Первые несколько дней в лесу показались сплошным праздником. Они грелись на тёплом, не слишком жарком солнышке, развлекались, блуждая по лесу, осматривая окрестности. Ночи тоже были тёплыми, и они спали под звёздным небом. Нина не забыла предательство Джейсона и кошмар тюрьмы, но все ужасы будто бы остались далеко в прошлом. Она всё меньше беспокоилась о том, что её поймают. Когда она каждое утро открывала глаза и видела нежно колышущиеся ветви и мозаику кленовых листьев на фоне неба, как-то не верилось, что можно снова попасть в тюремное подземелье. Перси, Маттиас и Алия тоже с удовольствием проводили время в лесу, словно наступили нескончаемые каникулы. Они не вспоминали о тюрьме, о жизни до тюрьмы. Лазали по деревьям, бросали камешки в ручей, рисовали прутиками картинки в грязи. Но однажды утром, за завтраком, Нина опустила руку в мешок с едой – и ничего не обнаружила. Она пошарила в мешке, и её желудок свело от голода. Достав маленькую помятую коробочку с хлопьями и пустую скорлупку от арахиса и выложив их на колени, она снова полезла в мешок. Ничего. Совсем ничего. В мешке не осталось даже заплесневелой крошки. – Еда кончилась! – ахнула Нина. Все застыли посредине завтрака: Перси с недоеденным овсяным батончиком у рта, Алия с яблоком. Только Маттиас продолжал жевать хлопья. – Что? – спросил он с полным ртом. – У нас больше нет еды! – повторила Нина. – То, что вы сейчас едите, – последнее! – А как же твой сад? – небрежно спросил Перси. – Ты говорила, что вырастишь здесь сад. Нина изумлённо посмотрела на него. – Я не… Я имела в виду… Что она наобещала в отчаянии тогда в тюрьме, когда они планировали побег? Неужели они на самом деле думали, что она обеспечит их едой? Почему они не упоминали об этом раньше? – Алия, дай мне семечки из того яблока. Алия покорно врезалась ногтями в сердцевину яблока и вручила Нине три грязных коричневых семечка. Нина взмесила грязь ногой и выкопала три ямки на одной линии. Потом набросала грязи сверху на семечки, пока они не исчезли из виду. – Ну вот, – сказала она. – По крайней мере, яблоками будем обеспечены. – А сколько на это уйдёт времени? – спросил Перси. Нина уставилась на грязь, надеясь, вдруг волшебство случится немедленно. У неё были подозрения, что для выращивания яблони времени потребуется больше, чем несколько минут. А чтобы яблоня и плодоносила… – Не знаю, – жалобно ответила она. Она подозревала, что дело затянется на дни, недели, месяцы. Годы. – Я ничего не знаю про выращивание еды, – призналась она. – Я просто считала, что мы… что-нибудь придумаем, когда окажемся на месте. Это же лучше тюрьмы, верно? – В тюрьме кормили, – тихонько заметила Алия. – И собирались нас убить, – резко возразила Нина. Алия опустила голову. Перси и Маттиас переглянулись. Нина не выносила, когда они переглядывались. – Послушайте, я ведь обыкновенный ребёнок, – взмолилась она. – И ничего ни о чём не знаю. Обо мне всегда заботились бабушка и тётушки. Потом, когда я пришла в школу… Ну, там нас не учили приспосабливаться и жить самостоятельно. Еда была всегда, три раза в день. И мы не задумывались, откуда она берётся. Трое детей молчали. В тишине Нина слышала, как ветер шевелит ветки деревьев. – Ты нам не рассказывала о бабушке и… тётушках, – наконец сказала Алия. – И про школу не говорила. – Не знала, можно ли вам доверять, – заметила Нина. – Я третий ребёнок. Нелегал. – Мы так и думали, – ответил Перси. И снова тишина. Потом Маттиас тихо добавил: – Мы тоже. Нина затаила дыхание. В прошлый раз, когда она в этом призналась и услышала в ответ признания в том же, её в конце концов арестовала за завтраком демографическая полиция. Она пристально вглядывалась в окружающие их деревья, будто за каждым из них мог спрятаться полицейский, только выжидающий подходящего момента, чтобы её схватить. Но ничего не случилось. Никто не шевельнулся. – Забавно, правда? – заметила Нина. – Ведь третьих детей объявили вне закона именно из-за еды. После засухи и голода еды не хватало. Но пока я считалась нелегалом, для меня всегда находили еду, а стоило обзавестись парой фальшивых удостоверений личности, как еда кончилась. Теперь я обычная гражданка… у меня есть документ, это подтверждающий… и умру от голода. Мы все будем голодать. Теперь она понимала, почему последние несколько дней были похожи на отдых. Это на самом деле был отдых – от реальной жизни. Никому из них не хотелось признать правду: мало убежать от демографической полиции, мало заполучить фальшивые удостоверения личности. Они всё равно обречены. Конечно, легче раскачиваться на деревьях и кидать камешки в воду, чем признать, что им не на что надеяться, когда еда в мешке закончится. – Голодать никто не будет, – заявил Перси. – Мы что-нибудь придумаем. Подумай о том, как разузнать про выращивание сада. Нина хотела было сразу сказать, что не знает, но вдруг вспомнила, почему она вообще подумала про сад. – Здесь есть один мальчик. В школе для мальчишек. Ли Грант. Он всё знает про сад и огород. Если бы его найти… Нина объяснила, как они с подружками познакомились с ребятами из школы мальчиков. На этот раз вся история сама вышла наружу… как, познакомившись с мальчиками в лесу, ей, Боннер и Салли казалось, что они такие взрослые. Как она влюбилась в Джейсона. Как он её предал. После её рассказа те трое долго молчали. – Так этому Ли Гранту можно доверять или нет? – спросил Перси. – Или он работал с Джейсоном? – Не знаю, – призналась Нина, чувствуя себя глубоко несчастной. – Вроде был нормальным мальчишкой. Но… Она не закончила предложения: «Джейсон тоже казался хорошим. А мне – так вообще лучшим на свете. Разве после этого я могу доверять своему мнению?» – Кому-то нужно пробраться в школу, найти этого Ли и выяснить, можно ли ему доверять, – заключил Маттиас. – Может, он даже сумеет притащить нам еды из школы, – помечтала Нина. – Вдруг мальчишек кормят лучше, чем девчонок? Настроение сразу улучшилось. Всё у них получится. Она ждала, что Перси или Маттиас вызовутся проникнуть в школу мальчиков. Маттиас был почти одного возраста с Ли Грантом. Если он прикинется новым учеником, то скорее всего попадёт в тот же класс, что и Ли. Но Нина считала, что Перси поумнее: этот быстро сориентируется, как себя вести, как познакомиться с Ли, чтобы всё ему рассказать. Но Перси и Маттиас молчали. Нина удивлённо смотрела то на одного, то на другого и обнаружила, что оба уставились на неё. – Ну? Кто пойдёт? – спросила она. Перси подождал ещё немного, потом презрительно покачал головой, словно не мог поверить, что Нина ничего не понимает. – Ты единственная, кто знает, как этот Ли Грант выглядит. Он знает только тебя и только тебе поверит. Так что, кроме тебя, идти некому. – Но я девочка! – возразила Нина. – А это школа мальчиков! – Волосы спрячешь под мою кепку, – заявил Перси. – И переоденешься в одежду Маттиаса. Притворись. Нина вытаращила на него глаза. Она представила себя в рваной рубахе и заплатанных штанах Маттиаса, среди разодетых мальчишек школы Хендрикса. Да её сразу заметят и вмиг вышвырнут. – Вы не понимаете, – заговорила она. – Я не такая, как вы. Мне никогда не приходилось… жить своим умом. Если меня кто-нибудь остановит, я не соображу, что сказать. Вот почему… В последний момент она удержалась, чтобы не выпалить всё. «Вот почему я не знала, что делать, когда ненавистный человек попросил вас предать. Вот почему я чуть не предала вас». Вместо этого она, запинаясь, закончила: – Вот почему кто-нибудь другой должен пойти вместо меня. Мне верить нельзя. – Мы тебе верим, – тихо сказала Алия. И Нина не нашла, что возразить. 24 Смеркалось. Тени причудливо ложились среди деревьев, напоминая Нине о десятках вечеров, которые она провела с подругами в лесу, выбираясь на встречи с Джейсоном и его друзьями. Присев на корточки, она спряталась за деревом. Снова прислушивалась, не хрустнет ли ветка, не грозит ли где опасность. Снова заколотилось в груди сердце, нервы напряглись до предела от сознания риска, на который она идёт. Но на этот раз она готовилась выскользнуть из леса, а не наоборот. Нина натянула кепку Маттиаса на глаза и выглянула из-за дерева. Для вылазки она специально выбрала сумерки. Надеялась, что в школе мальчиков, как и в школе девочек, по вечерам проходят эти унылые лекции по идеологической обработке, на которых учащиеся спят или с них сбегают. Словом, во время идеологической обработки она сможет найти Ли Гранта и отозвать его в сторонку на выходе. Так она надеялась, целый день планируя встречу. Однако не учла, что испугается теней. Не просто теней в лесу, а других, длинных, пересекавших широкую лужайку между лесом и зданием школы. Если она хотела найти Ли Гранта, ей нужно было пробежать по этим теням, по открытой местности, а там её могли заметить.