Это заставляет ее замереть так резко, точно она вдруг окаменела. Когда Мэри Джо поворачивается, я замечаю, что на ее лице не осталось и намека на былую вспыльчивость. Лишь какая-та смятенная растерянность: – Поговорить? О чем ты? Фыркаю: – Не надо разыгрывать спектакль – делаю пару шагов к ней – ты позвала меня вчера погулять, хотела что-то сказать, но передумала. Вскидываю бровь: – Не о том ли ты хотела поговорить, о чем потом написала в записке? Она вновь кипятится: – Да ты задрал, Джейк! Не я написала эту записку! И вообще не об этом я хотела с тобой вчера поговорить! – Тогда о чем? Она нервно теребит пару своих рыжих прядей, после чего цокает, стараясь сбить разговор с серьезного лада и придать ему эдакий шутливый тон: – О многом. – Например? – не унимаюсь я. – Например о том, зачем я сюда поехала – она отбрасывает прядь волос. Я вскидываю брови, как бы говоря «вот и я о том же». – Да не о том, что я найденный ребенок! – психует. – А ты найденный ребенок? – Джейк! Усмехаюсь: – Остынь, сейчас я тебя уже просто троллю – стягиваю улыбку – но серьезно, если не об этом, то о чем? Зачем ты здесь, если не за разгадкой Ведьминого Села? – А разве не очевидно? – она взмахивает руками – затем, чтобы прояснить на счет нас. Непонимающе хмурюсь: – На счет нас? «Нас» нет уже больше года, что она собралась прояснять? И зачем ради этого надо было ехать за пятьсот миль от Хейдленда? – Да – внимательно следит за моей реакцией – знаю, звучит странно, особенно когда ты вот так просто выбил из меня это признание. Это должно было быть более непринужденно, и как-то.. – отмахивается – короче уже неважно. Я хотела сказать тебе, что подала документы в Нью-Йорк. Слегка теряюсь такой резкой смене темы, но улыбаюсь: – Отлично. Это здорово. Она прямо-таки сияет: – Правда? – Конечно. Нью-Йорк это город возможностей. Улыбка тут же стягивается, а брови сходятся к переносице: – И всё? Глубоко вздыхаю, выдохнув с нескрываемой усталостью, и сую руки в карманы: – А что ты хотела услышать? – Например, что ты рад, что я поеду учиться в Нью-Йорк, потому что теперь мы сможем жить в одном городе. – Это действительно здорово – искренне киваю – мы будем жить в одном городе и сможем чаще видеться.. но как друзья. Она внимательно смотрит на меня, не мигая. Вновь вздыхаю. Не люблю такие вот ситуации, в которых как не говори, а все равно останешься крайним. Начинаю поднимать ворс старого ковра ботинком: – Мэри Джо, мы ведь давно это обсудили. – Да, но причина была в расстоянии. – Возможно, это был лишь предлог. Сказав это, я замолкаю, точно из меня выбили весь воздух. Год назад я приплел наш разрыв к отъезду, чтобы Мэри Джо сильно уж не парилась и согласилась остаться в дружеских отношениях, как прежде. Ведь когда вы не можете быть вместе «из-за непреодолимых условий и обстоятельств» – то никто не виноват. Практически. А вот когда я сам бросаю ее, поскольку достиг финала этих отношений – реакция была бы совсем другая. И я с опаской жду ее сейчас. Боюсь, что она начнет кричать, визжать, обвинять меня и называть ублюдком, а после вообще потребует у Кенни увести ее немедленно обратно (раз уж приехала она только за одним). На мое удивление эти слова взывают в Мэри Джо скорее к каким-то расстроенным, ежели агрессивным чувствам. Она как-то апатично кивает, словно говоря «этого следовало ожидать», после чего хаотично указывает к двери: – Ладно, пойдем. Ребята потеряют. Доски вроде не прогнили. – Да – киваю, чувствуя себя полным идиотом в этой идиотской ситуации, которую мы оба должны были прожить еще год назад, а не ворошить былое – доски вроде норм. С деланным весельем пару раз прыгаю по полу, театрально поклонившись после этого Мэри Джо и давая возможность хотя бы сымитировать, что между нами все как и прежде. Или по крайней мере, остается таковым на остаток поездки. Мэри Джо пользуется этой возможностью и с почти неотличимым смехом показывает мне язык: – Говнюк. – Да, знаю – смеюсь и мы идем к двери дома. И лишь возле самой двери Мэри, несколько озадаченно, оборачивается ко мне: – Вообще не могу понять, как тебе пришел в голову этот бред? У меня свеж разговор в памяти о наших отношениях, потому я не сразу врубаюсь в ситуацию: – Какой бред? – Про ребенка. Сам подумай, на чьей стороне вероятность: что среди нас найденный тогда ребенок вдруг зачем-то решил дать знать о себе при помощи записки или что это все-таки чья-та плоская шутка? – Ну, это не мой бред – веселюсь. Она вопросительно вскидывает бровь. – Это.. И тут я замолкаю. Мои брови озадаченно сходятся к переносице, когда я начинаю складывать, казалось бы, и ранее очевидные пазлы. – Это?.. – торопит меня Мэри Джо. (..ага, и почерк того задрота вы, должно быть, тоже знаете? – на губах вилмы вновь появляется та злорадная ухмылочка – а что, это ведь именно ему нужны были доказательства? почему бы не разыграть сценку, чтобы сделать вас катализаторами. на что не пойдешь ради знаний..) – Роб – я внимательно смотрю на нее – на эту мысль натолкнул меня Роб. Глава 17 Мэри Джо морщит нос, как то делает всегда, когда чего-то не понимает: – Роб? – Да. Он сам подошел ко мне и сказал, мол, что ты едва ли не главный претендент на ту записку. Приводил хренову тучу «за» то, что ты тот самый ребенок. Даже волосы твои включил в список. – Волосы? – она озадаченно берет пару своих локонов между пальцев.