Мимо пронеслась пуля: дружки Исао тоже времени не теряли. Один из «Одокуро», оставшийся не у дел, выпустил когти и бросился на Годо, но не успел даже звука издать, как перед тем, словно из-под земли, вырос Синдзи и снес выстрелом голову. Кичиро обернулся — и едва отшатнулся, когда мимо него пронесся кулак Исао, разбивший биту недобитого «Одокуро» вдребезги. В голове вдруг почувствовалось возмущение, вестимо, Ханами, и Кичиро замахнулся — сильно, и ударил по шее. Заскрежетал металл, и, следом, чужая голова полетела за борт к остальным своим товарищам. Тем временем Сатоши выстрелом добил жертву Сакуры, оставив у той на память симпатичный сувенир в зубах — чужую руку. — А ну брось! Фу, фу! И все это — в тишине. Ну, почти. Не зря же у них глушители. … почти стелс, да? Тела они спихнули в воду; затем пошли следом за Сакурой. Вперед, в черное нутро «Бакэ-кудзиры». Пробуждение было тяжелым. Все болело. Конечности словно налились свинцом. Каждый новый звук отдавался ужасающей пульсацией в голове, удар за ударом — бам, бам, бам, отчего хотелось закрыть уши руками и не слышать, ничего больше и никогда. Но больше всего болел живот, мучительной тянущей болью в том месте, куда вонзили нож. С трудом Хэби раскрыла глаза. Ничего не изменилось. Они были все в той же комнате. Раны были обработаны, грубо. Огромных сил ей потребовалось, чтобы поднять взгляд и посмотреть на Кайто с замотанным коленом. Если они отсюда выберутся, хромать он будет долго. Впрочем, если им все же удастся… это будет меньшая цена, какую они смогут заплатить. — Ну что, все? Пришли в себя, ребята? Голос Ханзе вызвал только больше головной боли. Замолчи. Замолчизамолчизамолчи. Не говори ничего, заткнись. Дай прийти в себя. — Алло? Слышите меня? — Молчание, — раздался хриплый голос рядом, — знак согласия, не слышал, что ли? — Хорошо. Хорошо! — с энтузиазмом Ханзе потер руки. — Давайте повторим еще раз: на кого вы работаете?.. Но вновь — тишина. Ничего. Скоро ему надоест. И тогда они смогут отдохнуть. У них будет целое посмертие на то, чтобы этим заняться, и никто, даже такой человек, как Ханзе, не сумеет их оттуда вырвать. Ведь смерть была чем-то твоим, личным, и никто не мог проникнуть за ее врата и вытащить тебя на белый свет вновь. — Понятно… Разочарованно цокнул. Следом, чужая рука схватила Хэби за лицо и заставила поднять голову. Между пальцем у него был зажат нож, уже чистый. — Твой вариант? — Нахер сходить, такой вариант. Да, Ханзе был прав. Пустые угрозы были признаком отчаяния. Но у нее уже ничего не осталось. От пустого молчания только больше кипело что-то внутри, а таким образом… Ну, это хотя бы его бесило. Тоже приятное зрелище. — Кайто? — Нахер иди. Лицо Ханзе на секунду приняло озадаченный вид, восхитительное зрелище, в самом деле, но затем он пожал плечами. И занес нож. В следующую секунду полоснул им прямо по глазам. Не будь у Хэби аугментики, она бы заорала, но искусственные глазные яблоки не ощущали боли (в отличие от порезанной переносицы, но, в самом деле, на фоне ноющего живота даже эта вспышка боли показалась почти незаметной, незначительной). В эту же секунду все потемнело, а по лицу полилось что-то теплое, горячее. Кровь. Глаза закоротило. Как же больно. Как же больно. — Так… — судя по голосу, терпение у Ханзе подступало к концу. — Раунд третий. Что мне сделать в этот раз? Нет-нет, я понимаю, в нашем двадцать втором веке все так легко заменить, все поменять! Вот, я вырезал ей глаза, а ведь они даже не настоящие, мать вашу. Нужно только немного потерпеть, да? На это вы рассчитываете? Боже, как же больно. Как же больно… Голос Ханзе сорвался на крик: — Да, я спрашиваю?! Судя по шороху одежды, развернулся. Последовал удар, по лицу, и Хэби тихонько заскулила, чувствуя, что теряет самообладание. — Я жду ответа. Нет. Ты ничего не добьешься. Смирись. — Хорошо… — Ханзе нетерпеливо запыхтел, судя по звуку шагов, вновь начав кружить по комнате. — Никаких проблем, окей-окей. Так, ребята! Щелкнул пальцами. Раздались глухие удары, видимо, кто-то бил Кайто. Если бы она только могла видеть… Но видел Кайто. Видел, как Ханзе взял со стола аккуратный длинный штырь с молотком, угрожающе сверкнувшие под тусклым светом лампы. Подошел к Хэби и с улыбкой, не грозившей ничем хорошим, наклонился над ней, после чего абсолютно милейшим (и не подходящим такому уебку) голоском поинтересовался, будто делал что-то шаловливо-невинное: — Кайто-кун, узнаешь, что это? О, Кайто знал. Кайто хорошо знал, и это вызвало у нее скорее даже разочарование, чем какое-то удивление. Честно говоря, он чего-то подобного и ожидал, а потому эта игла не вызвала в нем какого-либо удивления или шока. Он сухо заметил: — Как примитивно. — Примитивно! — Ханзе вскинул руки, излишне драматично, подобно актеру театра Но. — Но эффективно. Знаешь, что можно сделать с человеком, чтобы он остался жив, но не жив? — Столько способов, что не счесть. Голос неожиданно сел. С чего бы… Ладно, ладно! Он знал. Твою ж мать. Ханзе это определенно развеселило, и он улыбнулся, хотя больше походило на оскал: — Может посоветуешь мне какой-то? Я, лично, очень люблю лоботомию. Это требует филигранной хирургической точности. Один удар — и все. Человека больше нет. А ты что посоветуешь? — насмешливо бросил он. — Мозги выжигать? Да господи боже. У меня этих выжигателей мозгов по всему Эдо. Мне уже надоело. Все это время он продолжал вертеть в руке иголочку. Надо было что-то предпринять. Хорошо было бы вырваться и начистить эту наглую рожу, но Кайто, при всем том, что язык его сегодня подвел, был весьма рациональным человеком, а потому понимал безысходность своего положения. Физической расправой тут не разыграть гамбит, надо было что-то другое, что-то… Ненароком вспомнились слова Ханзе про Кичиро, про болтливость последнего, и Кайто сглотнул. Что ж, хочет поболтать? Это он ему устроит. Пусть только стоит подальше от Хэби с этой сраной иголочкой и молотком. Он не собирался просто сидеть и наблюдать за тем, как такой кошмар сотворяли с его товарищем. — Ну что? Превратить твою подружку в овощ? — И потерять бесценный источник информации? А ты забавный? — затараторил Кайто. — Она не несет для меня никакого интереса, — судя по тону, это была уже не шутка. И не игра. Резал правду-матку. — Зачем она мне нужна? Что она знает того, что не знаю я? Например, кто нас нанял. Но этот комментарий Кайто решил удержать при себе. — Мало ли, — нервно заулыбался он. — В каждой женщине есть загадка. — Вот сейчас мы и посмотрим, что у нее за загадка. Бля, нет! Ханзе свистнул, и один из «Одокуро» резко оттянул ее волосы назад, запрокидывая голову. Мастерским движением он приставил иголочку к разбитому глазу, и Кайто ощутил, как внутри все сжалось в мерзком нервном коме. Надо что-то сделать. Заболтать его. Заговорить ему зубы, пока не стало слишком поздно. Хоть что-то, что отвлечет его. Потянуть время. Может, Исао уже в пути. Может, их кто-то вытащит, и они забудут эту ночь, как один страшный кошмар. Кайто видел, как дрожали у Хэби ноги, как участилось дыхание. Кровь продолжала литься у нее по лицу, падая на грудь. — Итак, Кайто. Я все понимаю! Может, если она перестанет быть такой строптивой, ты наконец ее трахнешь. Надо что-то делать, что-то сказать, что-то… — Я знаю, вы этим помышляете. Ну, молодые люди… Гормоны играют, все дела. — Ты меня совсем за человека не держишь, — выплюнул Кайто, и Ханзе вдруг нахмурился. — Что?