Надежда. Как думаешь, это что-то значит? Макс ИМ (глубоко вздыхает). Надежда, понимаешь… Я абсолютно в этом не разбираюсь. Я ничего не знаю о снах, ничего не знаю о смерти. Особенно о смерти, совсем ничего не знаю. И не хочу знать. Надежда (смотрит на него очень сосредоточенно). Смерть вообще не так страшна. Бывают вещи похуже. Макс. Мне что-то нехорошо. Надежда. Макс… Макс. Я чувствую, как что-то давит, что-то давит вот здесь… Надежда (сосредоточена как никогда в жизни). Максим, послушай меня. Послушай меня внимательно, Сейчас ты встанешь и возьмешь такси. Поедешь прямо в больницу. Остановишь там первого же врача и скажешь, что тебе нужна срочная помощь. Они тебя примут, когда увидят, кто ты. Времени у тебя нет. Ты на грани инсульта. Максим встает. Надежда устрашающе серьезна. Макс. Откуда ты знаешь? Надежда. Отправляйся. И Максим, к счастью, верит ей. Уходит. Затемнение 9. И снова кухня Игнятовичей. За столом отец и сын, они должны о чем-то поговорить, Милан должен что-то сказать отцу, да он бы и сказал, если бы знал, как начать. Прислонившись к стене, стоит Алегра. Она слушает все с каким-то насмешливым выражением лица, если допустить, что десятилетний ребенок может такое выражение сделать умышленно. На ней балетная пачка и верхняя часть тренировочного костюма. Никто не обращает на нее внимания. Милан. Папа, понимаешь… (Замолкает.) Игнятович. Что, сын? Пауза. Милан. Послушай, я хотел тебе сказать… Ничего. Игнятович. Я тебя слушаю! И опять ничего. Милан. Видишь ли, вот… Игнятович. Что я должен видеть, сын? Милан. Не кричи на меня. А Игнятович и не думал кричать. Игнятович. Приходится кричать. Раз ты меня нервируешь. Милан. Я, значит, тебя нервирую, уже нервирую! А ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать. Игнятович. Конечно, не знаю, раз ты не говоришь! Милан. И не скажу, раз ты себя так ведешь! Игнятович. Ну и не надо! Игнятович встает, чтобы выйти. Игнятович давно уже потерял терпение во всем, что касается его сына. Сейчас видны только последствия. Милан. Куда же ты? Я сказал, что нам нужно поговорить. Игнятович. Пощади, сынок, о чем нам говорить?!? Милан. Сядь, прошу тебя. Я не могу так, на ходу. И я не маленький сынок. Игнятович садится. Против своего желания, покоряясь, но садится. Алегра молчит в своем углу, она по-прежнему стоит у стены и следит за разговором. Даю вам честное слово — она цинично усмехается. Игнятович. Вот, я сел. Теперь можешь говорить? Милан. Видишь ли папа… Понимаешь, те деньги…? Игнятович. Какие деньги? Милан. Вот, пожалуйста, ты опять кричишь. Игнятович. Какие деньги? Милан. Папа, мы так разговаривать не можем. Игнятович. У меня нет никаких денег. Милан. Есть, на книжке. Игнятович. Они не мои. Это срочный вклад. Милан. Так разорви договор до срока, папа. Игнятович. А, вот что? Это невозможно. Милан. Конечно же, возможно. Это твои деньги, ты можешь делать с ними, что захочешь. Игнятович. Вот именно. Поэтому я и положил их на срочный вклад. Милан. Но, папа…