— Тогда расскажите мне сначала о том, как вы себе представляете такую попытку! — Сначала развяжите меня, а потом… — Стоп! — прервал я его. — Не может быть и речи о том, чтобы я освободил вас. В любом случае вы пока останетесь связанным. — Но как же я смогу помочь вам, если не смогу шевельнуться! — Теперь единственно возможное движение для вас — езда верхом, а ехать вам можно и связанным. Если услуги, которые вы нам предлагаете, потребуют от вас движений, которым будут мешать путы, мы освободим вас от них. Самое важное, что вы можете сразу сделать сейчас, так это указать нам дорогу, по которой надо ехать. — Это я сделаю, — пробормотал он, очень недовольный тем, что я отказал ему в исполнении первого же его пожелания. — И притом верно указать, — добавил я, выделяя последние слова. — Если вы захотите обмануть нас, выиграв, может быть, время, то мы сейчас же заметим это и тут же посильнее стянем ваши ремни. Итак, когда мы доберемся до следующего поста юма? — Еще до наступления вечера. — В какой местности он расположен? — Он устроен на краю леса. А перед тем мы должны проехать по широкой равнине. — Значит, с поста можно хорошо видеть эту равнину? — Да. Если вы хотите остаться незамеченными, то придется объехать равнину. — Это зависит от ее протяженности и ширины. Как только мы доберемся до этой равнины, вы нас предупредите. А пока скажите-ка мне, почему вы все-таки остались на асиенде, а не отправились в Альмаден? — У меня было задание ожидать там реторты, которые должны были привезти из Уреса. — А потом через цепочку постов их должны были доставить в Альмаден? — Совершенно верно. — Если вам нужны реторты, то я предполагаю, что в Альмадене ртуть находится в форме сернистого соединения, то есть киновари? — Да, это так, но местами встречается и самородная ртуть. — Значит, в ретортах киноварь должна разлагаться на серу и чистую ртуть. С помощью каких же добавок это будет осуществляться? Я полагаю, вы используете известь? — Да, там должны использовать известь. — А есть она там, наверху? — В изобилии. Горы и скалы состоят большей частью из известняка; в породе есть многочисленные пещеры. При слове «пещеры» мне пришла в голову одна мысль. Для нас было очень трудно охранять пленников на открытом месте. Но если бы оказалось возможным поместить их в пещеру, то с помощью всего нескольких человек мы могли бы спокойно охранять многочисленных краснокожих. Поэтому я спросил у Плейера: — Может быть, вам известна какая-нибудь пещера, расположенная недалеко от шахты? — Да, есть подходящая. — Она большая? — В ней может разместиться более ста человек. — Сколько у пещеры выходов? — Только один. Но задней стенки у нее нет; кажется, она очень далеко уходит в известняковую скалу, но вдаль пещера не распространяется, потому что она ограничена пропастью, ширину которой измерить невозможно. — Эта пропасть глубокая? — Очень. Когда бросаешь сверху камень, не слышно, как он падает на дно. Справа находится еще пещера поменьше, но она вся залита водой. Я пробовал эту воду: ее можно пить, но она очень холодная. — Ваши друзья, конечно, знают и об этой пещере? — Ничего они не знают! Я не сказал им о ней, потому что… Он прервался. Казалось, что он сказал больше, чем хотел. — Продолжайте! Потому что…? — У меня были для этого основания, — закончил он свою мысль. — Подобное место мне нужно было для себя самого. — Для чего? Он ответил не сразу. Так как он задумался, я предположил, что он не хочет говорить правду и придумывает отговорку. Немного спустя он объяснил: — Я хочу действительно доказать вам, что меня нельзя считать негодяем. Я подумал о немецких рабочих. Возможно, мне удалось бы освободить одного-двух из них. Поэтому мне нужно было подобрать убежище, чтобы спрятать их, и вот эта пещера показалась мне весьма подходящей. Поэтому я ничего о ней не сказал. — Конечно, это говорит о вашем добром сердце. Когда же вы ее открыли? — Уже около года назад, когда я впервые был в горах. — Вы были посланы Мелтоном и, разумеется, после своего возвращения обо всем сообщили ему? — Да. — Но тогда вы еще ничего не знали о немецких рабочих? — Нет. — И как раз ради них утаили от него, что обнаружили эту пещеру! Вы видите, что к вашим заверениям приходится относиться осторожно. Вы умолчали про пещеру по какой-то совершенно иной причине, но я не буду лезть к вам в душу и требовать правды, так как мне ваша тайна совершенно безразлична. Но пусть это будет последней попыткой выдать мне черное за белое! Не такой я человек, которого можно легко обмануть, и в следующий раз я сделаю для себя в отношении вас серьезные выводы. Настоящую причину сокрытия пещеры я, как мне показалось, понял. Пожалуй, у Плейера появилась мысль обокрасть своих компаньонов и спрятать в пещере похищенные ртуть или киноварь, пока не представится возможность незаметно увезти их. А то, что он отказался мне об этом сообщить, вовсе не свидетельствовало о том, что он был нечестен относительно взятых им на себя обязательств. Поэтому мои последние слова обеспокоили его, и он решился, чтобы рассеять мое недоверие, сообщить мне одно весьма ценное обстоятельство, о котором я не подозревал. — Я не выдаю ни черное за белое, ни наоборот, — сказал он. — Я сознаю, что у вас есть все основания не доверять мне, но вам же ничего не будет стоить узнать о вещах, никоим образом не связанных с вашими планами. — Я знаю об этом, потому-то и не пытаюсь узнать правду о пещере. Я только полагаю, что вы не должны обманывать меня в делах, имеющих ко мне отношение. Вы же знаете, что от вашего поведения зависит ваша жизнь. — Я и не собирался вас обманывать. Мне дорога моя жизнь, я хочу сохранить ее и за нее охотно вам послужу. Я хочу дать вам убедительное доказательство моей честности, открыв вам одну тайну, знание которой вам впоследствии пригодится. — Что же это? — Там, наверху, в Альмадене, нет ни деревьев, ни травы. Таким образом, пропитание там не добудешь. Так как Мелтон вообще позаботился обо всем еще до того, как асиенда стала принадлежать ему, то он закупил и провиант, который отправили из Уреса в Альмаден на пяти подводах. — Мне, конечно, очень важно услышать об этом. Кто показывает путь этому транспорту? Потому что я предполагаю, что возницы не знают дороги в Альмаден. — Мелтон послал им навстречу несколько индейцев. — Вы видели этих людей с их повозками и мулами? — Нет, потому что они избрали путь, на котором не могли встретить меня. Дорога, идущая через асиенду, которой и вы до сих пор пользовались, для колесного транспорта не всюду пригодна. Поэтому повозки должны были проследовать по другой дороге, расположенной южнее и более длинной, но в конце концов она встречается с нашей. — И вы знаете то место, где обе дороги пересекаются? — Конечно, знаю, потому что именно я должен был найти более удобный путь. Послезавтра мы будем проходить мимо этого места. — Как вы считаете, успеют ли подводы пройти к тому времени место пересечения дорог? — Я в этом сомневаюсь. Если я точно подсчитал время и с путниками ничего плохого в дороге не случится, то весьма вероятно, что они достигнут этого места только завтра к вечеру. — Значит, мы встретим их и сможем запастись провизией? — Не только провизией. На повозках везут много необходимых вещей, нужных для жизни в Альмадене. — Если это все правда, то я соглашусь, что своим сообщением вы оказали мне услугу, достойную благодарности, хотя мы и без нее наткнулись бы на повозки. Но из ваших слов я сделал и другой вывод, столь же важный для нас, хотя и значительно более неприятный. В окрестностях Альмадена не растут ни деревья, ни травы. И как далеко простирается эта бесплодная земля? — Почти на день езды верхом во все стороны от рудника. — Но там, где есть вода, всегда растет хоть немного травы, а вы раньше говорили об источнике! — Вода находится в пещере. Да, в Альмадене хватает воды, но вся она находится под землей. А на поверхности торчат одни лишь голые известняковые скалы. — И тем не менее там в лагере находятся триста индейцев! Разве у них нет лошадей? — Они не взяли с собой животных. Животных они вынуждены были оставить ниже, под присмотром нескольких сторожей. — Значит, и мы вынуждены будем сделать это, что крайне неудобно. Может быть, вы можете сказать, где спрятаны лошади юма? — Об этом напрямую мне не говорили, но так как я обследовал всю округу, то могу догадаться, где их искать. Юма пришли с севера, из этого следует, что они оставили лошадей к северу от Альмадена, причем сделали они это на самой границе соприкосновения плодородных и неплодородных земель. А там есть одно-единственное место, где можно на долгое время оставить три сотни лошадей под присмотром нескольких сторожей. Это место я знаю очень хорошо. Мы, конечно, не будем его проезжать, потому что едем с запада и, достигнув скалистой пустыни, окажемся от него на удалении целого дня пути. Может быть, вы намерены забрать у юма лошадей? В этом случае я готов провести вас к пасущимся животным, и это станет еще одним доказательством того, что я говорю вам только правду.