уходит в какой-то коридор. Мы там не были. – Ладно – бросаю ей вслед бесстрастно, словно разделяться и было задумано мной с самого начала – тогда встречаемся здесь же. Подумав, добавляю: – Скажем, минут через двадцать. Никакого ответа. – Мы будем разделяться? – уточняет Мэри Джо. – А что, хорошая идея – сообщает мне темнота и я лихорадочно дергаюсь, пока не замечаю свет фонаря, направленного куда-то назад. – Какого черта ты светишь назад? – спрашиваю у Роба. – Чтобы не обозначать своего силуэта – невозмутимо отвечает тот, словно это само собой разумеющееся. – Не обозначать кому? – уточняет Лиззи, между тем тут же сама опустив фонарь точно так же. – Мало ли – неопределенно говорит он – кому угодно. Пока нет доказательств или опровержений, остается лишь предполагать. И с этими словами уходит вслед за Вилмой, полагаю, разделившись с ней на развилке комнат. – И как это понимать? – гыкает Кенни – мистер-не-верю-на-слово думает, что призраки видят нас по фонарику? – Думаю, он просто играет – снисходительно отвечаю и вижу, что взгляд Мэри Джо становится чуть мягче. Перебрасываю фонарик с одной руки в другую, из-за чего луч его света поигрывает на стене, точно маяк: – Ладно, тогда я пойду за ними, а вы трое в другую сторону. – Нет – весьма уверенно перебивает меня Лиз, взяв собственный фонарь поудобнее и направив себе на лицо, чтобы я увидел ее довольную улыбочку – я пойду за ними. У нас с Вилмой есть пара нерешенных дел. Кенни одобрительно ухмыляется, и мне ничего не остается, как развести руками: – Что ж, удачи. Надеюсь, хотя бы один из троих вернется живым. Она дурачливо бьет меня кулачком в грудь и я смеюсь. Ее фонарик вскоре так же скрывается в темном коридоре. Лишь бы никто никуда не провалился. – Погнали – кивает нам Кенни и мы идем в противоположную сторону. На первой же комнате от нас отделяется Мэри Джо, закрыв за собой дверь, словно решив испытать по-настоящему свои нервы. Когда мы с Кенни остаемся сами, тот оборачивается и светит мне фонариком на грудь (чтобы не ослеплять в глаза): – Ну что, какую выберешь комнату? – Да любую – отмахиваюсь – главное собраться потом всем обратно. А то растекутся.. – Да и хер с ними, даже если так – отмахивается друг – мы их мамочки что ли? Захотят, найдут. До палаток рукой подать. Уж кого-кого, а Вилму или задрота я точно ждать не буду. Усмехаюсь и отвожу его фонарь от себя. Справа замечаю дверь и делаю реверанс, указав на нее другу: – Ваш выход, мсье. – Скорее вход, сэр – гогочет тот и, подобно Мэри Джо, закрывает за собой дверь. Оставшись один я прохожу еще глубже. Со стороны дом казался самым обычным и маленьким – но в темноте начало создаваться ощущение, словно бы он удлинился до размеров Амазонки10. Такое чувство, что взгляни на него снаружи теперь – и он станет каким-то продолговатым коридором из одного корпуса в другой. Я просвечиваю фонариком, но больше не нахожу никаких дверей (кроме уборной, в которой кафель унитаза уже обломался в разные стороны, а сама вода мутная и я даже не хочу знать, что в ней успело прорости за эти годы). В итоге попадаю в проходное помещение (хотя вряд ли таковой может назваться тупиковая комната этой стороны). Скорее это гостиная – тогда объясняется почему вместо двери тут просто проходная рама и почему она располагается в самом конце дома. Хотя.. в самом конце. Наверное, гостевая. Комната для гостей, которые останавливались в хозяйском доме больше, чем на день. Интересно, конечно, знать что это было за гости? Согласно прочитанному мной, Салемские потомки потому и жили в Ведьмином Селе, что ценили изолированность от внешнего мира и тепло коммуницировали лишь внутри семьи (прием клиентов за деньги не в счет). Что ж, может наличие гостевой в доме – просто дань традициям. Я высвечиваю фонариком какой-то столик – не то журнальный, не то косметический. В домах Салемских потомков вовсю царствуют современные вещи. Интересно, получается они заказывали их сюда? Как тогда так долго могли оставаться необнаруженными общественностью? Или они привозили все это сюда сами из города? Но тогда получается сами устанавливали и сами крепили? Или эта деревня, посредством магии, построилась из ничего за пару минут и они просто вступили в свои законные права владения? Эта мысль меня смешит, плечи начинают дергаться и лучик фонаря дрожать, устремленный куда-то в стену. И тут я замечаю, что луч моего фонаря – не единственный отблеск света, что дрожит на стене. Другой, гораздо более маленький огонек так же подрагивает в паре ярдах от моей тени. Только более плавно, словно причиной его дрожи является дуновение ветра.. или чье-то дыхание. Смех как рукой сняло. Я резко направляю фонарь в ту сторону. Совсем рядом у стены, на другом журнальном столике, в подсвечнике, стоит черная свеча. Толстая черная свеча. На столике под свечей виднеется какой-то грубо начерченный рисунок.