Над головой ярко светило солнце. Леса исчезли, и теперь они шли мимо разбросанных вдоль дороги домов и неухоженных полей. Этот деревенский пейзаж был Нине знаком, она видела его дважды, по дороге в школу и покидая её. Только оба раза она ехала в машине, оцепенев от страха. Теперь она пришла в себя. В голове всё ещё прокручивались ужасные сцены: водоворот, затягивающий её на дно, полицейский, кричащий «Выходи и предъяви документы!», Алия, пришедшая на помощь. – Когда мы сможем разговаривать, – тихо сказала Нина, – и найдём Перси и Маттиаса, вы, трое, мне всё расскажете. И я… я тоже расскажу вам всё. Алия бросила на неё взгляд, который Нина не смогла понять. Он мог означать: «Прекрати болтать» или «Держи карман шире, так тебе всё и выложили». Но мог также означать: «Хорошо. Наверное, пора поговорить». 22 Прежде чем Алия решила, что уже можно разговаривать, они с Ниной подошли к подъездной дорожке школы для девочек Харлоу. – Это твоя школа? – тихо спросила Алия, поворачивая с дороги. Нина рассматривала лужайку и внушительное трёхэтажное кирпичное здание. В школе не было окон… изнутри это казалось естественным, во всяком случае, Нина не привыкла смотреть в окно. Но снаружи здание без окон смотрелось нелепо, будто не жилище, а памятник или мемориал. – Да, это она, – подтвердила Нина. – А лес сразу за школой. Она махнула рукой. Алия кивнула и пошла в обход школы, прячась за кустарником. – А как же Перси и Маттиас? И… и еда? Нине не хотелось показать, что мешок с едой занимал её больше, чем мальчишки, но голодный бурчащий желудок давал о себе знать. – Они нас найдут, – уверенно ответила Алия. Через несколько минут они ступили в благодатную прохладу леса. Алия уселась на пенёк, а Нина опустилась на землю рядом. Она сняла ботинки и растёрла натруженные ноги. – Как ты считаешь, сколько мы прошли? – спросила Нина. – Пару миль, – отозвалась Алия. – Откуда ты узнала, как сюда попасть? – Тут не так уж много дорог, – заметила Алия. – Перси решил, что эта выведет куда надо. – Она осмотрелась и радостно добавила: – Славное местечко. – Славное, – с сомнением повторила Нина, наблюдая за пауком, залезшим на её ботинок. Интересно, ядовиты ли пауки? Неужели она выжила в тюрьме, чуть не утонув в реке, и перенесла этот побег, только чтобы умереть от укуса паука? Алия протянула руку и смахнула паука с Нининого ботинка. Паук стремглав скрылся. – Спасибо, – пробормотала Нина. Привыкнет ли она когда-нибудь находиться снаружи? Она не представляла, как можно жить не в четырёх стенах с крышей над головой и прочным полом под ногами. Джейсон всегда дразнил детей, которые боялись леса. «Нет, нет, – упрекнула она себя. – Не смей вспоминать о Джейсоне». И всё же. Лес даже сейчас, в тёплую солнечную погоду, её отталкивал. А если пойдёт дождь или наступит зима? Алию, очевидно, это не пугало. Она начала посвистывать, беспечно, как птичка. Её свист, видимо, обманул и птичек, потому что одна сразу откликнулась «чирик, чирик» в ответ на её «чирик, чирик, чирик». А потом Нина сообразила, что это была не птичка, а Перси и Маттиас. Они тихо вышли из-за дерева. – Всё в порядке? – спросила Алия. – Да, – ответил Маттиас. Мальчики сели рядом с Ниной. Будто по всеобщему ранее принятому решению Перси достал из мешка праздничный обед: коробку с хлопьями, коробку с изюмом и каждому по яблоку. Нина не возражала. Маттиас поднял яблоко, словно провозглашал тост: – За наш новый дом. – За жизнь на воле, – добавил Перси. – За Нинин план, – сказала Алия. Нина оглядела их лица, потом подняла своё яблоко и сказала: – За моих новых друзей, благополучно приведших нас сюда. Всё внимание они посвятили еде. Жевать и глотать было настолько приятно, что никто не отвлекался на разговоры, пока они не дошли до сердцевины яблок, выгрызая последние сочные кусочки между семечками. Потом Нина сказала то, что ей пришло в голову во время долгого безмолвного похода с Алиёй. – Вы, трое, привыкли к бродяжьей жизни, – заметила она. – Не знаю, где вы жили до ареста, но это было явно на улице. И не знаю как, но вы добыли удостоверения для третьих детей. За ними-то Перси и Маттиас и отправились прошлой ночью. А потом вернулись с фонариком. Нина подождала, пока те трое обменялись взглядами. Алия едва заметно кивнула мальчикам. – Да, – тихо сказал Перси. – Ты права. – Почему вы не сказали мне, что у нас есть удостоверения? – спросила Нина. – Если нам не надо прятаться, то мы могли пойти куда-нибудь ещё. Туда, где есть стены, крыша и пол. – Куда? – спросил Маттиас. – Удостоверение не съешь. И денег по нему не получишь. Это не взрослые, которые ответят за тебя на вопросы правительства. Удостоверения – всего лишь кусочки пластика. Нина пожала плечами. До ареста у неё не было нужды в еде, убежище или заботе взрослых. Всё, чего ей не хватало, это признания законом. Она попробовала другую тактику. – Я бы пожертвовала всем, когда меня заметила демографическая полиция, – сказала она. – Поскольку я не знала, что вы достали мне удостоверение личности, я собиралась закричать и убежать. Тогда они бы узнали… – Ты решила, что те парни были из демографической полиции? – недоверчиво спросил Перси. – Демографическая полиция умеет искать беглецов. Те парни были местные полицейские. Низшая лига. Небось так же ненавидят демографическую полицию, как и мы. Нина пыталась переварить новость. – Но… – Слушай, демографическая полиция никому не сообщит, что кто-то сбежал из тюрьмы. Это было бы… как удар по их репутации. Им нравится, когда другие считают их непобедимыми, неуязвимыми. Поэтому и искать нас будет только демографическая полиция. А если они спросят местных полицейских, те не расскажут им, что встретили двух девочек на северном шоссе на выезде из города. Так что нам ничто не угрожает, – заявил Маттиас. Нина засомневалась, как можно быть таким уверенным. – Раньше мы жили на улице, – тихо сказала Алия. – В городе. Мы знаем, как всё происходит. Нина пыталась это представить. Неудивительно, что те трое такие грязные. Но как они жили? Как доставали еду? Как годами избегали ареста? – Кто же о вас заботился? – спросила Нина. – Бог, – ответила Алия. – Мы молились, и он о нас заботился. Так же, как в тюрьме: мы молились, и он послал нам тебя, чтобы вытащить нас оттуда. Нина раньше слышала о Боге. Бабушка, например, молилась дома, даже хотя тётя Листра её высмеивала. «Вот в этом правительство не ошибается, – говорила тётя Листра. – Если бы Бог существовал и о нас заботился, думаешь, мы так бы жили?» Слово «так» включало всё: от протекающей крыши до долгоносиков в муке и длиннющих очередей за капустой. «Ты веришь во что хочешь, и я верю во что хочу, – всегда отвечала бабушка. – Я, к примеру, вижу в жизни кое-какие чудеса». Нине нравилось, как при этом бабушка останавливала на ней взгляд. Даже когда Нина была совсем крохой, чтобы понимать слово «чудо», оно ей нравилось, и нравилось, как бабушка говорила о Боге. Но она не понимала, как Бог заботится об этих одиноких, маленьких уличных детях. – Пить хочется, – объявил Перси, бросив на Алию предостерегающий взгляд. – Пошли искать воду и заодно чуть-чуть разведаем местность. Остальные быстро собрались. Нина натянула ботинки и, с трудом соображая, пошла следом. В конце концов они ей всего не рассказали. И она тоже не сказала ни слова о своем прошлом. 23