Вот же твари, бутерброд доесть не дали. Схватил автомат, шинельку, выскочил на улицу. Ага, вот кто нам рассказал про атаку – стоит, по сторонам озирается. Видать, ему не сказали, что дальше делать. А стрельба, кстати, не так уж и далеко, метров триста, наверное. Офигеть, охрана у нас, фашисты возле штаба фронта пешком ходят. – Боец, ко мне! Доложить обстановку! – Т-т-там… стрелять начали… товарищ лейтенант Богатырев приказал сообщить… – Кто там оборону держит? Сколько нападающих? Эти вопросы оказались для него совсем тяжелыми. Еще немного – и начнет паниковать. Бороться с таким можно разными способами, но лучше всего занять остатки мозгов какой-то задачей. – Что встал как столб, боец? Кто командует обороной? Вжих, вжих, рядом прошла чья-то очередь. Мы не глядя бахнулись на землю. – Бо… Бо… – Богатырев? – Д-д-да. Хорошо, что он только заикаться начал. Зато приказ выполнил, нас оповестил. Не всё потеряно. И я погнал этого паренька назад, показывать дорогу. А то сейчас выскочу со своим арсеналом не туда, и получу гостинец от своих. До окопчиков, в глубине которых и отстреливались наши, мы добрались без приключений. Осветительные ракеты участники перестрелки вешали время от времени, но пауз между ними нам хватило, чтобы мелкими перебежками, используя естественные складки… И Богатырев нашелся – хоть и не сразу. Он с двумя отделениями бойцов комендантской роты отстреливались от десятка немцев. Ситуация образовалась патовая – фашисты не могли отойти, а у наших не получалось накрыть их. Ждали пулемет, потому что тот, что был на позициях, внезапно пришел в негодность. А стычка перешла в стадию вялой перестрелки. Ладно, кто тут пулемет пролюбил, потом разберемся. Никто без награды не останется, я не забуду. А пока ждем, постреливая. Я так вообще почти с комфортом устроился, усевшись на предложенную плащ-палатку, свернутую в несколько раз. Пулемет притащили минут через пять, не больше. Возглавил делегацию, как ни странно, Евсеев. Он сразу направился ко мне. – Товарищ полковник, возвращайтесь в расположение, – выдохнул он. – С чего бы? Останусь здесь, раз пришел. – У меня есть четкое указание насчет вас: при угрозе боестолкновения вывести вас из-под огня, – тихо сказал Степан. – А покомандовать и я могу, сейчас пулемет с фланга ударит, всё и закончится. – Кто приказ дал? – Старшие по званию. Возвращайтесь, товарищ полковник. Ваш пистолет в любом случае большой помощи не окажет. – Мне сейчас отсюда отходить опаснее, чем ждать, пока немцев успокоят. К тому же у меня и ППШ имеется. В какой-то момент стрельба сошла на нет, все затихло. В пулемет даже не успели заправить ленту. Евсеев скомандовал трем красноармейцам из комендантского взвода осмотреть местность. Очень скоро они притащили мертвого мужика – в ватнике, славянской внешности. Вооружен был обычным немецким MP. Пуля попала ему в рот, вышла в затылке. Так себе зрелище. Судя по следам, штаб пытались атаковать диверсанты числом не меньше десятка. Они закидали окопы гранатами, открыли стрельбу. Только вот гранаты не взорвались – запалы отсырели. – Весело тут у вас, – Евсееву определили место в нашей с Ильязом землянке. – Диверсанты шляются по тылам как у себя дома. – Так это ваша недоработка, – зевнул я и заснул буквально за минуту. * * * Утром все тело ломило, будто я сам гонял немецких диверсантов по местным болотам. Но деваться было некуда – после завтрака отправился к маскировщикам. Которыми подрабатывала двадцатая рота инженерного батальона под Селищами. Вестимо дело, сначала позвонили в дивизию, там спустили вниз по команде, так что должны были ждать. Приехал я аккурат на посвящение новичков в тонкости саперного дела – пожилой сержант вставил тлеющий бикфордов шнур в толовую шашку и два лопоухих новобранца с ужасом смотрели, как огонек все ближе и ближе подбирался к взрывчатке. В самый последний момент сержант, разумеется, вытащил шнур, пригладил усы. – Все поняли, салаги? Бойцы закивали как по команде. – А сейчас берете по кусу и кушаете, – сержант разломил толовую шашку. – Считай, посвящение прошли. Я наблюдал за этим шоу молча – сам проходил такой ритуал. Откуда, кто придумал и зачем? Не понятно. Красноармейцы послушно скушали по кусочку, после чего один заметил, что тол по вкусу напоминает аспирин. – Только не вздумайте теперь курить, – встрял я со своим ценным советом. Бойцы подскочили, отдали честь. – Подорвемся, товарищ полковник? – спросил правый боец. – Череп на куски, – покивал я, подмигивая сержанту, который улыбался в усы. – Вообще бросайте курить, если начали. Табак демаскирует. Воняет за полсотни шагов, папироса тлеет. – Да, нас уже предупредили – третьим не прикуривать, – тяжело вздохнул «левый». – Снайперы немецкие на передке случаются. – Вот-вот. Третьим не прикуривайте. А теперь проведите-ка меня к своему начальству. Приказ, который изготовили в штабе фронта, сделал дело первоочередным и не терпящим отлагательств. А что, стоит только посмотреть на подпись Кирпоноса, и сразу всем становится ясно: это надо сделать быстро и именно так, как написано. И понеслось. Рота стояла совсем недалеко от места будущих свершений, так что я просто загрузил командира взвода в эмку, близнеца той развалюхи, что нас в Москве возила, и мы поехали. Для лейтенанта староват командир, сильно за сорок, да и вид у него… сугубо гражданский, я бы сказал. И в плен ему лучше не попадать, конечно. Национальность на лбу написана. Все как положено – и очки с толстыми линзами на крючковатом носу, и уши большие, залысины на лбу. Но мне не на парад с ним и не в модном журнале сниматься. Сказали, что лучший – Меерсон, так с ним и будем работать. – Вот, собственно, фронт работ, – показал я ему, когда мы вылезли из машины. Два спеца рангом пониже в звании сержантов почтительно отошли в сторону, чтобы не мешать начальству решать вопросы. А что там особого смотреть? Сами Селищи сохранились немногим лучше Вишеры. Наверное, здесь все усилия прилагали к тому, чтобы мост выбомбить. Чуть в стороне от моста отмель какая-то. Сейчас немного над поверхностью показывается, а летом, когда уровень воды пониже, целый остров получается. Даже дерево какое-то растет. Наш берег довольно пологий, а противоположный – там обрыв довольно крутой. – Н-да, – он снял очки, протер стекла ветошью, выуженной из кармана шинели, и снова нацепил их на нос. – И что надо сделать? – Сделать так, чтобы мост больше не бомбили. Вы, товарищ лейтенант, кем до войны были? – Инженер-строитель я был, товарищ полковник. – Давайте когда начальства нет, без чинов. Тем более что мы почти ровесники. Я Петр Николаевич. А вас как звать-величать? – Исай Гильевич, – сказал он и уставился на меня. – И каким средствами мы располагаем? Каковы сроки? – Знаю, можно сделать быстро или медленно, хорошо или плохо. Дешево и хорошо не получится никогда. У нас… в пределах разумного неограниченные средства. Только за каждый гвоздик спросят, не сомневайтесь. Сроки – как всегда, надо вчера. – Давайте так. Сейчас я с бойцами обследую объект, прикину вчерне необходимое, и к вечеру буду готов сообщить подробности. – Хорошо, вечером буду у вас. * * * – Сто пятьдесят тысяч квадратных метров мешковины? – Возможно, понадобится больше. Это черновые прикидки. Проект пока не готов, одни наброски. – Ладно, давайте дальше… Древесина… Тысяча кубов? Охренеть и не встать… – А вы как думали? Мы будем строить почти настоящий мост. Вот смотрите… – он достал листик бумаги, положил передо мной. – Основание моста сделаем из отдельных двухслойных плотов. На каждом из них прикрепим вертикальные стойки, связанные между собой ребрами жесткости. Метра по три каждая. Каждый плот – одно из звеньев моста, соединяем прогонами, поверх имитация рельсов. По торцам настила сделаем перила… – А течением не унесет? – Каждый плот укрепим якорями, не беспокойтесь. Такого моста вы в жизни не видели! Куда хоть делся тот нескладный лейтенант, на котором и форма военная висела как на пугале? Меерсон будто помолодел лет на пять, глаза блестят, руки потирает. Вот ведь за дело переживает! Особенно когда есть возможность сотворить всё как надо. – А настоящий мост? – Ерунда, – махнул он рукой. – Это так, на один зуб, извините за вольность. Сверху маскировка, по бокам бревна, металлоконструкции в воду опустим. Ни один летчик не поверит, что мост не разрушен. – Еще что-нибудь? – Да. Надо произвести земляные работы. Для полного правдоподобия необходимо строить плавный спуск к мосту. А там высота берега до восьми метров. Плюс фальшивая ветка железной дороги.