Тогда он попытался вывести меня из себя: — Разве коршун уже выклевал мозги из твоего черепа? Как можете вы, находясь в моей полной власти, еще ставить какие-то требования? — Значит, разговоры бесполезны. Ты полагаешь, что мы находимся в твоей власти, а мы считаем — наоборот. Совещание окончено. С этими словами я поднялся. Тут он крикнул: — Стой! Мы ведь еще не договорились! Послушай еще одно: если через четверть часа мне не будут выданы мальчишка и Олд Шеттерхэнд, мы будем вас атаковать и уничтожим всех до последнего человека! Виннету был слишком горд, чтобы что-то добавить от себя, а мне не пришло и в голову отвечать. Но тут встал другой вождь. Он заявил старику: — Меня зовут Хитрый Змей, и я еще никогда не нарушал данного мною слова. Я буду придерживаться договора, который заключил с этими людьми. Старик вытаращил на него глаза и спросил: — Как это ты будешь соблюдать договор, если я объявил его недействительным? — Этого ты не можешь сделать. Заключил-то договор я, и только я могу решить, действителен он или нет. Тогда старик тоже встал и топнул ногой, а потом закричал: — А я отдам распоряжение, что договор недействителен! Кто осмелится бунтовать против Большого Рта? — Я, Хитрый Змей, отважусь на это. Все мои воины курили с моими друзьями калюме, глину для которого я со многими опасностями добыл, выполнив все положенные церемонии, в священных каменоломнях. Каждый глоток этого дыма является клятвой, которую необходимо исполнять, кто же нарушит подобную клятву, никогда не попадет в вечные охотничьи угодья, а будет блуждать лишь тенью перед их воротами. Он так громко сказал эти слова, что они разнеслись далеко. Тогда Большой Рот спросил столь же громко: — Значит, ты называешь чужаков своими друзьями? Пожалуй, ты хочешь защищать их? — Да. Если на них нападут, я их буду защищать ценой собственной крови и даже собственной жизни! — Против меня и моих воинов, своих братьев? — Тот, кто хочет вынудить меня нарушить клятву и осквернить мой калюме, не может больше называть себя моим братом, тот оскорбляет меня и всех мужчин моего племени. Слушайте это, вы, воины, находящиеся под моим предводительством! Большой Рот назвал нас трусами. Станете ли вы это терпеть? Он требует от нас, чтобы мы разбили свои калюме, самое ценное из того, чем мы владеем. Захотите ли вы ему повиноваться? Глубокая тишина была ему ответом. Не слышно было ни одобрения, ни осуждения. Тогда Хитрый Змей продолжал: — Вот здесь стоит Виннету, а здесь — Олд Шеттерхэнд. Вы слышали, чтобы кто-то из них хоть однажды нарушил свое слово? Можем ли мы нарушить слово, данное им? Олд Шеттерхэнд вызволил меня из шахты, где я томился. Он сделал это, хотя я был его врагом. Должен ли я теперь стать изменником, хотя теперь я его друг? Может ли ваш предводитель стать лжецом? Или лучше ему оставаться честным человеком, на слово которого вы можете положиться? Решайте! Теперь я ухожу с Виннету и его белым другом. Кто считает себя честным человеком и храбрым воином, может пойти с нами. Ну, а кто любит ложь и стерпит, что его назовут трусом, тот может оставаться на той стороне с Большим Ртом. Я сказал, а вы должны решать. Если Большой Рот намерен отомстить Олд Шеттерхэнду, то пусть он сам бьется с ним, если ему хватит смелости. Я сказал, а вы услышали. Хуг! Он взял меня за левую руку, Виннету — за правую и пошел с нами на нашу сторону. Воздействие его слов было ошеломляющее: все его люди последовали за ним. Не думаю, что хоть один воин остался на той стороне озера. Это стало, пожалуй, следствием того, что старик назвал их вождя трусом. Увидев это, Большой Рот застыл, как камень. Он некоторое время, словно ничего не понимая, уставился на нас, потом повернулся и пошел к своему костру, возле которого опустился на землю посреди старейшин. На нашей стороне царило глубокое молчание, а у них шло оживленное обсуждение. Мы видели возбужденные движения и озабоченные выражения лиц старых воинов, которые пытались что-то доказать Большому Рту. Но он выслушивал их безо всякого удовольствия. Это продолжалось, пожалуй, часа два. Потом один из старейшин медленно пошел к буку, остановился там и громко крикнул: — Слушайте, воины юма и воины мимбренхо! Перед вами Длинная Ступня, опытный воин, который много лет и зим шагал по жизни и очень хорошо знает, как должен поступать храбрый воин в любом случае. У Большого Рта, известного вождя юма, был сын, Маленький Рот, который погиб от пули Олд Шеттерхэнда. Эта кровь должна быть отомщена. Олд Шеттерхэнд повредил нашему вождю руку — это тоже должно быть отомщено. Рядом с Олд Шеттерхэндом находится мальчишка из племени мимбренхо, которого назвали Убийцей юма. Это оскорбление всего нашего племени может быть смыто только его кровью. Мы должны были бы сразу убить Олд Шеттерхэнда и мальчишку, где бы они ни находились. Но они выкурили трубку мира с воинами Хитрого Змея, а значит, стали нашими братьями, а поэтому мы не можем их просто убить. Обе стороны должны сойтись в открытом поединке. Нас оскорбили, а поэтому мы будем решать, каким оружием будут сражаться две стороны. Так как одна рука у нашего вождя повреждена и он не в состоянии сражаться, то за него должен выступить кто-то другой. Но за это мы разрешаем Убийце юма выставить вместо себя своего младшего брата. Кто хочет заменить Большого Рта, тот должен выйти вперед! После такого весьма своеобразного заявления воин вернулся к костру. Значит, они решили проводить поединки, даже не спросив меня прежде, согласен ли я. Ну, а замену Убийцы юма его младшим братом, конечно, определил старый вождь. Чтобы посоветоваться, я послал за Сильным Бизоном. Но чтобы перешедшие к нам юма раньше времени его не узнали, я приказал ему остановиться в сильно затененном месте, где бы лица его нельзя было увидеть, а фигура была бы едва различима. Когда я через несколько минут пришел на это место, Сильный Бизон уже ждал там. Я рассказал ему обо всем случившемся. Я полагал, что он, как отец, испугается, но он сказал очень спокойно: — Значит, я слышал именно тот самый громкий голос! Он доносился до нас, но мы не могли разобрать слов. — Я вызвал тебя, чтобы узнать, должен ли твой сын принимать вызов. — Разумеется, должен! Разве может любой мимбренхо сказать про себя, что он испугался какого-то юма! — Но твои сыновья еще очень юные. Против твоего младшего выставят сильного и опытного противника! — Тем хуже для юма, потому что тогда мы можем говорить про них, что они трусы, что их опытные воины сражаются с детьми и терпят поражения. — Ты так уверен в победе? — Никто из юма не победит моих мальчиков! — А кто должен сражаться? Убийца юма или его брат? — Его брат, который тоже хочет получить имя. — Но подумай, что ему придется согласиться как с выбором оружия, так и со способом поединка! — Мои мальчики всему обучены — я не беспокоюсь за них, а то, что они сопровождали тебя и Виннету, принесло им большую пользу. А примешь ли ты сам вызов? — Могу ли я поступить по-другому? Если вызов принимает малыш, то Олд Шеттерхэнд не может уступить ему в мужестве. — В твоей храбрости никто не сомневается, но разве будет медведь бороться с мышью? — Ах, вот что ты имеешь в виду! Ну, да, медведь выйдет на поединок. Когда мышь захочет укусить его, медведь поддаст ее лапой. Это ведь тоже поединок. Ты посмотришь. Оставайся здесь, но так, чтобы тебя не видели и не узнали! После этого разговора я отправился к мальчишкам, которые с невозмутимыми лицами сидели один подле другого, как будто не произошло ничего необыкновенного. — Я говорил с вождем, вашим отцом, — сказал я им. — Что вы намерены делать? — Драться, — ответил младший. — Я должен получить имя, поэтому мой брат уступает мне своего юма. В этой фразе был виден характер сыновей вождя. Один уступает другому воина юма, значит, они уже рассматривали противника как свою собственность. Когда такую уверенность выказывает опытный воин, это понятно и даже похвально, но если она проявляется в таком юном возрасте, да еще по такому серьезному поводу, то это, конечно, можно считать некоторым легкомыслием. На нашей стороне дарило полное молчание. Люди лежали в траве рядышком и ожидали, как будут разворачиваться события. Полночь уже давно прошла, и только около часа ночи Длинная Ступня снова вышел к буку и возвестил: — На совете старейшин мы решили, что в первом поединке биться Олд Шеттерхэнд и его противник будут копьями. Правда, желающего сражаться с бледнолицым пока не нашлось, поэтому порядок поединка будет определен позже. Мимбренхо будет биться в воде, на ножах, а его противником выбран Черный Бобер. Сражаться они будут до тех пор, пока один из них не погибнет. До этого ни тот, ни другой не смеет выходить из воды. Хитро задумано! Имя Черный Бобер позволяет предполагать, что владелец его ловок в плавании и нырянии. А я должен сражаться копьем, оружием краснокожих, самым непривычным для меня оружием. Но тут юма просчитались. Виннету был величайшим мастером и в метании копий и в фехтовании ими, и он долго занимался со мной, пока по меньшей мере что-то из его умения не передалось мне. У вестмена не бывает свободного времени: если он не занят ничем другим, то он упражняется в военном искусстве. Оттого и появляется у этих людей достойные удивления ловкость и уверенность, мастерство владения разным оружием. Кто любуется ими, тот и понятия не имеет, сколько труда требуется для выработки этих качеств. Итак, противника для меня пока не нашлось. Может, и вообще не найдется: с этим я уж как-нибудь смирюсь. Но за маленького мимбренхо я боялся. Меня тянуло к нему, я хотел дать ему несколько далеко не бесполезных советов. Когда он заметил, что я к нему приближаюсь, он встретил меня с улыбкой. Паренек ни чуточки не боялся, и когда я его спросил: «Хорошо ли плавает мой юный брат?» он ответил: — Я всегда очень охотно ныряю в воду. — Просто нырять, чтобы искупаться, — это одно дело, но погружаться в воду с ножом, чтобы бороться за жизнь, — это совсем другое. — Мой брат и я часто боролись на ножах. — Только не будь самоуверенным! У твоего противника очень символичное имя; он должен хорошо плавать и нырять. Об этом он, пожалуй, раньше и не подумал, потому что теперь лицо его стало озабоченным. — Нельзя полагаться на одну ловкость. Хитрость часто лучше сноровки. Твой противник будет, вероятно, гораздо сильнее тебя. Ты должен сравняться с ним при помощи хитрости. Прежде всего не позволяй ему схватить себя, иначе ты пропал. — Ну, это уж слишком! — сказал он и, улыбаясь, кивнул мне. Вот оно! Я хотел дать ему хороший урок, а это слово «слишком» показало, что он уже напряженно думает над предстоящей задачей. Тем не менее я продолжал: — Он зайдет в воду, конечно, с той стороны, а тебе надо будет спуститься с этого берега. Возможно, он и в дальнейшем будет придерживаться той стороны. Там тебе и надо его искать. — На той стороне горит костер, там светлее, — бросил он. — Но не у берега, вдоль которого растут кусты. Знаешь ли ты растение, названное индейцами «зика»? — Да, здесь много таких растений — и у берега, и среди кустов. — Его стебель полый, и из него можно сделать превосходную трубку. Запомни это! Он вопросительно посмотрел на меня, так как ничего не понял. — Великолепную трубку для дыхания, — объяснил я ему. — Однажды меня преследовали команчи, и я укрылся в реке. Они обыскивали берег, а я долго-долго плавал под водой и дышал через трубку зики. Только вот кашлять нельзя. Если ты под водой станешь близко у берега, дыша через стебель зики, ты сможешь спокойно ждать, пока твой враг не подойдет. Ты умеешь держать под водой глаза открытыми? — Да. Когда вода чистая, то видно на несколько шагов вперед. — Этого может быть достаточно. Правда, есть еще много хитростей и уловок, но в поединке надо честно поступать с противником. Я дал тебе один совет, но только потому, что ты еще мальчик, а твой враг — опытный воин. Я стал наблюдать за мальчишкой и увидел, что он срезал много стеблей зики. Потом он исчез за кустами, а вскоре за ним последовал его брат. Я тайком прокрался за ним и с удовлетворением увидел, что старший из мальчиков натирает младшего жиром. Каждый индеец постоянно носит при себе масло или жир. Опять прошло много времени, и ничего не произошло. От нас было видно, как на той стороне старые воины постоянно сновали туда-сюда. Конечно, они искали соперника для меня, но никого не находили. Но в конце концов они, кажется, достигли результата, потому что Длинная Ступня снова подошел к буку и объявил: — Слушайте, воины, решение совета старейшин! Пролитая Олд Шеттерхэндом кровь принадлежала сыну вождя, за что полагается двойное наказание. Поэтому он должен сражаться не с одним, а с двумя противниками, и притом одновременно. Каждый из соперников получит по пять копий, а расстояние составит тридцать шагов. Копья следует бросать. Ни один из соперников не должен покидать места, на которое он поставлен, однако разрешается и при разбеге, и при защите делать по одному шагу вперед, или назад, или влево, или вправо. Употребление щитов запрещено. Кто бросит все свои пять копий, должен оставаться на месте, пока соперник не освободится полностью от своего оружия. Поединок не прекращается из-за ранения соперника, а лишь — из-за его смерти. Олду Шеттерхэнду будут противостоять два воина: Длинный Волос и Сильная Рука. Он может подойти, чтобы забрать копья. Несмотря на этот призыв, я остался преспокойно лежать, как и прежде, в траве. Негодяи-юма действовали так, словно они должны были нами повелевать, а мы только повиноваться. На той стороне появились двое краснокожих, каждый из которых держал в руках пять копий. Стало быть, это и были мои грозные противники, взявшие на себя задачу освободить землю от моего присутствия. Они угрожающе размахивали руками и при этом устрашающе выли. Когда и это не побудило меня пойти на ту сторону, Длинная Ступня вышел на берег и закричал: — Почему Олд Шеттерхэнд не идет? Или страх так глубоко овладел его сердцем, что ноги его окаменели и он не может двигаться? Я продолжал спокойно лежать и даже не пошевелился. Он подождал минут десять, а потом снова крикнул: