Чихун попятился и оскалил мелкие зубы. Щенячье "Р-р-р" прозвучало довольно устрашающе. — Илюша, не бойся… — Симу качнуло, но мужская рука тут же удержала ее на месте. — Это… Это… — голос ее совсем осип, а горло будто схватило спазмом. — Привет! Меня зовут Макар, — Чердынцев выдохнул и расстегнул молнию пуховика. — Я… — он быстро посмотрел на Серафиму. Они оба сейчас выглядели растерянными и сбитыми с толку. — Мы с твоей мамой… Сима вспыхнула и прижала ладонь к губам, словно только осознала, что поцелуи были настоящими. — Макар… — прошептала она и, сглотнув, несколько раз беззвучно повторила его имя. — Макар, — кивнул он, подтверждая. — А ты Илья Жданов? — обратился он к мальчику. Илюша немного смутился, втянул голову в плечи, а затем выпалил: — У нас собака есть. Его Чихун зовут… А ты к нам в гости пришел? — Да, в гости… Только я подарки забыл. Очень торопился, — Макар стащил пуховик и огляделся в поисках вешалки. — Жарко тут у вас… Сима никак не могла прийти в себя и только следила растерянным взглядом за его действиями. Макар, стараясь не напугать ни ее, ни мальчика, аккуратно положил одежду на диван и подошел к печке. — Вы что же, сами ее топили? — Мы с мамой все сами делаем! — заявил Илья. Спустившись, он подошел к Макару и указал на поленья. — Надо сначала бумажки и палочки зажигать, а потом большое дерево совать! — Класть… — на автомате поправила его Сима. Мальчик рассматривал Макара и хмурил темные бровки. И Чердынцев не мог отвести от него взгляда, отмечая каждую черточку. Рука его непроизвольно легла на голову Ильи, поглаживая непослушные волосы, и тот замер, прислушиваясь к этой сдержанной ласке. По щекам Симы потекли горячие слезы. Она попыталась незаметно вытереть их рукавом, но через минуту разрыдалась, не в силах больше сдерживаться. — Мама?.. — губы Ильи задрожали и превратились в кривую скобку. — Так, ну-ка, отставить истерику! — хлопнул в ладоши Макар. — Вообще-то я с улицы пришел и очень замерз! Надеюсь, чай у вас есть? — спросил он, но, наткнувшись глазами на блюдце с дешевыми хлебными палочками, нахмурился так же, как недавно мальчик. — У нас есть! Со слоником, — радостно заявил Илюша. — И еще мед… И картошка… Только я картошку больше не хочу. Я хочу каКлету и сосиску… Макар сжал челюсти и заметно побледнел. — Илюша, нам бы с мамой поговорить… — начал он. — Милый, поднимись наверх, пожалуйста. Я сейчас приду к тебе, — попросила Сима, шмыгнув носом. — Ну, мама… — заартачился мальчик. — Всего на пять минут, ладно? — Это сколько надо считать? — Сосчитай пока шесть раз по десять, хорошо? Иди, я скоро… Когда детские шаги раздались над их головой, Сима наконец подняла на Макара заплаканные глаза: — Как ты… вы… Откуда узнал, что мы здесь? — Я не знал, — покачал головой Чердынцев. — Я очень многого не знал. Но теперь… — Теперь? — Сима обхватила себя руками. — Да, теперь все будет по-другому, — Макар огляделся, отмечая обстановку дачи, картины и сохнущие на веревке у печки детские вещи. — Мне кажется, вы торопитесь… — выдавила из себя Сима, болезненно морща лицо. — Вы? — Макар шагнул так близко, что, кажется, мог услышать биение ее сердца. Он провел ладонями вверх по безвольно опущенным рукам и, не встретив сопротивления, просунул пальцы в гущу волос на ее затылке. Чуть сжав их у корней, он приподнял голову Симы и заглянул в глаза. — Я искал тебя… — одной фразой обжег ее губы. Сима зажмурилась, внимая его словам. — Ничего сейчас не говори, хорошо? — он склонился к ее уху и тихо прошептал: — Илья мой сын. — Она отрывисто вздохнула и уткнулась в его плечо. Чердынцев потерся подбородком о ее макушку и прижал Симу крепче. — Если бы не Горецкая… Девушка вздрогнула и, отстранившись, уставилась на Макара обезумевшим взглядом: — Это не я… Я не убивала ее! Когда пришла в квартиру, Амалия Яновна уже была мертва! — Я совсем не то хотел сказать… Но какого черта ты вообще пошла к ней ночью?! — Она позвонила… Глава 30 Макар Сима выскользнула из его рук и отошла к столу, где стала переставлять с места на место немногочисленную посуду. Чердынцев моментально почувствовал возникшее между ними напряжение. Как только разговор зашел о Горецкой, воздух вокруг словно отяжелел. Макар злился на свою бесцеремонность, благодаря которой практически свел на нет едва зародившийся диалог. Понять, что же произошло на самом деле, нахрапом явно не получилось — Серафима, будто улитка, едва высунув голову, тут же спряталась в своей хрупкой раковине. Он заметил, насколько уставшей и бледной она выглядела. Старый вытянутый свитер скрывал тоненькую фигурку; натруженные руки привычно поднимали бидон и переливали воду в чайник; длинные волосы были закручены в простой пучок на затылке. Взгляд его скользнул по мягкой линии подбородка и аккуратным, четко очерченным губам. Маленькая мама, юная девушка, которая могла бы, наверное, выглядеть совсем иначе, если бы не посвятила всю свою жизнь ребенку. Его ребенку… — Сима, — Макар подошел ближе и, обхватив ее за худенькие плечи, попытался развернуть к себе. — Ты прости меня… — отозвалась она и отстранилась, очерчивая границу. — Я виновата перед тобой. Но сейчас это неважно… Я, кажется, догадываюсь, как ты нашел нас… Мы в розыске, да? Все думают, что я убила Амалию Яновну! — на щеках Симы вспыхнули два красных пятна. — Полицейские, наверное, и фотографии мои по всему городу развесили?! А ты увидел… О, господи! — она закрыла лицо руками и еще больше скукожилась, став похожей на собственную тень. — Послушай, все не совсем так, — Макар схватил стакан, потом понял, что в чайнике сырая вода, в сердцах поставил его обратно и быстро произнес: — Конечно, тебя ищут, но как свидетеля, понимаешь? — он не был уверен в своих словах, да и Сима реагировала довольно вяло, будто эта информация ничего для нее не значила. — А как ты понял, что Илья… — она вдруг взволнованно взглянула на него и тихо добавила: — Я никогда никому не говорила… — Мы обсудим это позже, — стараясь быть убедительным, сказал Макар. Его смущал болезненный вид Серафимы: припухшие покрасневшие веки и обреченность во взгляде. — Сейчас нам надо придумать, как спрятать вас, пока идет следствие. Потому что есть кое-что, с чем я должен разобраться в первую очередь. — Наверное, мне нужно сдаться… — упрямо прошептала Сима. — Я увезу вас, спрячу так, что никто не найдет! — заверил ее Макар. — И не успокоюсь, пока не разберусь в этом деле от начала до конца. — Мы прячемся уже несколько дней. Но не потому, что я виновата! — она с вызовом посмотрела на Макара. — Это Амалия Яновна велела мне приехать сюда, потому что… — она вдруг смешалась и стала судорожно ломать пальцы. — Потому что? — постарался помочь ей Макар. Но Серафима нахмурилась, а затем, вдумчиво подбирая слова, произнесла: — Во время нашего с ней последнего разговора, она сказала, что ОН будет искать меня. А потом звонок прервался. И после этого она уже не брала трубку! Тогда я пошла в квартиру… Испугалась, что Амалия Яновна плохо себя почувствовала. Что у нее что-то с головой или поднялось давление, и поэтому она начала бредить… — Сима выдохнула, и плечи ее опустились, будто придавленные тяжелым грузом. — У нее действительно были проблемы с головой, — фыркнул Макар. — И явно еще кое с чем… — Откуда ты знаешь Амалию Яновну? — Я ее наследник, — ответил Чердынцев, тут же отметив, как в ответ широко раскрылись ее глаза. — Правда? О… Она была необыкновенной женщиной! — посветлела лицом Серафима. В этом искреннем удивлении и восхищении было столько естественной простоты, что Чердынцева вдруг накрыло волной щемящей и пронзительной нежности. Он поверил ей безоговорочно. Макар судорожно вздохнул, внезапно осознав, чего был лишен эти пять лет. Возможно, Сима и была простой наивной провинциалкой, на которую в Москве он никогда бы не обратил внимания, но сейчас, когда он видел перед собой девушку, так не похожую на столичных барышень, то уже не мог представить себя рядом ни с кем иным. Вот только Сима явно не торопилась кидаться ему на шею, а факт его отцовства признала словно под гнетом обстоятельств и нервного потрясения. — Наследник Амалии Яновны! — медленно повторила она, и на ее губах появилась горькая улыбка. — Так вот зачем ты вернулся в город… Макар сжал кулаки. Все что она говорила сейчас, было правдой. И он бы принял ее, если бы эта правда не била наотмашь и не заставляла его беситься от собственной глупости и недальновидности. — Собирайтесь, — приказал он, но Сима лишь покачала головой. — Я не поеду с тобой, Макар. Это глупо. Разве тебе нужны лишние проблемы? Мы как-нибудь сами… — голос ее зазвенел стальными нотками. — Сами? — вспыхнул Чердынцев. — Не говори глупостей! Я не оставлю своего сына в опасности! — По-твоему, я не в состоянии обезопасить своего ребенка? — Ресницы Серафимы затрепетали. — Или всерьез думаешь, что я позволю говорить подобное совершенно чужому человеку… — Сима взглянула на Макара и тут же прикусила нижнюю губу. Минуту Макар не двигался и не отводил от нее прищуренного взгляда. Затем медленно поднял руку и поправил выбившуюся прядь Симиных волос. Она не отшатнулась, а наоборот, едва уловимым движением коснулась щекой его ладони. — Прости меня, — сказал он, думая лишь о том, как продлить это ощущение тепла на своей коже. — Я… Я никогда не думала о тебе плохо… Просто… просто…