— Я сказал… В эту секунду он опустил руку с иголочкой, и Кайто мысленно выдохнул. Отлично, теперь отойди от нее нахер. — Ну да, — проговорил он, явно наслаждаясь каждым словом сказанного. — Ты товар. Шиноби. Когда ты становишься шиноби, ты прекращаешь быть человеком. Ты — отброс, тот, кто под ногтями этого города. Грязь! — с жаром произнес он и сжал кулак. — Понимаешь?! — У шиноби хотя бы есть моральные принципы, — осклабился ему Кайто. — У грязи, — низким рыком оборвал его Ханзе, — нет моральных принципов. Вот, спроси у тех ребят, какие у них есть. Эй! — он кивнул «Одокуро», продолжавшим залипать в представление с жутким интересом. — Икуро! Какие у тебя моральные принципы? — Э-э-э… бабло? — Видишь, — Ханзе цокнул. Взгляд его пал на огромную бандурину позади, продолжавшую хранить молчание все это время. — А у тебя, Инугами? Голос — похожий на женский, скрежущий — пророкотал: — Омега-блокаторы. — Вот и все. Таким тоном это произнес, словно не было другой истины. Ну конечно. Откуда ему знать. Откуда ему, этой грязной крысе, знать хоть что-то о принципах? Ханзе был из тех фиксеров, что легко могли кинуть своих наемников, кому не составляло труда расправиться с теми, кто рисковал ради его дерьмовых дел жизнью. На улицах так не поступали. У улиц были правила — но откуда не чтящей их мрази знать о таком? — Ты просто находишь нужную струнку. Находишь ее, дергаешь — и все. Ой! — притворно удивился он, сложив руки у лица. — А знаешь, что вспомнил? Знаешь? — подошел ближе, и Кайто углядел в его взгляде что-то сродни больному азарту. — У тебя же сестренка есть, да? От такого у Кайто пропал дар речи. Не от страха; просто от факта, что этот гад рыл настолько глубоко. Все знал. Все разнюхал. — Солидная дама. Занимает неплохую должность. Ой, ну если папочка вскроет себе живот, тебя это, наверное, не расстроит, но вот если он заберет ее с собой… И карьеру тоже. Хочешь, чтобы она проклинала тебя? С каждым новым словом голос Ханзе становился все тише и тише, мягче, но тем сильнее росло давление. Угрожал. Медленно, спокойно, он бил по самым больным точкам и затем наблюдал за реакцией. Больной уродец. — Если он заберет ее с собой, то ее проклятий я уже не услышу, — с трудом ухмыльнулся Кайто. Держи себя в руках. Тебе плевать на его угрозы. Он ничего не может, он такая же шваль с улиц, как и его подручные. Разнюхал — плевать. Сделать-то он ничего не сумеет. Не сумеет же, да? Последнее возникло в голове Кайто спонтанно, в панике, когда губы у Ханзе растянулись в дикой улыбке, и он загоготал. Такого дикого смеха он не видел никогда, словно истерика. О, ему было весело. Но, как говорится, последним смеется тот, кто… — Вашу ж мать! Да вы просто поехавшие ублюдки! Вам вообще посрать на все! — закрыв лицо ладонью, он продолжил фыркать, не в силах унять истерику. — Но в тебе все же есть какая-никакая родственная жилка, правда? — Для поехавшего ублюдка весьма иронично назвать так меня. — Возможно, это повод задуматься, Кайто, — Ханзе легонько постучал ему молоточком по голове, продолжая улыбаться во весь рот. — Знаешь, что еще будет забавно? Если твоя сестренка сядет в свою роскошную «хонду» прошлого года выпуска, нажмет на педаль газа, а потом взлетит на воздух. Или если сгорит твой дом… Нет, — поджал губы он, явно придуриваясь, — я боюсь Сэридзаву, конечно, но… Что, если там найдут твои следы? И что ты им скажешь? Что это сделал какой-то фиксер по имени Ханзе, которого даже не существует? Хотелось ответить, что-то гадкое, чтобы рожа у этого урода сморщилась как после укуса Хэби, но Кайто не нашелся со словами. Лишь поджал губы и взглянул на него исподлобья, качнул головой. Дешевые угрозы. Если уж бахвалился тут своим гениальным шпионским навыком, мог предложить что-то в сотню раз интереснее или страшнее, чем банальный взрыв. Он любил сестру, правда. И матушку. Только с батей были такие проблемы. Кайто не хотел им смерти, он не верил (или просто не хотел, сложно было сказать), что у Ханзе хватит сил дотянуться до них всех. Угрозы — это первое, с чем сталкивается каждый шиноби, и морально он был готов. Ко всему. Его продолжали рассматривать с интересом, но Ханзе смотрел на него иначе, словно на подопытную крысу. Со странным любопытством. — Нет, гляньте. Он реально готов обречь сестру на смерть. Ты ее любишь, но ради вашего сраного заказчика ты готов отбросить ее?! Всех, с кем ты работал до этого?! Я доберусь до Исао, я доберусь до Кичиро, до всех, кого они любят! Я убью их всех! А ты, Кайто, — чужая рука похлопала его по плечу, — будешь жить. Жить со всем этим. Тебя-то я оставлю в живых. Только это тебя беспокоит? Как бы остаться в живых? Чтобы заказчик не замочил, может быть? Кто это? — нахмурился. — «Йошивара»? — вгляделся пристальней. Читал эмоции? — Нет, не «Йошивара»... Не «Накатоми», я бы знал… Затем вдруг обернулся. — Хэби, как ты там? Жива? Так-так-так, а ну обратно повернулся! — А что же про «Номуру» не спросишь? Ханзе мгновенно смерил его взглядом. — Точно не «Номура». Там такое говно происходит, что им сейчас явно не до андроидов. Думал ухватить у них кусочек пирога, но, как видишь, я занят тем, что разгребаю лопатой все то говно, которое вы наложили мне на порог! — развел руки в стороны. — Понимаете, я лишился довольно приличного заработка, ребята! — Ну, все совершают ошибки, — Кайто ухмыльнулся во весь рот. Почувствовал, как из разбитого носа кровь стекла по губе вниз, на зубы, окрашивая их, наверное, в мерзкий рыжий. — Надо было всего-то предусмотреть, что в ловушку для Кичиро попадется не Кичиро! В эту же секунду Ханзе резко наступил на простреленное колено, опираясь, но лица не поменял — все то же раздражающе задумчивое выражение, будто в голове у него вертелось нечто, что он никак не мог ухватить. Кайто лишь сильнее сцепил зубы, стараясь не выдать ни звука. Не дождется. Он постучал молоточком по губам и пробормотал: — Кто же знал, что он окажется настолько умным, или настолько тупым, что не последует моему очень мудрому совету. — Ну как тебе сказать… Прости, Кичиро. Все эти ужасные слова — лишь жертва ради того, чтобы Ханзе забыл про свой дрянной план с лоботомией и отвалил от Хэ… — Интересно. Хэби, а что ты про Кичиро скажешь? Бля. Тяжело дыша, она тихим злым голосом прошипела: — Он-то… явно… получше тебя. Хотя… такой же… извращенец… Хотя бы… ведет себя… как человек… Если бы Кичиро знал, что они тут про него говорили, он бы обиделся и плюнул на их спасение. Наверное. Это если прикинуть, что он в принципе собирался их спасать, потому что Кайто понятия не имел, где они. Конечно, там был еще Кагура, но что-то подсказывало, что Ханзе тщательно замел все следы на заводе и обнаружить их с Хэби будет не так-то и просто. Тоска. Плакать тут. — Это только если ты не познакомишься с его досье поглубже, — с нескрываемой ухмылкой заметил Ханзе. — Мне не надо… никаких досье… Достаточно просто… посмотреть в глаза. Они-то у него… еще сохранили… частичку человечности… в отличие от тебя. Каждое слово ей давалось с трудом, но Хэби продолжала. Прекрати, остановись. Ты же видишь, он неадекватный. К нему нужен особый подход, не оскорблять, что-то среднее, чтобы он злился не так сильно. Но ничего из этого Кайто не произнес. Лишь поджал губы, когда Ханзе приблизился к ней и наклонился, явно заглядывая в изуродованные глаза. — А что такого в моих глазах ты увидела, Хэби? — Только… пустоту… — Такое бывает, верно, — он не звучал даже разочарованным. — Потому что мне скучно. Думаешь, зачем я занимаюсь всем этим дерьмом? Мне скучно. Скучно быть обычным обывателем. Ты ведь, — голос его вновь сорвался на крик, — раскопала про меня все, верно?! Про работу на СОЦБ, все-все! Я знаю, что тебе известно! Но мало кто знает — поэтому для этого общества меня как бы не существует, — а затем опустился до заговорщического шепота. — Я выхожу за рамки этого дерьмового общества. Оно накладывает на тебя поводочек, дергает тебя, и ты обязан плясать под дудочку тех, кто стоит выше. Я вышел за его пределы, и знаешь? Что я узнал, Кайто? Их взгляды пересеклись, и лицо Ханзе исказила уродливая насмешка. — Что есть вещи, которые дергают поводочек сильнее. Смерть, например. Люди смертны. А это весьма хуево. Мне не нравится, что я могу умереть. Никому нормальному не нравится… ну, кроме Хэби? — рассмеялся он. — Смейся… Смейся… Следом он ударил ее в живот, и Хэби согнулась пополам, закашливаясь кровью. — Кроме Хэби, да… Хэби нравится. Слышишь? Как она смеется. И вот, значит, мы прямо здесь, на пороге великого открытия, когда я перестану чувствовать себя таким, ну, знаешь, очень уязвимым, появляются каких-то четыре сраных клоуна. Кто там у нас? Якудза, извращенец, блудный сыночек и гадюка! Сказал бы что-то побольше о себе родимом, да вы насрали мне в тарелку! Но? Знаете? — он обошел стул Хэби и погладил ее по волосам, отчего та содрогнулась. — У нас вся-я-я ночь впереди. И я могу развлекаться с вами столько, сколько захочу. Поэтому советую еще раз подумать о, ну, знаете, перспективах. Кисло причмокнул. — Или вы все еще будете корчить из себя крутых ребят? В ответ ему донеслось лишь насмешливое фырчание. Вот уж придумал, тоже. Кайто лишь сильнее оскалился, когда Ханзе щелкнул пальцами, и к каждому из пленных двинулись «Одокуро». Надоело возится самостоятельно, понятно. Кончились аргументы. Честно говоря, этой ночью это было лучшее, что они только могли понять. Жаль, конечно, что будет чертовски больно… но, эй? Он хотя бы заставил Ханзе забыть про иглу в руке. Глава 15. Вкуснее, чем креветка в темпуре Через какое-то время блуждания по кораблю Шепот прислала новое сообщение: в нем говорилось, что в контейнерах пусто, во всяком случае, феромонов Кайто и Хэби там не было; однако, из интересного, она нашла хорошо охраняемый ховеркар, готовый к отлету. Было бы хорошо рвануть эту дрянь, чтобы никто точно не улетел, но Кичиро предполагал, что стоим туда сунуться, как Шепот лично открутит им всем уши за игнорирование прямой миссии — да и как-то некрасиво это будет по отношению к Кайто и Хэби, поэтому он лишь просто отметил себе в памяти, где этот ховеркар стоит. Ну, если к нему кто-то побежит. Как говорится, на других надейся, а сам тоже не стой в сторонке и не дрочи из-за угла.