Я вернулся к тому блиндажу, где обосновался командующий. Память обо мне еще не выветрилась, так что прошел я беспрепятственно. – Что там еще у тебя? На сегодня раздача люлей закончена, приходи завтра. Ого, пока меня не было, что-то случилось, и у Михаила Петровича настроение улучшилось? Чудеса случаются. – Хочу доложить о поимке немецких наводчиков. Сейчас Ахметшин… – Петр, сядь, – он показал на лавку. – Давай я тебе еще раз объясню, последний. Ты ж не дурак вроде, понимаешь. Вот смотри, кто их там поймал? – Младший лейтенант госбезопасности Бедридзе, он командует ротой НКВД, и мой помощник, лейтенант Ахметшин. – Это событие какого уровня? Фронт? Нет. Армия? Дивизия? Полк? Ну батальон, может. Ты знаешь, сколько за сутки в полосе фронта ловят всяких диверсантов, разведчиков, корректировщиков огня и прочей шушеры? Ты поинтересуйся. Зайди в особый отдел, к Мельникову, он расскажет. Как ты думаешь, Петя, если мне о каждом случае помощник по особым поручениям докладывать будет, останется у нас время на всё остальное? Ты думаешь, я не видел, как ты дурачка включил со своим «Виноват, исправлюсь»? Где ты учился, Петя, я преподавал, извини за грубость. У нас задачи здесь большей частью стра-те-ги-чес-ки-е. Понимаешь значение этого слова? Не грех, если ты случайно людям помог, это наш долг. Но не можем мы залезть в каждую щель. Делай свою работу, а Бедридзе пусть ловит кого положено ему по службе. Доходит? Я кивнул. Вот это меня смачно мордой по столу вывозили. Еще и носом потыкали, чтобы запомнил получше. – Я пойду тогда, товарищ генерал? – Скажи там Масюку, пусть чаю мне сделает. И если чего не понимаешь, спрашивай, не стесняйся. У Рокоссовского, у Мельникова, у Стельмаха. У меня даже попытаться можешь, если повезет, – грустно улыбнулся он. * * * Утром я попал в состав высокой комиссии. Честное слово, не хотел, но некстати подвернулся под руку. А вот нечего прогуливаться в сладком безделье на возможных путях передвижения начальства. Выловил меня Рокоссовский. – Так, полковник! Соловьев? – Он самый, товарищ генерал. – И где ты ходишь? Давай ко мне в машину, поехали командующего догонять. Ехали не очень долго. В дороге молчали. Я навязываться не стал, мне не положено, у Константина Константиновича свои думки, наверное, были. Мы, конечно, почти друзья – чай один раз вместе пили, но сегодня он особенно молчалив. Доехали до каких-то Селищ. Припарковались возле моста через Волхов. Ого, да тут начальников – как собак нерезаных. Все собрались, наверное: и комфронта, и особист, и авиатор какой-то в звании полковника, и чуть в сторонке человек шесть толпится. И мы с Рокоссовским присоединились. Мост был явно поврежден попаданием авиабомбы. «Быки» на месте, но в полотне зияют огромные дыры. Рядом с ними вяло копошатся саперы. Тащат бревна, что-то пилят на козлах. Я посмотрел в небо. Слава богу, сегодня была низкая облачность, моросил мелкий дождь. Нелетная погода. – Ну что, товарищи, как видите, у нас опять беда, – сказал Кирпонос, показывая на мост. – Движение будет восстановлено через шесть часов примерно. Но что-то надо делать. Товарищ Журавлев, – обратился он к низенькому, почти квадратному летчику, – что скажете? – Гарантий дать не могу. У немцев преимущество в воздухе. Будут бомбить и дальше, – угрюмо ответил он – Зенитки нужны сюда. Хотя бы перестанут с пикирования кидать. Точность упадет – Не дают мне зенитки! Обещали дивизион, но пока все идет на защиту Москвы. Вот чего не отнять – столицу теперь бомбят сильно меньше. Плотно прикрыли Москву аэростатами, зенитками, плюс ночники навострились сбивать немецкий бомберы. У Веры даже отменили ночные дежурства на крышах домов. Начальники спорили, ругались, а я разглядывал мост. Да, что-то делать нужно. Иначе 2-я ударная останется без танков и снарядов. Что толку, что прикрыли железнодорожную станцию, если дальше Волхов? Ни разу не Волга, конечно, но ты пойди, перекинь через нее все добро целой армии… – А теперь послушаем специалиста по нестандартным решениям. Петр Николаевич? Это он меня спрашивает, что ли? Я вздрогнул Предупредил хоть бы. Тут думать надо. А собравшиеся на меня смотрят, будто я приезжий фокусник, пообещал кролика из шляпы достать, а сам курить пошел. Остается только признать, что никаких мыслей, даже глупых, по этому поводу нет. И вдруг, наверное я посмотрел на Рокоссовского, и меня осенило. Ну, про актрису вспомнил, потом про кино, и пришел мне на ум послевоенный уже, глупый и бестолковый фильм про поддельный аэродром. «Беспокойное хозяйство» вроде. – Хотя бы пару зениток надо обязательно. А еще можно фальшивый мост построить, а этот замаскировать. Не знаю, синей краской покрасить, что ли? – С воздуха тень видна будет, – посеял сомнение авиатор. – Не пойдет. – Если сделать маскировку как надо, не увидит никто, – сказал я. – У нас в Киеве один спец так всё сделал, что с метра не видно ничего было. Инженерный батальон у нас где расположен? Глава 5 Инициатива имеет инициатора. В армии эта штука без исключения. Нашли самого незанятого, и поручили. А я ведь только совет дать хотел. Сроки поставили чуть лучше «вчера должно быть», возможности – самые неограниченные. Плавали, знаем. Сейчас пойдешь искать что-то, а тебя интенданты тут же прокатят – того нет, а этого и не было. Поэтому я попросил приказ для прикрытия своего тыла, и уточнил, представителей службы снабжения до какого чина можно бить по морде. – Грачева не надо, – усмехнувшись, кивнул на приземистого военинтенданта первого ранга, стоявшего чуть в стороне. – А вплоть до замов его можно. Как, Леонид Петрович, согласен? – Изыщем всё, что сможем, товарищ генерал-полковник, – сухо ответил он. – Если что, товарищ полковник, обращайтесь ко мне. Я и сам морды кому надо начищу. Вот и хорошо. Это, наверное, помпотыла. С таким парнем надо познакомиться поближе. Он и без мордобоя поможет. Да и вообще, с этими ребятами силовые методы не всегда работают. Пока там Кирпонос что-то еще выяснял, подошел к интенданту, протянул руку. – Вы уж извините за шутку, грубовато получилось, наверное. Соловьев Петр Николаевич. – Леонид Петрович Грачев, – представился он, отвечая на рукопожатие. – Да ничего, я понимаю. Тут, если честно, после моего предшественника и стрелять кое-кого надо было, не только кулаки прикладывать. Такого… начудили… А про маскировщиков я слышал уже. Хвалили. Сделаем, товарищ полковник, я команду дам. Ну и всё вроде. Больше меня в роли мальчика, читающего стишок со стула, не использовали, и к концу совещания на свежем воздухе я уже благополучно прятался за широкой спиной Рокоссовского. Вроде как рядом, но не на виду. А то еще что-нибудь интересное поручат. Назад ехать я попросился в ту же машину. А что, один раз прокатили, почему второй нельзя? – Товарищ генерал, можно с вами? – Давай, – кивнул он. – А что там за нестандартные решения? Так вроде командующий сказал? – Так в Киеве дело было. Организовали… фейерверк. – Гиммлера? – быстро спросил Рокоссовский. – Молодец, что говорить. Ладно, поехали, времени нет совсем. * * * В штабе меня ждал сюрприз. Прибыл капитан Евсеев. Это хорошо, будет мне помощь. Получается, напрасно я его подозревал в каких-то махинациях. Вон, свежая дыра от вырванного зуба во рту видна, когда разговаривает. Что-то беспокоит его, наверное, не в зубе дело. Но стоило мне напрямую спросить, то отмахнулся, ответил, что дело не служебное. Но подробности излагать не захотел. Сказал, что завтра поговорим. Мне не очень и хотелось, если честно. Но все же подчиненный, придется разбираться. Командующий после обеда уехал куда-то, да и остальные тоже на месте не сидели. К маскировщикам я договорился утром ехать. Так день и прошел в какой-то бестолковой суете. Уже темнеть начало. Я пошел к Аркаше – чаю попить, может, новости узнать. Захожу, слышу, Масюк с кем-то обсуждает животрепещущие вопросы. – А я тебе говорю, он не сидел, в Испании воевал тайно. Мне ребята из разведупра рассказывали! Знаем мы этих знатоков, в любой курилке такие эксперты водятся. Причем секретность блюдут, не на базаре, но на ухо с намеками могут сообщить такое, что только диву даешься. Странно, что Рокоссовского всего лишь в Испанию определили, а не в Мексику или в Монголию. – Как бы не так. Сидел он, в Воркуте. Но там бобросили его товарищи, он не в лагере был, у какого-то начальника ординарцем. Ага, а второй участник – товарищ Ахметшин, герой публикаций в газете «Правда», а вслед за ней и остальных советских газет. Ну этот через день в Кремль ходит, ему там все новости сообщают. Дальше я слушать не стал, как царь в сказке, и решительно ввалился в царство адъютанта командующего. – Вы, два дуралея, соображаете, что творите? О чем тут байки друг другу рассказываете? Или думаете, что на вас стукнуть никого не найдется? Ильяз, дуй к Евсееву, завтра выезд, а я до сих пор не знаю, на чем добираться будем! Бегом! Отхлебнув еще раз чай, Ахметшин испарился. Ничего, время будет, разберемся. Я научу его служить как следует. Зато Масюк остался спокоен, будто и не случилось ничего. – Чай будешь? – спросил он, пододвигая мне кружку. – Это риторический вопрос? – В смысле? – слово было незнакомое для Аркадия, и он явно затормозил, пытаясь понять, что я такого ему только что сказал. – Это мне недавно объяснили. Это когда вроде вопрос, но ответ на него давать не надо, и так понятно. А чай буду, кто ж откажется. Тем более, что у тебя настоящий. Потому риторический. Ферштейн? – Ясное дело, что ферштейн, – облегченно вздохнул он. – Понапридумают всякого, ишь, отвечать не надо… А потом я сидел и спокойно пил чай с Масюком, никого не трогал. Кроме разве бутерброда с тушенкой. Как раз подумал, что слой консервы можно бы и потолще сделать. И тут снаружи вроде стрелять начали. Я внимания особого не обратил – мало ли что там может быть. Но тут забежал какой-то боец, и закричал: – Немцы!